Патрик Сансон - Психопедагогика и аутизм. Опыт работы с детьми и взрослыми Страница 22

В кулинарной мастерской есть разные виды работ: кто-то предпочтет мыть овощи в тазу, а другой будет их резать. Третьему будет поручено зажечь спичку. И это очень интересно, потому что обычно это делает воспитатель. Попросить ребенка зажечь спичку – рискованное дело, но оно того стоит. Затем спички убираются, и это нужно сделать незаметно для детей, чтобы они не знали, куда их положили. Это те же правила, которые нужно соблюдать и дома, потому что там тоже есть газовые плиты и спички. Нужно им сказать: «Когда ты не один, когда кто-то поможет тебе зажечь спичку, ты можешь это сделать. Но, когда ты один, ты не имеешь права это делать». Эти правила распространяются на всех детей, а не только на аутичных.

С большим удовольствием ребята готовят сладости, потому что во время занятий их можно пробовать. Если говорить о ребятах, у которых мало способностей, сам факт, что они в процессе готовки могут пробовать то, что они делают, помогает им довести работу до конца. Как и любой другой ребенок, они получают огромное удовольствие, облизывая тарелку после приготовления шоколадного мусса.

Единственная сложность, с которой можно столкнуться в такой мастерской – участие в занятиях детей с серьезными нарушениями пищеварения. Но сложность не отменяет участия. Здесь можно выделить несколько вариантов поведения. Я знаю детей, которые практически ничего не едят, кроме сладостей и некоторых других продуктов избирательно. Но у них очень хорошо получается чистить и резать овощи. Они получают большое удовольствие от процесса приготовления салата: они мыли его, готовили соус, складывали салат в салатник, но не всегда могли его есть. Мне кажется, им важно знать, что они умеют это делать. Мы просто ждем, когда, может быть, они согласятся попробовать приготовленный салат. Я вспоминаю одного ребенка, который раньше, сидя за столом, накладывал салат всем, кроме себя. Но теперь он уже берет и кладет себе на тарелку один листочек салата в тот момент, когда салатник убирают со стола. Потом он даже не дотрагивается до этого листочка, но все-таки полпути он уже прошел.

Есть ребята, которым очень трудно грызть твердые продукты, и они режут их на мелкие кусочки в своей тарелке, иначе они не смогут их проглотить. Как правило, эти дети будут проявлять агрессию, например, при разрезании морковки. Здесь явно прослеживается связь между трудностями, которые им доставляет разжевывание твердой пищи, и тем чувством, которое они испытывают при нарезании морковки. Когда мы видим, сколько ярости они вкладывают в это простое действие, можно себе представить, что им приходится испытывать при необходимости разгрызть что-то твердое. Некоторые воздерживаются от еды просто потому, что боятся грызть что-то, боятся проявлять агрессию во время еды. Другие не едят, потому что воспринимают процесс жевания как акт агрессии, и просто не могут это делать. И только когда видишь, как они режут эту морковку, понимаешь, что с ними происходит. Например, некоторые проглатывают отрезанный кусок морковки целиком, только чтобы не грызть и не жевать ее.

Занятия в кулинарной мастерской, и именно обучение спокойно резать продукты, могут со временем им помочь, и их поведение за столом изменится. Занятия в кулинарной мастерской заключается не только в приготовлении блюда; эти занятия помогают нам вести глобальную работу с ребенком, открывая перед ним новые области применения своих возможностей.

Хочу поделиться нашим опытом (участница из Киргизии).

Наш Центр посещают не только аутисты, но и дети с нарушениями опорно-двигательного аппарата. Занятия в кулинарной мастерской проводятся по пятницам. Вместе с воспитателем занимаются два ребенка: ребенок с опорно-двигательными нарушениями и аутист. Они помогают готовить еду и накрывать на стол для всего коллектива. После еды они убирают со стола, но обычно все ребята им тоже помогают. Затем они вместе с педагогом моют посуду. В этом заключается их ежедневное дежурство. В пятницу же у нас праздничный день, конец рабочей недели, и каждую пятницу готовится какое-нибудь новое вкусное блюдо. Когда этот праздничный обед проходит, ребята вместе с педагогом, ведущим кулинарную мастерскую, всем объясняют и показывают, из каких ингредиентов было приготовлено это блюдо. Мы кормим ребят 2 раза в день, обычно мы делаем салат, а каждую пятницу добавляем еще какой-нибудь необычный салат или шоколадный мусс. Эти дети неделю отдежурили, потом на дежурство заступает другая пара детей. Ни для кого не секрет, что если накрыть на стол, то кто-то начнет сразу есть, хватать горячее и т. д. Но у нас существует церемониал, социальное правило: перед тем, как начать трапезу, мы все беремся за руки (никто не приступает к еде, пока все не взялись за руки) и произносим слова «Приятного аппетита», которые мы заимствовали из Вальдорфской педагогики, а в конце мы говорим «Спасибо» на русском и киргизском языках. Это очень удобно, и куда бы мы ни выезжали – а мы это делаем очень часто, – ни у кого не создается впечатления, что наши дети – голодные или невоспитанные.

Действительно, это очень важно. У нас нет таких ритуалов, четко обозначенных определенными фразами или действиями. Здесь речь идет скорее о процессе еды, чем о кулинарной мастерской. Мы всегда едим все вместе, но детям очень трудно быть вместе. И я с вами согласен: социальная норма такова, что нужно ждать: когда мы едим вместе, мы ждем, чтобы всем подали еду. На самом деле, здесь нет четкого порядка: иногда воспитатель подает каждому тарелку с едой, в другой раз мы просим детей самим себе положить еду, а иногда просим кого-то из ребят обслужить всех остальных. Мы используем различные средства для того, чтобы прийти к понятию «коллектива» и научиться ждать, пока все будут готовы. Иногда мы просто говорим перед началом еды: «Приятного аппетита». Это не всегда легко. Иногда ребенку нужно сказать: «Положи вилку, ты должен подождать, посмотри, еще никто не начал есть». Точно так же, когда ребенок съел все, что у него было в тарелке, он не встанет из-за стола и не будет убирать со стола, потому что он не один. Конечно, есть ребята, которые едят очень быстро, а есть дети, которые едят очень-очень медленно из-за проблем с приемом пищи.

Вы сажаете за отдельные столы тех, кто ест быстро, и тех, кто ест медленно?

Нет, потому что мы едим все вместе, несмотря на все наши различия. Здесь нужно вести отдельную работу с теми, кто слишком быстро ест, и с теми, кто ест медленно. Первых надо научить есть немного медленнее, чтобы у них было больше времени для того, чтобы как следует прожевывать пищу, распробовать блюдо, которое они едят, и оценить его вкус. А тем детям, которые слишком медленно едят, надо сказать: «Посмотри, все уже закончили, и мы ждем только тебя, давай поторопись немного». В то же время ребенка, который слишком быстро ест, можно научить накладывать себе в тарелку небольшие порции по несколько раз, ведь ему трудно ждать всех остальных, потому что он не может остановиться, пока все не съест. Может быть, ему будет проще положить небольшую порцию, съесть ее, немного подождать, вновь положить, еще раз подождать и т. д. На самом деле он съедает большую или маленькую порцию за одно и то же время. А тому ребенку, который ест медленно, можно предложить, например: «Мы тебя еще немножко подождем, а в это время другой ребенок пойдет на кухню за десертом. Когда он вернется, ты должен все съесть, потому что, если ты не закончишь, мы уберем твою тарелку, чтобы ты ел десерт вместе со всеми». Мне кажется, очень важно, чтобы они ели все вместе, а не за отдельными столами для «быстрых» и «медлительных», потому что их различия позволяют сформировать у них иной взгляд на вещи. Мы решили, что у нас воспитатели будут сидеть за одним столом с детьми и есть вместе с ними. Есть заведения, в которых дети и взрослые едят отдельно. Мы хотим донести до детей, что мы не просто вместе едим, но, что мы разделяем с ними трапезу. Мне кажется, что для детей, у которых часто возникают серьезные проблемы с приемом пищи, взрослый является не только сопровождающим, но и образцом для подражания. Поэтому мы тоже должны следить за тем, как мы едим. Это не всегда просто, потому что у нас уже сформировались свои вкусы: что-то мы любим, что-то не любим, и мы знаем, почему мы это любим, а это нет. Например, я ненавижу брюссельскую капусту, но не всегда можно делать то, что хочешь. Как быть, если тебе предложили блюдо, которое ты не любишь, тем более что часть нашей работы состоит в том, что мы должны говорить ребенку: «Попытайся сформировать свой вкус. Попробуй хотя бы чуть-чуть». Иногда тот факт, что мы просим ребенка попробовать, приведет к тому, что ребенок позволит положить себе хотя бы чуть-чуть этого блюда на тарелку. И потребуется много времени, иногда несколько месяцев на то, чтобы этот кусочек попал к нему в рот. Есть дети, которые швырнут тарелку в другой конец комнаты, если положить им на тарелку что-то, чего они не хотят. Мне кажется, вы тоже с этим встречались... Если о подростках можно сказать, что они могли уже это пробовать раньше, когда были меньше, то детей 10—11 лет, которые до 6-8 лет питаются очень избирательно, нужно обязательно попытаться убедить пробовать новые продукты. Это очень сложно, потому что заставлять ребенка есть насильно нельзя ни в коем случае. Наша задача состоит в том, чтобы показать ребенку, что мы любим это блюдо, что его товарищам оно тоже нравится. Не всегда можно сказать ребенку: «Понюхай, это вкусно пахнет», потому что ему, может быть, так не кажется. Зато иногда можно предложить ребенку пощупать этот продукт руками, даже если положено есть вилкой. Для этого ребенка необходимо найти что-то, что может его заинтересовать в том кусочке, который его просят съесть. Я думаю, что вы знаете детей, которые кладут в рот какой-нибудь кусочек – неважно мясо это или овощи – жуют его, но не глотают. Они делают нечто подобное соку, который они глотают, а все остальное выплевывают. Мне кажется, что иногда это можно разрешать, даже в течение длительного периода, потому что этот сок позволяет им получать питательные вещества, и это главное. Но затем требуется большая работа, направленная на то, чтобы ребенок не скапливал еду во рту. Начинать надо с маленьких порций и говорить ему: «Послушай, ты уже хорошо все прожевал, у тебя во рту чуть-чуть еды, теперь глотай». Иногда у таких детей именно этот переход пищи изо рта в горло затруднен. Некоторые из них помогают себе проглотить то, что было во рту, запивая еду водой, а некоторые заедают её хлебом. Но больше им ничем нельзя помочь, разве что следить за тем, чтобы они не набивали себе полный рот. В данном случае ребенок, который выплевывает на тарелку то, что у него было во рту, нарушает социальную норму. Но наша главная задача – не научить ребенка есть правильно, а научить его просто есть и лишь затем обучать его правильно вести себя за столом. Есть дети, которые просто начинают плохо себя чувствовать, когда едят, но, по-моему, это не значит, что мы не должны их просить резать ножом то, что находится у них в тарелке. Есть дети, которых начинает тошнить за столом. Конечно, нам это не очень приятно, но это не означает, что мы не должны предложить им все-таки попробовать немножко. Но можем ли мы, в конечном итоге, быть совершенно уверенными в том, что та еда, которую мы предлагаем ребенку, подходит ему? В данном случае требуется немалая работа по сопровождению детей для того, чтобы они чувствовали себя комфортно. На это требуется очень много времени. Мне кажется, помогает то, что мы едим все вместе. Часто бывает, что один ребенок говорит другому: «Давай, ешь, вкусно же!» Мне кажется, что, находясь в группе, дети сами помогают друг другу.