Уравнение с одним обездоленным - Фромм Эрих Зелигманн Страница 2

В отношении садиста к объекту его наклонностей есть фактор, который роднит его действия с мазохистскими проявлениями — это абсолютная зависимость от объекта. Но если зависимость мазохиста удивления не вызывает, то садист, наоборот, кажется настолько сильным и властным, что невозможно представить его в зависимости от более слабого человека, над которым он властвует. Однако, это так. Садист отчаянно нуждается в человеке, над которым издевается, так как его собственное ощущение силы и власти основано только на том, что он кем-то безраздельно владеет. Зависимость эта, часто даже не осознаваемая, наиболее ярко проявляется в любви.

Так, например, мужчина садистски издевается над любящей его женщиной. Когда же ее терпению приходит конец и она покидает его, он совершенно неожиданно и для нее, и для себя впадает в крайнее отчаяние, умоляет ее остаться, уверяет в своей любви и говорит, что не может без нее жить. Как правило, любящая женщина верит ему и остается. Тогда все начинается сначала, и так без конца. Женщина уверена, что он обманывал ее, когда уверял, что любит и не может без нее жить. Что касается любви, то все зависит от того, что под этим словом понимать. Но утверждение садиста, что он не может без нее жить — чистая правда. Он действительно не может жить без объекта своих садистских устремлений и страдает как ребенок, у которого вырвали из рук любимую игрушку.

Поэтому неудивительно, что чувство любви проявляется у садиста только тогда, когда его отношения с любимым человеком должны вот — вот разорваться. Но и в других случаях, садист, безусловно, "любит" свою жертву, как любит всех, над кем осуществляет свою власть. И, как правило, оправдывает эту властность по отношению к другому человеку тем, что очень его любит. На самом деле все наоборот. Он любит другого человека именно потому, что тот в его власти.

Любовь садиста может проявляться в самых замечательных формах. Он дарит любимому подарки, уверяет в вечной преданности, подкупает остроумием в разговорах и изысканным обхождением, всячески демонстрирует заботу и внимание. Садист может дать человеку, которого любит, все, кроме свободы и независимости. Очень часто подобные примеры встречаются в отношениях родителей и детей.

Такой тип "любящего" садиста нашел классическое воплощение в романе Бальзака "Утраченные иллюзии". Герой романа беглый каторжник Вотрен, выдающий себя за аббата, так выражает свое отношение к молодому Люсьену дю Рюбампре: "Я вытащил вас из реки, я вернул вас к жизни, вы принадлежите мне, как творение принадлежит творцу, как тело душе! Я поддержу вас могучей рукой на пути к власти, я дам вам жизнь, полную наслаждений и почестей….Никогда не ощутите вы недостатка в деньгах… Вы будете блистать, покуда я, копаясь в грязи, буду закладывать основание великолепного здания вашего счастья. Я люблю вас ради власти! Я буду наслаждаться вашими наслаждениями, запретными для меня. Я перевоплощусь в вас. Я хочу любить в вас свое творение, создать вас по образу и подобию своему, я буду любить вас, как отец любит сына. Мой мальчик, я будут радоваться твоим успехам, как своим собственным, и говорить: "Этот молодой красавец — я сам! Маркиз дю Рюбампре создан мною; его величие — творение моих рук, он и молчит и говорит, следуя моей воле, он советуется со мной во всем".

В чем сущность садистских побуждений? Желание причинить боль и страдание не являются самоцелью. Все формы садизма сводятся к единственному стремлению — полностью овладеть другим человеком, стать его абсолютным повелителем, проникнуть в самую его суть, стать для него Богом.

Добиваясь такой неограниченной власти над другим человеком, заставляя его думать и действовать по своему желанию, превращая его в свою собственность, садист как бы отчаянно старается постичь тайну человеческой природы, человеческого бытия. Таким образом, садизм можно назвать крайним проявлением познания другого человека. В этом страстном желании проникнуть в тайну человека, а значит, и в тайну своего "я", заложена одна из главных причин жестокости и тяги к разрушению.

Подобное стремление часто можно наблюдать у детей. Ребенок ломает игрушку, чтобы узнать, что у нее внутри; с удивительной жестокостью он отрывает крылья бабочки, пытаясь отгадать тайну этого существа. Отсюда видно, что основная, глубинная причина жестокости заключается в желании познать тайну жизни.

Возникает ощущение, что стремление к неограниченной власти над другим человеком прямо противоположно мазохистскому стремлению, поэтому трудно понять, как эти два явления могут быть связаны. На самом же деле, при всей своей непохожести, обе эти тенденции имеют одну и ту же психологическую причину — неспособность человека выносить собственное одиночество и слабость его личности.

Как уже говорилось ранее, оба эти явления носят симбиотический характер и поэтому тесно связаны друг с другом. Человек не бывает только садистом или только мазохистом. Между активным и пассивным проявлением симбиотической связи существует тесное взаимодействие, и поэтому иногда довольно трудно определить, какая из двух страстей овладевает человеком в определенный момент. Но в обоих случаях личность утрачивает свою индивидуальность и свободу.

Жертвы этих двух пагубных страстей живут в постоянной зависимости от другого человека и за его счет. И садист и мазохист по — своему удовлетворяют потребность в близости с любимым существом, но оба страдают от собственного бессилия и неверия в себя как личность, ибо для этого необходимы свобода и независимость.

Страсть, основанная на подчинении или господстве, никогда не приводит к удовлетворению, потому что никакое подчинение или господство, сколь бы велико оно ни было, не может дать человеку ощущения полного единения с любимым существом. Садист и мазохист никогда не испытывают полного счастья, так как пытаются добиться все большего и большего.

Результат такой страсти — полный крах. Иначе и быть не может. Направленные на достижение чувства единения с другим, садизм и мазохизм при этом разрушают ощущение целостности самого человека. Те, кто одержим этими страстями, не способны к саморазвитию, они становятся зависимыми от того, кому подчиняются или кого порабощают.

Есть только одна страсть, которая удовлетворяет потребность человека в соединении с другим, в то же время сохраняя его целостность и индивидуальность — это ЛЮБОВЬ. Любовь позволяет развивать внутреннюю активность человека. Переживания любви делают бесполезными всякие иллюзии. Человеку больше не надо преувеличивать достоинства другого или же представления о самом себе, потому что реальность любви позволяет ему преодолевать свое одиночество, ощущая себя частицей тех могучих сил, которые заключены в акте любви.

В любви человек един со всей Вселенной, он открывает для себя целый мир, оставаясь тем не менее самим собой: особым, неповторимым и в то же время ограниченным и смертным существом. Именно из этой полярности единения и обособленности рождается любовь.

Любовные переживания приводят к парадоксальной ситуации, когда два человека становятся единым целым, но при этом остаются двумя равноценными личностями.

Настоящая любовь никогда не ограничивается одним человеком. Если я люблю только одного — единственного и никого больше, если любовь к одному человеку отчуждает меня от других людей и отдаляет от них, то я определенным образом привязан к этому человеку, но я его не люблю. Если я могу сказать: "Я люблю тебя", то тем самым я говорю: "В тебе я люблю все человечество, весь мир, я люблю в тебе самого себя". Любовь противоположна эгоизму, она делает человека, как это ни парадоксально, более сильным и счастливым, а значит, и более независимым.

Любовь — это особый путь познания тайны самого себя и другого человека. Человек проникает в другое существо, и его жажду познания утоляет соединение с любимым. В этом единении человек познает себя, другого, тайну всего живого. Он "познает", но не "узнает". К познанию он приходит не путем размышлений, а соединяясь с тем, кого любит.