Антон Кротков - Все великие аферы, мошенничества и финансовые пирамиды: от Калиостро до Мавроди Страница 15

Например, в начале XXI века лопнул мировой рынок акций Интернет-компаний — «доткомов», которому предшествовало почти десятилетие их бурного роста. Многие влиятельные эксперты подстегивали бум сетевого бизнеса, утверждая, что наступает новая эра в экономике, и вскоре большая часть торговли переместится в виртуальное пространство «Мировой паутины». В результате цены на акции ведущих Интернет-компаний долгое время находились на подъеме. Но 10 марта 2000 года пузырь «доткомов» оглушительно лопнул, когда произошло обвальное падение индекса высокотехнологичных компаний NASDAQ.

Уже в наше время что-то подобное происходит на отечественном рынке недвижимости, ведь по оценкам многих экспертов, цена «квадрата» жилья давно перешла все разумные границы.

Многие экономисты считают, что часто первоначальный импульс к появлению очередного пузыря дают объективные предпосылки. К примеру, в случае российского строительного рынка ажиотажный спрос, безусловно, в значительной мере объясняется хроническим, на протяжении многих десятилетий не решаемым в нашей стране пресловутым «жилищным вопросом». Собственная квартира воспринимается нашими гражданами как универсальная ценность на все времена. И конечно, ажиотажный спрос на какой-то остродефицитный актив всегда используется в своих спекулятивных интересах заинтересованными лицами, извлекающими из ситуации максимум пользы для собственных карманов.

Существует и еще одна очень интересная экономико-психологическая теория, объясняющая природу возникновения некоторых «пузырей», которую ее авторы назвали весьма оригинально — «Теория большого дурака». Согласно этой версии в некоторых случаях ничем не оправданный ажиотажный спрос провоцируют плохо разбирающиеся в истинном положении вещей и излишне оптимистичные участники рынка, надеющиеся выгодно продать свои активы другим алчным и так же не отягощенным интеллектом спекулянтам (еще большим «дуракам»). Согласно этой экстравагантной теории экономические «пузыри» растут до тех пор, пока одни «дураки» находят еще больших «дураков», чтобы продать им свой переоцененный товар. А потом раздутый до невозможности «пузырь» обязательно лопается.

Кстати, история показывает, что, когда надувается очередной «пузырь» и тысячи людей от запаха больших денег теряют способность адекватно оценивать ситуацию, обязательно находятся трезвые головы вроде уже упомянутого нами в этой главе Джонатана Свифта, которые пытаются предупредить увлекшихся рискованной игрой соотечественников о подстерегающей их опасности. Но, к сожалению, голоса этих провидцев обычно бывают услышанными лишь после того, как очередная пирамида с оглушительным грохотом рушится, погребая под собой тысячи своих строителей. Именно так произошло с экономистом Роджером Бэбсоном, который за месяц до краха на Уолт-Стрит[21] неоднократно публично предрекал грандиозную финансовую катастрофу. Но большинство из тех, кто вскоре от полного отчаяния будет с небоскребов бросаться головой вниз и по дешевке продавать свои «Кадиллаки», предпочли отмахнуться от особого мнения чудаковатого профессора.

Теперь уже ясно, что крах Компании Южных морей был неминуем. Другое дело, что данная финансовая пирамида могла бы еще некоторое время продолжать расти, если бы летом 1720 года не совпали многие факторы, ускорившие ее обвал.

Ну, во-первых, во влиятельных кругах лондонского общества, наконец, сформировалась мощная группа критиков происходящего бардака, подрывающего основы финансовой безопасности государства. Причем, надо отдать должное этим джентльменам: они не только устоял и против соблазна пойти на сделку с Компанией, как сделали многие их друзья и знакомые, но и вынесли свои критические настроения за стены привилегированных клубов Пиккадилли-стрит.

Самым главным критиком Компании Южных морей и ей подобных «мыльных пузырей» стал член парламента Роберт Уолпол — лидер партии вигов. Обличительные речи этого талантливого оратора, разгромные статьи в некоторых оппозиционных газетах в конце концов вынудили правительство подготовить указ (который был сразу же подписан королем), ставивший под жесткий государственный контроль деятельность акционерных обществ. Этот документ больше известен под неофициальным названием «Закон о мыльных пузырях».

Самое интересное, что некоторые историки уверены, что закон был принят с подачи самой Компании Южных морей. Мол, руководители акционерного общества были обеспокоены снижением темпов роста стоимости своих активов и желали одним махом убрать с рынка расплодившихся конкурентов, которые оттягивали на себя часть инвесторов. Если это было действительно так, то картина случившегося приобретает нелепо-трагический вид, так как, желая с помощью грозного королевского указа порубить головы болтающимся у нее под ногами мелким «фирмочкам», Компания, сама того не желая, сделала харакири самой себе.

Как только закон вступил в силу, по Лондону поползли тревожные слухи. Говорили, что вслед за небольшими компаниями лицензию непременно отберут и у Компании Южных морей, и, что, мол, директора этой конторы уже начали по-тихому избавляться от своих акций и фиксировать прибыль. Многие инвесторы, напуганные такими разговорами, стали избавляться от своих активов. К тому же к началу лета по многим акциям подошел срок выплаты дивидендов, и их счастливые владельцы тоже поспешили обналичить долгожданное счастье.

Как результат этих факторов у контор Компании выстроились длинные очереди вкладчиков, желающих обменять свои бумажные капиталы на наличные деньги. Цена акций стала стремительно снижаться. На какое-то время обвал фондового рынка замедлило соглашение, заключенное между дирекцией Компании Южных морей и Банком Англии. Крупнейшее кредитно-финансовое учреждение страны пришло на помощь гибнущей частной компании, открыв подписку на 5-процентные облигации на сумму в 3 миллиона фунтов, которые были предоставлены в ссуду Компании Южных морей на один год. Некоторое время эти облигации пользовались успехом у инвесторов, но затем подписка вдруг застопорилась. После этого, опасаясь, что надвигающаяся катастрофа сметет и их, директора Банка Англии поспешили благоразумно разорвать соглашение стонущей компанией.

Все дальнейшие попытки руководителей акционерного общества спасти свое предприятие напоминали агонию гибнущего до срока сильного организма. Правление не раз созывало собрания акционеров, на которых руководители Компании рассказывали вкладчикам о достигнутых успехах и еще более грандиозных перспективах. Находящиеся в орбите влияния Компании газеты и государственные деятели не менее красноречиво занимались тем же самым. Но ценные бумаги, еще недавно стоившие целое состояние, стремительно продолжали терять в цене, «похудев» с июня по сентябрь 1720 года с 2000 фунтов до 130.

«Пузырь» рванул, как заполненный водородом шар, 24 сентября 1720 года, когда Компания объявила себя банкротом. Тысячи вкладчиков были разорены. По многочисленным свидетельствам современников, Лондон и другие крупные города Англии на долгое время будто впали в оцепенение — закрылись многие лавки, было прекращено строительство новых домов. Пострадали все круги общества — от ремесленников до влиятельных политиков и даже членов королевской семьи.

В 1721 году для расследования деятельности Компании в парламенте была образована секретная комиссия. Ей предстояло выявить многочисленные факты мошенничества среди руководителей акционерного общества, а также обнаружить, что практически все влиятельные государственные деятели и многие ответственные чиновники так или иначе причастны к грандиозному обману. Правда, несмотря на кровожадные призывы некоторых парламентариев предать казни главных организаторов аферы и их покровителей, в Тауэр был заключен только председатель правления Компании, за решетку попали также еще несколько мелких исполнителей. Главные же обвиняемые либо бежали за границу, либо были оправданы.

Глава 6

НЕПОТОПЛЯЕМАЯ «МАМА ВАЛЯ»

Во времена СССР миллионы советских граждан жили мечтой о покупке собственного «жигуленка», «Москвича» или «Запорожца». Но очередь за заветной путевкой в автомагазин могла растянуться на многие годы. Впрочем, мало было записаться на машину, на нее еще нужно было накопить, десятилетиями откладывая деньги с зарплаты. Неоднократные попытки властей наладить в стране производство доступного для широкого населения недорогого «на-родного автомобиля» каждый раз заканчивались ничем.

«Победа», ставшая первым автомобилем, который теоретически мог приобрести любой желающий гражданин, стоила 16 000 рублей. Почему теоретически? Да потому что для большинства советских людей это была совершенно фантастическая сумма и, кроме того, нельзя было просто так зайти с улицы в автомагазин и попросить продавца оформить приглянувшуюся вам машину. Легковой автомобиль практически сразу превратился в мощное средство; поощрения отличившихся передовиков производства и, как правило, распределялся по особым спискам. С «Волгами» и «Москвичами» дело обстояло не многим лучше.