Альберт Налчаджян - Загадка смерти. Очерки психологической танатологии Страница 15

В процессе своего развития ребенок переживает психическую идентификацию с родителями и другими людьми, которые по образу мыслей, ценностным ориентациям и поведению для него являются предметом подражания. Таких людей называют также социальными моделями.

Различают несколько разновидностей идентификации по объекту. Человек может идентифицировать себя, например, с любимым индивидом, с «агрессором» (с человеком, который обладает над ним властью), с представителями своего пола (это так называемая половая идентификация) и т. п.

Есть еще одна разновидность идентификации, которая очень важна для понимания истоков того воздействия, которое оказывает на человека смерть близких, дорогих людей. Это психическая идентификация с предметом любви, который мы потеряли. Интересно знать, каким образом возникает это явление, как его объяснить на основе представлений современной психологии.

Известно, что одним из важнейших результатов развития ребенка является формирование его половой идентификации. Она основывается на выполнении ролей, соответствующих его полу. Однако ребенок переживает психическую идентификацию не только с родителем, одинакового со своим пола, но и с другим родителем: в первые годы жизни эта двойная идентификация наблюдается у всех детей и во всех этнокультурных средах. Когда идентификация с родителем противоположного пола сохраняется долгое время, правильная половая идентификация ребенка может нарушиться, а это, в свою очередь, может препятствовать освоению соответствующих его биологическому полу социальных ролей. Вот почему при нормальном развитии уже в дошкольном возрасте ребенок психологически устанавливает более тесные отношения с родителем своего пола, в некоторой степени удаляясь от родителя противоположного пола, которого до этого горячо любил.

Это — психологическая потеря, депривация, и она в определенной мере компенсируется путем идентификации с его ценностями, представлениями, моральными принципами и идеалами, но не с его личностью (с характером, социальными ролями, стилем поведения и т. п.).

Оказывается, что психическая идентификация, этот защитный механизм, освобождающий человека от груза тяжелых переживаний (сожаления, страха и тревоги), возникающих вследствие потери, закрепляется в психической структуре личности. Он становится чертой ее характера и механизмом адаптации в определенных ситуациях. Этот механизм активно работает, в частности, в тех случаях, когда в зрелом возрасте человек теряет своих родителей или авторитетных родственников. Работу этого механизма можно наблюдать также в тех случаях, когда человек теряет любимого представителя противоположного пола — жену (мужа), любимую женщину.

Иначе говоря, одним из основных путей освобождения от чувства лишения (депривации) и продолжения продуктивной деятельности является такая глубокая психологическая идентификация с идеями и ценностями покойного, которая позволяет личности исследовать их, усваивать, верить и распространять, приписывая им широкую социальную ценность. Работой этого механизма можно объяснить те многочисленные реальные случаи, когда вдова и дети скончавшегося видного государственного деятеля, писателя, ученого или другие его родственники и друзья посвящают дальнейшую свою жизнь исследованию и распространению его взглядов, раскрытию социально-исторического значения и их пропаганде.

Знание механизма идентификации с покойником позволяет также понять, почему многих видных деятелей даже их родственники по-настоящему начинают ценить только после смерти: именно эта невосполнимая потеря вызывает к жизни глубокую и продолжительную мотивацию идентификации с идеями покойного. А когда он еще был жив и носил собственные ценности и идеалы, потребность в такой компенсаторной деятельности ощущалась в значительно меньшей степени. Существование механизма психической идентификации позволяет нам понять также появление последователей выдающейся личности: настоящие искренние последователи, по всей вероятности, появляются только после его смерти. Только в том случае, когда выдающийся мыслитель имеет реальную власть над людьми, он может заставить своих подчиненных стать его последователями. Но для этого он должен иметь подлинно новаторские идеи, идеалы и цели.

Более того, даже часть людей, которые при жизни видного деятеля из-за зависти или других мотивов не любили его, «потеряв» его, нередко меняют свое отношение, начинают в какой-то мере идентифицироваться с покойником, вытесняют из сферы своего сознания и поведения прежние свои отрицательные оценки и чувства. Такие люди нередко даже публично выступают в качестве близких друзей покойника. Даже предатели в какой-то мере меняются. Они «вспоминают», а чаще всего сочиняют «случаи» встреч с ним, нередко представляя себя в роли благодетелей. Они сообщают последующим поколениям, будто это их заслуга, что покойник понял свою талантливость и стал целенаправленно работать, что в трудные часы его жизни именно они спешили ему на помощь и т. п. Во всем этом, без сомнения, значительное место занимают самовосхваление и двурушничество обычно маленьких, заурядных людей, но нет сомнения, что некоторые из этих «мемуаристов» искренне верят в то, что говорят. Искренне заблуждаясь, человек в первую очередь обманывает самого себя, и мотивация самообмана раскрывается без особого труда: он старается повысить чувство собственного достоинства, иметь высокую положительную самооценку.

Примеров, подтверждающих эти утверждения, во множестве можно найти как в жизни, так и в литературе. Достаточно вспомнить, например, сколько новых друзей преследуемых при жизни поэтов Егише Чаренца, Паруйра Севака и Ованеса Шираза появилось после их смерти. Где же были они, когда эти выдающиеся личности, составляющие гордость армянского народа, страдали от преследований и нужды, истратив свои силы и время на самозащиту и защиту своих идей от разных демагогов и завистливых карликов.

Таким образом, смерть другого может оказать глубокое влияние на весь последующий ход жизни человека, по-новому ориентируя его деятельность и развитие его убеждений. Чем глубже психическая идентификация с умершим, тем значительнее эти изменения. Нам стал известен, например, следующий интересный случай: молодой отец почти не интересовался жизнью и развитием своего ребенка. Его отцовские чувства, по-видимому, были еще неглубоки: все свободное время он предпочитал проводить с товарищами. Но его отец, дедушка ребенка, боготворил малыша, каждый день водил на прогулку, не представлял своей жизни без внука. Но когда дед умер, отец мальчика как будто преобразился: он, по-видимому, пережил глубокую психическую конверсию. В своих отношениях с ребенком он начал проявлять такую же преданность и нежность, как и покойный дедушка. Трудно поверить, что он просто сознательно решил играть роль дедушки. Он пережил ускоренное психическое развитие, созрел, воспринял установки и оценки своего отца, стал мудрым отцом.

Мы видим, таким образом, что психическая идентификация с умершим родственником — такой механизм, который позволяет человеку выйти из создавшейся тяжелой ситуации в какой-то мере освобожденным от чувства лишенности и способствует социально-психологическому созреванию человека. Особенно в тех случаях, когда оставшийся в живых человек осознает, что недостаточно ценил и любил покойника при его жизни, он переживает внутренние конфликты и диссонансы с такими психологическими последствиями, как пробуждение совести, сожаление, психологический кризис и, вследствие всего этого, пересмотр своих взглядов, самооценки и взаимоотношений с людьми. Эти действия, преследующие цель защитной переадаптации и компенсации, иногда приводят к крайностям.

Например, когда в честь покойника совершают показательные и излишние действия (установка чересчур дорогих памятников, организация традиционных ритуалов, необоснованные и не очень искренние похвалы и т. п.), которые, конечно же, обусловлены угрызениями совести и чувством вины, хотя свою роль играют также тщеславие, показуха, другие эгоистические факторы и мотивы. Всеми этими действиями человек хочет успокоить свою нечистую совесть, поэтому они имеют защитно-компенсаторный характер. Все или почти все делается не столько ради покойника и его памяти, сколько ради себя.

Очевидно, что эта точка зрения, представленная здесь пока в весьма сжатом виде, позволяет объяснить широкий круг социально-психологических явлений и должна быть расширена в процессе дальнейшего развития психологической танатологии.

§ 2. Дегуманизация

Что такое дегуманизация человеческой личности