Лео Мартин - Я вижу тебя насквозь! Искусство разбираться в людях. Самые эффективные техники секретных агентов Страница 18

– Но паспорта были настоящие, – голос Сабины звучал резко.

– Может быть, эти четверо вышли где-нибудь по дороге? – Я пытался найти разгадку.

– И при отправке, и по прибытии в автобусе находились пятьдесят шесть пассажиров и два водителя.

– Тогда четверо вышли, и четверо других вошли.

– Имеют ли смысл такие рассуждения? – спросила Сабина.

Я покачал головой.

– Мы должны посмотреть на дело с более близкого расстояния.

Вместе с Филиппом, нашим экспертом по Балканам, мы разработали план. Один из его осведомителей будет сидеть в автобусе среди других пассажиров. Подойти еще ближе было просто невозможно.

– Теперь-то мы их заполучим, – уверенно изрекла Сабина.

Следующего рейса пришлось ждать целую неделю. На этот раз речь шла уже о девяти нелегальных пассажирах. Выбор Филиппа пал на двадцативосьмилетнего турка, имевшего в Стамбуле родственников и поэтому постоянно курсировавшего между Германией и Турцией. Он должен был стать нашими глазами и ушами.

Тайные осведомители – среди них, между прочим, встречаются и женщины – не являются государственными служащими или сотрудниками органов госбезопасности. Это просто люди, живущие в той обстановке или связанные с теми личностями, которые нам интересны. Часто это маргинальные типы или «попутчики», имеющие, однако, хороший доступ к информации и могущие рассказать о том, что говорится, планируется и предпринимается в строгом секрете.

Сабина и я интересовались в первую очередь преступными группировками. Это прибежище для многих мошенников некрупного калибра. Они снуют в криминальной среде туда-сюда, словно мелкие рыбешки в аквариуме. Все знать, всегда быть в курсе событий, держать нос по ветру – залог их благополучного существования. С ними-то мы и стыкуемся чаще всего. Из-за их хорошей информированности. Правда, чтобы быть хорошим осведомителем, недостаточно просто занимать удобную позицию. Нужно еще обладать и тонким чутьем на людей и обстоятельства.

Для спецслужб тайные осведомители необходимы. Получаемые от них сведения нередко имеют бо́льшую ценность, чем результаты наблюдения с применением новейших технических средств. Они дают нам возможность заглянуть в хорошо изолированную от нормальной жизни преступную среду, где все сознательно лгут, маскируются и стараются запутать следы, поскольку, естественно, совсем не заинтересованы в том, чтобы их цели, методы и принципы организации стали кому-нибудь известны. Чтобы по достоинству оценить такой взгляд за кулисы, не хватит никаких денег на свете.

Но деньги не являются основанием для сотрудничества осведомителя со спецслужбой. Деньги вообще плохой мотиватор, по крайней мере в долгосрочной перспективе. А в нашей сфере существуют и другие причины не ставить деньги во главу угла. Как только осведомитель заметит, что передаваемая им информация оценивается в денежном эквиваленте, можно гарантировать одно: при каждой новой встрече он будет нас потчевать все более невероятными и захватывающими историями, но при этом сдобренными такими деталями, проверить которые для нас не составит труда. Каждое имя, каждый номерной знак автомобиля, каждый адрес или телефонный номер, сообщенный им, будут существовать в реальности. Но взаимосвязи между ними, идеи конкретных людей, их отношения друг с другом, замыслы и цели заставят нас сильно сомневаться, поскольку с действительностью у них будет мало общего. Не говоря уже о неприятном осадке, который может остаться у человека, когда он осознает, что ему заплатили за предательство. Открытый текущий счет со временем превращается в проблему.

Длительное сотрудничество – а оно и является нашей целью – не может произрастать на такой почве. И в этом одно из отличий спецслужбы от полиции. По сравнению с нами полиция всегда работает в рамках определенного проекта. Есть конкретное преступление, по нему ведется расследование, применяются открытые и скрытые методы: обыски, проверки, меры по установлению личности, аресты. И вот – все, баста, дело закрыто.

Задача секретной службы – выявлять основные тенденции. Всегда знать: кто, когда, с кем, что проворачивает. Мы преуспеем в этом, только если разместим нужных людей в нужных местах на длительное время. Отношения с осведомителями и осведомительницами рассчитаны на долгосрочную перспективу, пять-восемь лет совсем не редкость. Одними деньгами этого не достичь. Для сотрудничества с нами у наших тайных посредников должна быть иная мотивация. Давление, шантаж или рациональные аргументы тоже никого не воодушевят. Если мелкого мошенника прижать к стенке и запугивать до тех пор, пока он не расскажет, кто отдает распоряжения, принимает решения и к кому стекаются криминальные доходы, то это ничего не даст. Подобные приемы не срабатывают ни в отношениях с осведомителями, ни в обычной жизни. Неужели вы пойдете навстречу человеку, который будет действовать такими методами? Вряд ли. При малейшей попытке с моей стороны применить давление мой визави отреагирует точно так же, как и любой из нас в подобной ситуации: сразу окажется, что он ничего не знает и ничего не может вспомнить, что у него внезапный приступ амнезии и он способен подтвердить лишь те факты, которые уже известны мне и без него.

В итоге у нас, агентов, остается единственный шанс – личные отношения. Вы должны добиться, чтобы потенциальному осведомителю захотелось что-нибудь сделать для вас. Именно для вас лично. Организация, секретная служба, фирма или деловая сеть за вашей спиной будут играть второстепенную роль. Фактически все сводится к одному:

Вы должны так мотивировать своего визави, чтобы он захотел тратить для вас свое время и силы. Если вы хорошо разбираетесь в людях, то это у вас получится.

Тихов не сразу согласился на мое предложение о сотрудничестве. Хотя к тому времени он уже успел понять, что поддерживать связь со мной ему выгодно. Связь на уровне, который он раньше никогда не посчитал бы возможным для себя, – на уровне личных отношений. Но он, конечно, никогда бы в этом не признался. Он здорово рисковал. И риск мог возрасти еще больше. В группировке, на которую он работал в качестве курьера, образовался вакуум (так мы называем подобные ситуации): во время полицейской проверки на удочку попался один из ведущих функционеров. Организация оказалась в трудном положении. Требовалось срочно найти ему замену, чтобы не поставить текущие дела под угрозу срыва. Мы видели реальный шанс задвинуть на это место Тихова. Стратегически все было подготовлено, решающее информационное преимущество позволило нам осуществить этот план и получить таким образом возможность заглядывать еще глубже в пропасти и еще выше на вершины иерархии.

Не каждый тайный посредник сделан из того же теста, что Тихов. Мы с Сабиной вспомнили об этом, когда до нас дошла весть, что человек Филиппа не сел, как планировалось, в автобус, направлявшийся в Стамбул.

– Наверное, передумал, – Филипп пожал плечами.

Сабина вертела в руках одну из своих кнопок-гвоздиков. И это выглядело даже немножко опасно. Она молчала.

В отличие от Филиппа, который продолжал:

– Это как в прошлый раз, когда мы дали ему поручение, а он вдруг увидел шанс выловить крупную рыбку.

– Только в другом пруду, – напомнил я.

– Почему мы опять сделали ставку на этого лузера? – спросила Сабина и сверкнула на Филиппа глазами.

– Шесть месяцев назад один из ваших людей исчез из виду, и с тех пор мы не слышали от него больше ни звука. – Филипп сделал слабую попытку защититься.

– Здесь даже сравнивать нельзя, – холодно заявила Сабина. – Во-первых, я не вижу тут никакой связи. А во-вторых, наш посредник не пускал согласованную операцию под откос за пять минут до ее начала.

Бросив на Сабину быстрый взгляд, я сформулировал краткое резюме:

– План B.

Осторожность прежде всего: езда на отрыв

Мюнхен, четверг, 23 сентября, 10.45

Я позвонил Тихову с мобильного телефона, который использовал исключительно для связи с ним.

Он ответил:

– Да.

Это немецкое «да» было условным ответом и означало, что он может говорить свободно. Если бы он произнес «да» по-русски, я бы понял, что в данный момент он находится в неподходящем обществе. И возможно, получает от этого удовольствие. В таких случаях, чтобы не отвлекаться, он быстро заканчивал разговор уверениями, что все идет по плану.

– Когда мы можем встретиться? – спросил я.

– По мне, лучше сейчас. Позднее ко мне придут. И я весь вечер буду занят.

– О'кей, тогда сейчас.

Обыкновенно мы встречались в местах, которые я считал безопасными, – в местах, которые мы оба хорошо знали и могли описать по телефону так, что для постороннего это звучало бы абсолютной абракадаброй. Но времени было в обрез.

– Ты в городе? – спросил я его.