Книга о любви - Джона Лерер Страница 20

Сегодня Шэрон Розиа – один из ведущих мировых экспертов по усыновлению. Ее книги имеют большой резонанс, ей было вручено несколько наград, и сотни семей воспользовались ее консультациями в вопросах усыновления. Но самую большую известность ей принесла готовность честно и открыто говорить, как трудно быть родителем. (“Даже самые малые трудности в этом деле огромны”, – утверждает она.) В середине 1980-х Шэрон опубликовала важную статью, где привела собственную модель усыновления как “социального института, в основе которого лежит потеря близкого человека”. Вместе с соавтором Деборой Сильверштейн она описала семь основных проблем, возникающих при усыновлении, включая чувство неприятия и страх близких отношений. У этой модели нашлись свои критики: многие организации по усыновлению утверждали, что Шэрон Розиа “подает усыновление как патологию” и запугивает потенциальных приемных родителей. Однако Шэрон убеждена, что она всего лишь говорит правду, что глупо и опасно скрывать трудности, которые могут возникнуть в приемной семье. “Я не торговый агент, – говорит она. – Моя цель – помогать людям, и они должны понимать, что такое растить ребенка в семье”.

Шэрон говорит на основании собственного непростого опыта. Во втором браке, когда ее родной дочери было шесть лет, Шэрон взяла в семью мальчика и девочку, брата и сестру. Им выпала незавидная судьба: их мать умерла от передозировки наркотика, отец исчез в неизвестном направлении. Мальчик страшно заикался, девочка боялась мужчин. Возможно, детям давали наркотики, чтобы утихомирить их. Девочка видела, как умирала ее мать. “Я занималась консультированием приемных родителей для детей с непростым прошлым, поэтому решила, что справлюсь, – сказала Шэрон в нашей беседе. – Кроме того, у этих детей не было никакой другой надежды. Я знала, что будет трудно, но верила, что готова ко всему”[210].

Она ошиблась. Очень скоро Шэрон поняла, что не справляется. Дети постоянно устраивали скандалы и “истерики”. Они отвергали все ее попытки сблизиться, и ей стоило немалого труда удовлетворять их эмоциональные потребности. “Теперь-то я понимаю, что вела себя с ними совершенно неправильно. И еще очень долгое время я не могла себе этого простить”, – говорит она.

Шэрон рассказала мне, как однажды приемный сын сломал ей нос игрушечным грузовиком. “Это было спустя всего несколько месяцев, как он поселился с нами. В тот день все шло чудесно. Он позволил мне взять его на руки и покачать. Потом мы играли с его игрушками, и мне казалось, что все наконец-то хорошо, что у меня получается. Потом он ненадолго вышел в туалет, вернулся и окликнул меня. Я подняла голову – и он запустил металлической машинкой мне прямо в лицо. Да так, что сбил меня с ног”.

Шэрон страшно разозлилась. “Кажется, я накричала на него и отобрала что-то. С тех пор так и пошло: дети как-нибудь пакостили, я сердилась и отсылала их в детскую. А ведь вместо того, чтобы отталкивать их, надо было идти навстречу”. Но игрушечный грузовик и правда сломал Шэрон нос. Как прикажете идти навстречу, когда кровь заливает вам лицо? “Честно скажите ребенку, что вы чувствуете. Скажите: «Мне обидно, я зла, но я не сделаю тебе больно». Возьмите свой гнев и станьте вместе с ним маленькими, как дети. Опуститесь до их уровня, посмотрите на ситуацию их глазами. Они ведь наверняка напуганы. Они не знают, что такое привязанность, не умеют быть вместе – так покажите им это на собственном примере”.

Сейчас Шэнон все это понимает. А тогда она просто барахталась, изо всех сил пытаясь сдерживать свой гнев. “Однажды я ворвалась домой к подруге и сказала, что чувствую себя обманщицей. Что я не могу любить всех своих детей одинаково. Что родную дочь я люблю больше. И при этом я ведь была консультантом по вопросам усыновления, вот что самое страшное”. Подруга выслушала Шэрон, а потом обняла ее и сказала, что все родители проходят через это. “Я никогда не забуду ее слова. Она сказала: «Я тоже не люблю всех своих детей одинаково. А бывают дни, когда я вообще никого из них видеть не могу»”.

Трудности, с которыми столкнулась Шэрон, заставили ее пересмотреть подход к своей работе консультанта. Обычно ее коллеги уверяют пары, решившиеся на усыновление, что их приемный сын или дочь будут чувствовать себя в семье так, будто родились в ней, особенно если их усыновят в младенчестве. Однако Шэрон поняла, что пора открыть правду: “Вам может быть нелегко принять, что ребенок не похож на вас. Или что он пахнет иначе. Или что ему не нравятся блюда, которые вы готовите по семейным рецептам. Возможно, это звучит глупо, однако подобные «глупости» могут серьезно усложнить жизнь”. Даже родные дети не во всем похожи на своих родителей, а с приемными детьми различия особенно бросаются в глаза. “Я бы сказала, что, когда воспитываешь приемных детей, все краски как бы чуть сгущаются. Поэтому, если что-то удается, вы парите на седьмом небе от счастья (когда подстройка наконец происходит, это кажется настоящим чудом), но в случае неудачи падать с небес гораздо больнее. Надо быть готовым к этому”.

Вместе со своим вторым мужем Шэрон продолжала заботиться по системе патронажа о двенадцати детях разного возраста, от совсем малышей до подростков. “У нас были дети всех рас и религий. И чернокожие, и вьетнамцы – кого только не было”. Шэрон не боится говорить о сложностях, с которыми столкнулась. Она рассказывает, как всякий раз с ужасом ждала Дня матери, потому что в этот праздник как нарочно всплывали все проблемы: дети дрались из-за игрушек, а ее саму одолевали сомнения и обида. “Когда в семье растут приемные дети, все по-другому. Если ребенок закатил истерику два раза за день, а не десять – уже повод для радости. Удалось благополучно пережить праздники – счастье”. Конечно, все так говорят, замечает Шэрон, но в семьях с приемными детьми это особенно верно. Приходится радоваться мелочам, ведь чтобы в такой семье случилась радость побольше, нужны годы труда. Или даже вся жизнь.

Шэрон потому так хорошо удается помогать советом людям, которые решились на усыновление, что она не боится говорить обо всех этих сложностях, о том, как смешиваются в душе родителя любовь, злость и чувство