Лев Ительсон - Лекции по общей психологии Страница 133

Однако, дети мало способны к самоанализу и к самоотчету. Поэтому о характере конструирующей работы у них образного мышления под влиянием сообщенных слов мы можем судить лишь косвенно, по поведению детей. Но встречаются взрослые люди, у которых сохранилось по-преимуществу образное мышление. Самонаблюдения таких людей позволяют очень многое открыть в том, как протекает это мышление.

Одним из таких людей был Шерышевский, над которым длительное время вел наблюдение советский психолог А.Р. Лурия. Каждое слово рождало у него образ. «Другие думают, — говорил он, — а я ведь вижу!... Начинается фраза — появляются образы. Дальше — новые образы. И еще и еще...» Например, он рассказывает: «Мне дают фразу: «Н. стоял, прислонившись спиной к дереву». Я вижу человека, одетого в темно-синий костюм, молодого, худощавого. Н. ведь такое изящное имя... Он стоит у большой липы и кругом трава, лес...»

Вот еще пример: «Как представить себе «взаимное проникновение противоположностей?».... Я вижу два темных облака пара... Это темное «противоположное»... Вот они надвигаются друг на друга, проникают друг в друга...»

Если в первом рассмотренном случае конструктивная деятельность воображения запускалась изнутри эмоциями и потребностями, а во втором случае она запускалась и направлялась извне словом, то третий важнейший случай имеет место тогда, когда работа образного мышления вызывается задачами нашей деятельности и подчиняется им. Это тот случай, когда нам нужно что-то представить, чтобы сделать это, или чтобы осуществить выбор между несколькими возможными способами действия, или чтобы понять сущность связи и отношения каких-либо вещей и явлений, важные для нашей деятельности. В этом случае движения образов, их преобразования и сочетания управляются задачами деятельности. Эти задачи организуют опыт человека, выделяют из него те образы и те их связи, которые необходимы для успешного осуществления деятельности.

Яркий пример такого явления представляет история изобретения цепных мостов. Оно осуществлено было инженером-мостовиком Брауном. Толчком послужила паутина, которую он увидел натянутой между ветвями дерева в саду, где отдыхал. Тысячи людей проходили и видели такую паутину. Почему один Браун увидел в ней мост? Потому, что задача создать мост в этот момент была для него главной жизненной целью. Все впечатления, которые он получал от окружающего мира, ложились в рамки этой задачи. «Шест лежит поперек канавки — мост. Муравей ползет по соломенной травинке, травинка — мост. По мосту движение. Садовая скамейка на столбиках — настоящий мост. Великан сидит на нем, свесив ноги. Деревья сплетают ветви над дорожкой — зеленый мост. Девочки несут ребенка на скрещенных руках *— живой ходячий мост.... Ворота раскрывают свои створки — тоже мост мерещится, да еще разводной! Крышка на колодце— он, проклятый! — подъемный мост. Не мудрено, что и в паутине он поймал небывалый, невиданный никем, висящий мост» (Орлов В.).

По-видимому, то же можно сказать о знаменитых легендах по поводу ванны, которая, якобы натолкнула Архимеда на мысль о его законе; об упавшем яблоке, которое подало Ньютону идею всемирного тяготения; о кипевшем чайнике, подсказавшем Уатту изобретение паровой машины и т.д.

Такую разновидность образного мышления, побуждаемую и направляемую реальными задачами деятельности, можно назвать реалистическим образным мыш-

лением. Или, если пользоваться для образного мышления принятым наименованием воображения, ее можно назвать творческим воображением.

Основным способом деятельности такого типа воображения является своеобразный идеальный эксперимент. Он заключается в том, что человек «в уме» представляет себе определенные события, или действия, или' взаимодействия вещей и их результаты.

Чрезвычайно яркие образцы такого типа мышления дают самонаблюдения уже упоминавшегося нами Шерышевского. Вот его собственные описания того, как к нему приходят решения.

«Вы помните, когда были карточки с талонами, там были клетки с цифрами: рубли, копейки... Как сделать так, чтобы их легче было отрезать, чтобы не пришлось долго рассчитывать, как вырезать нужный талон, не обходя слишком много других? Я вижу человека около кассы..., он хитрый, он хочет сделать так, чтобы незаметно вырезать талон. Он пробует, а я слежу... нет, не так! Лучше так! И я нахожу, как лучше! То, что другие могут делать только с расчетами и на бумаге, я могу сделать умо-зрительно!»...

Вот один из примеров того, как «умо-зрительно» решал Шерышевский задачи, которые на уровне понятийного мышления требуют для решения довольно сложных расчетов.

Дана задача. «Блокнот в четыре раза дороже карандаша. Карандаш дешевле блокнота на 30 копеек. Сколько стоит блокнот и карандаш в отдельности?» По наблюдению Лурии, Шерышевский решал эту задачу так. Он представлял себе, что на столе появляется блокнот, а рядом с ним лежат 4 карандаша. «Карандаш дешевле блокнота на 30 копеек... В уме представляю себе, что три карандаша отодвигаются вправо как лишние и уступают место эквивалентным им 30 копейкам. Вслед за этими образами появляются изображения двух чисел 10 и 40... Вот и ответ на вопрос, сколько стоит блокнот и карандаш в отдельности». Сам процесс решения, хотя и довольно сложен, но в принципе аналогичен тому, что мы наблюдаем у детей при решении доступных им геометрических и математических задач.

Вообще говоря, сомнительно, существуют ли действительно в чистом виде отдельно три названных типа стимулов и, соответственно, три различных вида образного мышления. Фактически любая задача, как практическая, так и теоретическая пускает в ход механизм воображения только в том случае, когда она приобретает определенное эмоциональное значение для самого человека (например, деятельность воображения Агафьи Тихоновны рождена прежде всего тем, что задача выйти замуж стала для нее чрезвычайно животрепещущей, насыщенной чувством). В свою очередь, эмоции и прочие переживания возникают не из пустоты, а представляют реакции человека на практические и познавательные задачи, которые перед ним ставит жизнь. Наконец, коммуникация обслуживает прежде всего деятельность. Она становится стимулом для работы воображения, если связывается с задачами, стоящими перед человеком, если пробуждает у него личное эмоциональное отношение — проще говоря, если то, что сообщается, имеет для человека значение, отвечает его задачам и интересам, вызывает у него переживания, затрагивает его потребности. В противном случае, сколько ни коммуницируйте ему сигналов, его воображение и образное мышление останутся без движения. Кстати, этот факт надо бы хорошо запомнить всем учителям и преподавателям. Об этой тесной связи эмоций, коммуникаций и деятельности, как пусковых стимулов для работы воображения и как направителя деятельности образного мышления, свидетельствуют многие психологические исследования. Это же отмечают при самоанализе многие художники и писатели. Так, например, Андре Моруа, известный критик и писатель пишет: «Художественное произведение для художника является прежде всего освобождением. Художник является человеком, который на протяжении своей жизни накопил чувства, которым не нашел употребления в делах своих. Эти чувства душат его, переполняют его душу до предела; и как раз тогда, когда он чувствует необходимость освободиться от них, произведение выходит из него почти со спонтанной силой. Искусство для него является средством высказывания».

Обратим внимание, что здесь такой пусковой стимул, как эмоция теснейшим образом связан вместе с тем с задачей коммуникации. Автор изливает свои чувства не только, чтобы от них освободиться, но и для того, чтобы передать другим. Именно потому, что он хочет возможно полнее передать и вызвать те же чувства у читателя, он воплощает их в образы, а не просто называет (вспомним Пушкина: «Над вымыслом слезами обольюсь»). Эту эмоционально-коммуникативную цель создаваемых образов совершенно отчетливо формулирует М.Ю. Лермонтов:

«Холодной буквой трудно объяснить

Варенье дум. Нет звуков у людей

Довольно сильных, чтоб изобразить

Желание блаженства. Пыл страстей

Возвышенных я чувствую. Но слов

Не нахожу. И в этот миг готов

Пожертвовать собой, чтоб как-нибудь,

Хоть тень их перелить в другую грудь.»

В зависимости от того, какой тип образного мышления реализуется, воображение может выполнять разные функции, обслуживать разные жизненные задачи человека. Например, аутистское мышление имеет своей основной функцией фантастическое удовлетворение потребностей человека. Таким путем оно как бы разрешает противоречия между тем, что человек хочет, и тем, что он может; между тем, к чему человек стремится, и тем, чего он может достигнуть. С его помощью неудовлетворенные потребности, желания, стремления частично изживаются в области воображения. Их реальное осуществление заменяется фантастическим. Проявлениями этого вида психической деятельности являются прежде всего игры ребенка, в которых он изображает и одновременно представляет себя в таких ситуациях и функциях, которые ему реально недоступны (космонавтом, воином и т.д.). Далее идет игра, как бы перенесенная внутрь, и там в чистых образах реализующая влечения и желания человека. Это — грезы. И, наконец, высшее проявление — художественное и другие виды творчества, где человек создает воображаемые миры, в которых господствует его воля, реализуются его отношения к действительности.