Линн Грэбхорн - Вас ожидает жизнь Страница 20

Высказывая материальные Желания и Намерения, не забывайте о духовном и нематериальном:

Я хочу излучать радость всем своим сердцем.

Я хочу, чтобы вся моя семья ощутила радость.

Я хочу знать, что все и всегда будет хорошо.

Я хочу иметь больше возможностей для выбора.

Я намереваюсь увидеть больше возможностей для выбора.

Я намереваюсь верить, что в мире все хорошо.

Я намереваюсь научиться целенаправленному созиданию.

Я намереваюсь научиться управлять энергией.

Я намереваюсь осознавать свое сопротивление.

Я намереваюсь осознавать свои чувства.

Я намереваюсь наслаждаться каждым мгновением жизни.

Я намереваюсь больше веселиться.

Я намереваюсь теснее связаться со своим Источником.

Самое главное – избавиться от клейма недостойности желания и начать желать. Осмельтесь желать, если желаемое приносит вам радость, о чем бы ни шла речь. Желать – значит творить. Желать – и воплощать Желания в жизнь – значит реализовать свое предназначение. Именно в этом заключается истинное богатство Жизни.

Глава пятая

Проклятые обстоятельства

Хотя процесс целенаправленного созидания по своей сущности прост, реализовать его совсем непросто, во всяком случае, на первых порах. Предупреждаю честно: вас ждет еще та работенка. Но когда вы научитесь следить за своим энергетическим потоком и центром внимания, когда вы увидите очевидные результаты, все пойдет как по маслу (ну, по крайней мере, почти как по маслу).

Итак, мы уже основательно изучили Шаг первый:

определите, чего вы НЕ ХОТИТЕ.

Мы более-менее рассмотрели Шаг второй:

определите, чего вы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ХОТИТЕ.

Наконец, мы начали обсуждать Шаг третий:

прочувствуйте то, чего вы хотите.

А теперь мы приступим к подробному изучению Третьего шага. Мы будем учиться самому трудному – испытывать приятные чувства по отношению к тому, чего мы хотим, но чего у нас пока нет.

Вы уже знаете не хуже меня, что люди обычно думают так: “Вот если у меня будет… вот тогда я буду счастлив”. “Когда у меня будет красивое тело, вот тогда я буду хорошо к себе относиться”. “Когда я буду зарабатывать больше денег, вот тогда я избавлюсь от стресса”. Перед нами различные проявления все того же синдрома “необходимо-найти-способ-решить-проблему-и-тогда-я-буду-счастлив”.

Именно из-за такого мышления наша жизнь так тяжела. Если обстоятельства нас не устраивают (а так чаще всего и бывает), наша первая реакция – найти сильнодействующее лекарство и убрать, снять, починить, исправить, продвинуть. В конце концов, все мы живем в физическом мире. “Не нравится? Никаких проблем!” Бах, трах, шмяк – готово!

А если мы стараемся, но проблема не решается? Если она кажется слишком большой? Если она решается не так быстро, как нам бы хотелось? Мы огорчается, теряем надежду, падаем духом. К чему это приводит, вам уже известно: излучая энергию разочарования и досады, мы только притягиваем неприятные события, вызывающие еще более сильное чувство разочарования и досады.

Мы еще сильнее портим то, что только что так старались исправить.

Что произошло с художницей Лиз

Моя бывшая коллега по работе и хорошая приятельница по имени Лиз много лет проживала с мужем Клинтом в штате Аризона, растила двоих детей и посвящала свободное время работе в благотворительных организациях, то есть вела обычную жизнь обеспеченной американской домохозяйки.

Но случилось несчастье – Клинт умер, и для Лиз, оставившей работу тридцать лет назад, настали трудные времена. За три года до смерти Клинта семья Лиз переехала в новый большой дом, за который ежемесячно приходилось выплачивать огромную сумму. Хуже всего, что Клинт не оставил почти никаких сбережений.

Совершенно неожиданно Лиз оказалась между молотом и наковальней. Если продать дом, то из-за огромного долга не удастся выручить сумму, достаточную для покупки другого. Если не продавать дом, то не хватит денег на оплату кредита. Естественно, взрослые дети предложили матери свою помощь, но Лиз не хотела садиться детям на шею.

Единственное, что Лиз умела очень хорошо – рисовать. Особенно хорошо удавались ей акварели. До сих пор она даже не думала о возможности продавать свои работы. Лишь друзья и родные имели возможность наслаждаться великолепными аризонскими пейзажами, написанными Лиз. Но теперь, когда все так резко изменилось, Лиз всерьез задумалась о возможности (точнее, о необходимости) стать профессиональной художницей. Смелости ей было не занимать, и она отвергла протесты сыновей, настойчиво советовавших матери подыскать работу попроще, вроде продавщицы в местном универсаме.

Денег, оставленных мужем, вместе с суммой, предоставленной детьми, могло хватить примерно на год. Но каждый раз, разговаривая со мной по телефону, Лиз стонала: “Боже, я до сих пор не продала ни одной работы! Я не знаю, выйдет ли что-нибудь из этой затеи. Если в ближайшее время у меня ничего не купят, не знаю даже, что я буду делать”.

Лиз не умела управлять энергетическим потоком и даже не думала учиться. Она вежливо выслушивала мои советы, порой звучавшие довольно жестко: перестать фокусироваться на негативных обстоятельствах (отсутствие продаж) и начать серьезно концентрировать свое внимание на желаемом и на чувствах, связанных с этим. Мы говорили и говорили, но все разговоры протекали по одному сценарию.

В ответ на мои слова неизбежно звучало что-то вроде этого: “Думаю, что долго мне не продержаться. Я так разнервничалась, что не могу сосредоточиться на работе. Что мне делать? Я просто в ужасе.”

Однажды я поняла, что так дальше продолжаться не может. Пора принимать радикальные меры, а для этого придется проявить жесткость. Я заговорила медленно и твердо:

– Ну вот что, моя дорогая. Хочешь тонуть – тони, а я умываю руки. Наслаждайся своей нищетой и больше не звони мне со своими проблемами. Решишь прекратить свои стенания – тогда пожалуйста. Когда будешь готова, позвони. И не звони, пока не будешь готова взять дело в свои руки.

Я чувствовала себя законченной мерзавкой, но у меня не было никакого желания оставаться одним из звеньев в Цепи Боли, сковывающей подругу.

Телефон молчал три недели. Когда же он наконец зазвонил, я готова была разреветься. “Я сдаюсь, – сказала Лиз. – Что надо делать?”

Для начала я заставила Лиз говорить обо всем, чего ей не хотелось. Это было несложно: Лиз не хотела лишиться дома, лишиться уважения друзей и детей, лишиться шанса стать профессиональной художницей.

А затем, слово за словом, мы начали анализировать Желания. Начали с дома, затем обсудили все вопросы, касающиеся денег. Лиз было очень трудно говорить о чем-нибудь, кроме своих проблем, о которых она постоянно думала. Работы не продавались, деньги утекали неизвестно куда… да просто в песок!

– Хорошо, Лиз, прежде всего нам надо сделать вот что: заставить тебя почувствовать себя хорошо, чтобы твои вибрации изменились.

– Ты что, смеешься? Как я могу почувствовать себя хорошо, когда я вот-вот потеряю все, что мы с Клинтом имели? Я звоню тебе, чтобы решить, как продавать мои работы. Если их начнут покупать, все будет в порядке, вот тогда мне станет действительно хорошо. А сейчас чего от меня требовать?

Именно в этом скрывалась основная проблема Лиз. Она не видела перед собой ничего, кроме отсутствия желаемого. Чем сильнее она сосредотачивалась на этом, тем хуже она себя чувствовала. Чем хуже она себя чувствовала, тем прочнее становился заколдованный круг, в который она попала. Чем сильнее она суетилась, тем хуже себя чувствовала, чем хуже себя чувствовала – тем меньше люди желали покупать ее работы. Она всецело сосредоточилась на текущих обстоятельствах. Кроме них, в ее жизни больше ничего не оставалось. Все попытки обеспечить себе существование, продавая акварели, ни к чему не приводили. “Наверное, придется смириться с действительностью”, – в голосе Лиз звучала удивительная покорность.

Но я не сдавалась. В конце концов мне удалось разговорить Лиз на тему, почему она хочет сохранить дом, хотя это стоило мне немалых усилий, так как Лиз этот вопрос казался непроходимо идиотским.

– Ладно, ладно, я хочу сохранить дом, потому что не хочу переезжать. Теперь ты отвяжешься? (Это явное Нежелание, но я не стала вдаваться в детали).

– А почему ты не хочешь переезжать?

Немного помолчав, Лиз заговорила, и ее голос неожиданно зазвучал мягче.

– Мы с Клинтом так любили этот дом. Я до сих пор чувствую, что это “наше” место, как будто Клинт по-прежнему со мной. (Сопротивление Хорошему Самочувствию явно ослабевало). – Эти чувства не исчезли, и они мне так дороги… вот только когда я начинаю думать об этих проклятых выплатах…