Валерий Коровин - Накануне империи. Прикладная геополитика и стратегия в примерах Страница 14

В период «холодной войны» и существования Советского Союза мир был поделен на два лагеря. Но оставалось ещё какое-то количество стран Движения неприсоединения, которые не признавали ни американскую капиталистическую, тогда ещё не глобальную, доминанту, ни марксистскую социалистическую модель. Сейчас Россия, отказавшись от марксистской модели, приобрела ряд преимуществ во взаимоотношениях со странами третьего мира — бывшими странами Движения неприсоединения. Так как США активно пополняют свой лагерь за счёт бывших стран социалистического лагеря, мы, в свою очередь, с полным моральным правом можем пополнить список своих союзников за счёт стран бывшего Движения неприсоединения. Этим самым Россия лишь увеличит свой вес, причём вес континентальный. Россия начала геополитическое наступление на своём континенте, что в любом случае очень позитивно отразится на усилении нашей роли в мире. Главное на сегодняшний день — это развить означенное наступление в полноценную стратегию России, завершив её строительством континентального блока.

(Опубликовано на портале «Полит-НН. ру» 19 февраля 2007 г.)

Инсуляция

Что нам позаимствовать у США в экономике?

Странные люди — американцы. Последние лет двести ревностно следят за тем, чтобы всё и везде было американским. А нас достают с этим больше всех. То им не нравится, что демократия у нас не американская, а суверенная, то предлагают американский путь развития экономики — лет 50 ничего не делать, копить стабфонд, а потом, когда нефть и газ закончатся, — жить на накопленные деньги. Вот такой вот дружеский совет. А все 90-е американцы советовали нам — «по дружбе» — Поппера, Хайека, дорогие кредиты МВФ в комплекте с его же рецептами по их расходованию, и всеохватную стихию рынка — пользуйтесь, мол, на здоровье. Но мы то теперь наученные… На своих ошибках, и знаем, что ничего действительно хорошего они нам не предлагают, так что пусть всем этим они пользуются сами.

С момента окончания Второй мировой войны выработать эффективную стратегию восстановления разрушенного хозяйства Соединённым Штатам помогла экономическая теория Джона Мейнарда Кейнса. В частности, целиком на кейнсианстве была построена так называемая «рейнско-ниппонская» модель. Благодаря ей не только США, но и послевоенные Германия и Япония добились столь высоких темпов промышленного роста, что это казалось экономическим чудом.

Основой экономического чуда по Кейнсу является теория «экономической инсуляции», построения экономических систем по «островному принципу»; «инсула» по-латински — «остров». Эта теория основывается на принципах, выходящих за рамки классической либеральной школы — того, что американцы предлагают всем остальным, — и признаёт важность таких подходов как «таможенный союз» и протекционизм. Вот это, пожалуй, нам подойдёт. Открываем свои границы для торговли с теми государствами, экономика которых сопоставима с нашей. Ведь прописная экономическая истина гласит: в равных экономических условиях бедный — беднеет, богатый — богатеет. А если экономики примерно равны — богатеем вместе, посредством создания «таможенных союзов» и единой тарифной зоны — своего рода экономического «острова» в бушующем океане мирового рынка. Разбогатели — открыли границы для следующих партнёров, к экономическому уровню которых приблизились. Приняли их в состав «острова» — богатеем дальше, постепенно всё увеличивая пространство равного нам экономического сотрудничества.

Протекционизм Кейнса тоже, пожалуй, позаимствуем у американцев. Закрываем ряд стратегических и наиболее прибыльных для нас отраслей для иностранного присутствия. Концентрируем усилия на наиболее развитых отраслях, увеличивая их прибыльность. Далее полученные оттуда деньги инвестируем в развитие других, чуть менее развитых отраслей. Всё остальное же, не угрожающее подрыву нашего суверенитета, должно быть максимально открыто, особенно слабо экономически и технологически развитые отрасли. Их мы сейчас обеспечить передовыми знаниями не способны. А Запад — способен. Вот и пусть обеспечивает.

Такой «американский» подход к развитию своей экономики нам, пожалуй, действительно стоит у них позаимствовать. Чтобы не расстраивались, что мы игнорируем их стремление нам помочь. Будет у нас действительно «американская» экономика, а не тот неликвид, которую нам постоянно пытаются подсунуть американцы — стихия рынка, Адам Смит и прочая неудобоваримая дребедень. Американская модель кейнсианства и экономическая инсуляция — это то, что нам действительно от них нужно. А демократия у нас и своя есть. Органическая. Другой, спасибо, не надо.

(Текст авторской рубрики «Реакция» на православном телеканале СПАС)

Вызов брошен

Пять принципов имперской доктрины

Возвращение России на внешнеполитическую арену в качестве суверенной, отстаивающей свои интересы державы сегодня не только стало данностью, но и создало в экспертном сообществе некую успокоительную ауру. Раз Россия, по сути, вернула себе статус мирового субъекта и, совершив геополитическую революцию, встала на одну ступень с Соединенными Штатами Америки, то на этом можно и успокоиться. Разделить этот оптимизм довольно сложно хотя бы в силу того, что Соединенные Штаты Америки никуда не делись. Самоуспокоение было бы вполне уместно, если бы весь Североамериканский континент вдруг замер бы, как в детской игре «морская фигура, замри», и там несколько лет ничего бы не происходило, а мы получили бы фору для восстановления своего геополитического могущества. Но Америка существует и продолжает активно реализовывать свои стратегии в отношении России. Мало того, всё более очевидным становится то, что наша внешнеполитическая активность только стимулирует оппонентов на более решительные и даже в каких-то ситуациях более жесткие действия.

Сегодня Россия дергает разъярённого тигра за усы, но есть ли у нас возможность защититься от него, если он вдруг окончательно озвереет — это большой вопрос. Возьмем первый тезис новой российской внешнеполитической доктрины, утверждающий, что «Россия признает первенство основополагающих принципов международного права». Здесь, скорее, просматривается позиция слабого. Апелляция к международному праву сегодня аналогична крикам: караул, милиция! Все видят, как относятся Соединенные Штаты Америки к международному праву и во что ставят международные институты, в первую очередь ООН и Совет Безопасности ООН, к которым мы не устаем взывать, а Америка с таким же успехом не устаёт их игнорировать. Активизация России в ООН скорее заставит США более активно сворачивать деятельность этой организации, чтобы впредь действовать без оглядки на мнение этого атавизма постялтинского мира. Тимоти Гартон Эш в английском издании «Guardian» по этому поводу пишет: «пока мы, представители лагеря либерального миропорядка, думаем о том, как ответить на вызовы со стороны России или Китая, приоритет стоит отдать идее, за которую выступают американские политики и интеллектуалы, а именно, — созданию так называемого Договора демократий. Прежде всего, мы должны рассчитывать, — призывает Эш американское руководство, — на те страны, которые разделяют наши ценности в системе государственного управления». То есть сегодня речь идёт о том, чтобы в дальнейшем Америка получила возможность опираться не на громоздкую устаревшую ООН, а только лишь на либеральные и либерально-демократические, понятые в американском представлении, режимы, чтобы консолидировать их перед лицом возрастающей угрозы со стороны усиливающихся России и Китая. ООН доживает считанные дни, и любая настойчивая апелляция России к этому органу лишь ещё раз подстёгивает необходимость сворачивания этой структуры, которое приближается с каждой нашей попыткой использовать ООН в решении своих вопросов и проблем. Ответом на стремление США создать альтернативу ООН должно стать создание аналогичного американскому центра международного права, только на основе консервативных взглядов. Скажем, Евразийской ассамблеи. Это то, чем мы должны ответить на создание Лиги демократий.

Возьмем второй продвигаемый Россией принцип, который заключается в том, что мир должен быть многополярен. «Однополярность неприемлема», — заявляет российское руководство, добавляя, что «однополярный мир неустойчив и грозит конфликтами». Очень верное замечание, сделанное с опозданием как минимум на два десятилетия. У России была возможность заметить, что мир становится однополярным и позже, сразу же после терактов 11 сентября 2001 года. Но тогда мы вместо декларации собственных интересов открыли Америке доступ в Среднюю Азию и страны СНГ, которые до того момента ещё контролировали. Мы потеряли базы в Камрани и на Кубе… Собственно, мы вполне могли бы, если это было столь необходимым, участвовать в операции в Афганистане вместе, допустим, с китайским или иранским контингентом. Ничего этого Россия тогда не сделала. Мы сдали все позиции, а сейчас сожалеем о том, что мир не многополярен. Здесь стоит привести слова Збигнева Бжезинского, который ещё 28 ноября 2001 года, то есть через две недели после Нью-Йоркских терактов, написал в своей статье «НАТО следует остерегаться России» в Wall Street Journal о том, что «США должны использовать эту ситуацию для достижения своих долгосрочных стратегических планов». И что «в результате Россия должна, — по мнению Бжезинского от 2001 года, — не желать разъединения Америки и Европы; не выстраивать с Китаем отношения стратегического партнерства, направленного против американской гегемонии; не создавать славянского союза с Белоруссией, Украиной и не пытаться подчинить себе недавно обретшие независимость государства постсоветского пространства». То есть планы США были озвучены сразу после терактов — в течение месяца. Наш же ответ Америке созрел только сейчас, когда однополярность, по сути, является данностью. Ответ, данный Россией Грузии на её агрессию — это лишь жалкая заявка на возвращение статуса региональной державы, которая спустя всего лишь шесть лет не смогла повториться на Донбассе. А значит, ни о каком полюсе многополярного мира говорить пока не приходится.