Джордж Саймон - Кто в овечьей шкуре? Как распознать манипулятора Страница 22

Дженни пытается сказать Аманде, что та утратила право на развлечения из-за своего безответственного поведения. Но Аманда не слышит ее. Ее учителя пытаются рассказать, что ей нужно сделать, чтобы улучшить свои отметки, но их она тоже не слышит. Внимательно выслушать и принять чьи-либо предложения – это своего рода форма подчинения. А как вы, вероятно, помните из истории Аманды, она не из тех, кто с легкостью подчиняется. Она полна решимости убрать все помехи со своего пути и убеждена, что ее манипулятивных навыков достаточно для «победы» во всех или почти всех схватках с теми, у кого есть власть, – а потому демонстрирует глухоту. Она не видит никакой необходимости прислушиваться к кому бы то ни было. С ее точки зрения, подчинение рекомендациям и указаниям тех, кого она считает слабее и глупее себя, приведет лишь к потере власти и контроля.

Среди детей с диагнозом «дефицит внимания» есть такие, кто просто злоупотребляет выборочной невнимательностью как ключевым инструментом манипуляции и избегания ответственности. Эти дети демонстрируют невероятную внимательность и способность к концентрации, когда речь идет о чем-то приятном, интересном или желательном в том или ином смысле слова. Но как только их просят выслушать или сделать что-то, что они не хотят, они переключают свое внимание на что угодно другое. Это особенно ярко проявляется в те моменты, когда кто-либо, обладающий полномочиями, дает им инструкции или указания. Все, что им надо сделать, – просто выслушать наставления, и они борются с этой необходимостью с помощью невнимательности.

В своей работе с манипулятивными людьми (прежде всего с детьми) я неизменно получаю самые позитивные впечатления, наблюдая за тем, как замечательно эти люди реагируют на грамотное противостояние приему выборочной невнимательности. Перемена заметна особенно ярко, когда их искренне и сильно поощряют и поддерживают в попытках уделять внимание и тратить энергию на то, с чем они в противном случае предпочли бы не возиться. Ребенка-манипулятора часто притаскивают в кабинет терапевта разъяренные родители, и он вовсе не собирается слушать или беседовать. Тогда я даю ему возможность испытать выраженную скуку или дискомфорт, не обращая на него никакого внимания (не разговаривая с ним, не слушая его и т. п.) до тех пор, пока он не встретится со мной взглядом и не проявит очевидных признаков целенаправленной внимательности. Если в ходе беседы мы затрагиваем тему, которая ему не нравится, и он отводит взгляд, я тут же замолкаю. Когда он перестает отворачиваться, встречается со мной глазами и снова готов воспринимать, я возобновляю разговор. Я называю этот прием выборочной речью. Человек, старающийся выслушать то, что не хотел бы слышать, и сосредоточиться на теме, которой хотел бы избежать, заслуживает уважения. Я всегда стремлюсь признать это и поощрить готовность слушать и слышать меня. Признание ценности этих усилий подкрепляет чувство самоуважения. Следует помнить, что человек не может одновременно что-то принимать и чему-то сопротивляться. Если он намеренно отключился от вас, нет смысла сотрясать воздух. Когда он перестанет сопротивляться (сражаться) и будет готов уделить вам внимание, есть шанс, что он вас услышит.

Рационализация. Рационализация – это попытка агрессора оправдать свое поведение, которое, как ему прекрасно известно, было неуместным и зловредным. Этот прием может быть весьма эффективным, особенно если объяснение или оправдание звучит достаточно осмысленно для того, чтобы любой добропорядочный человек в него поверил. Рационализация не только устраняет внутренние препятствия, приглушая угрызения совести, которые могли возникнуть у агрессора, но и позволяет ему избежать обвинений со стороны других людей. Если агрессору удается убедить вас, что его действия оправданны, это развязывает ему руки и позволяет без помех продолжить движение к цели.

Мать Лизы Мария была встревожена тем беспощадным упорством, с которым Джо снова и снова пытался сделать из дочери покорную отличницу. Она знала также, что Лиза хочет посещать психологическую консультацию, чтобы разобраться в своих проблемах и, возможно, решить их. Но вопреки беспокойству по поводу напористости Джо, вопреки тому, как все это сказывалось на дочери, она позволила Джо с помощью рационализации убедить ее, что заботливый родитель наверняка знает свою дочь лучше, чем посторонний, относительно непредвзятый человек, и что он всего-навсего выполняет свой родительский долг, изо всех сил пытаясь «помочь» своей «девчушке».

Если манипулятор очень хочет добиться успеха с помощью рационализации, он комбинирует оправдания с другими действенными приемами. Проталкивая свой план действий, Джо не только «продает» Марии его обоснованность, но подспудно заставляет ее испытывать стыд (стыдит за недостаточную родительскую «заботливость») и чувство вины (обвиняя в том, что она не настолько добросовестна, как хочет это представить).

Уклонение. Движущуюся цель труднее поразить. Когда мы пытаемся прижать манипулятора к стене либо удержать обсуждение на чем-то, что нас не устраивает, он блестяще меняет тему, уклоняется и юлит. Фокусники давно знают, что, если отвлечь внимание зрителя, можно совершенно незаметно спрятать что-либо в карман или извлечь оттуда. Манипуляторы используют приемы отвлечения внимания и уклонения, чтобы сбить нас с толку, не дать нам сосредоточиться на их поведении и спокойно продолжить реализацию своих скрытых намерений. Порой это происходит совершенно неуловимо. Вы можете спорить с манипулятором по очень важному вопросу – а минуту спустя поймать себя на том, что непостижимым образом сползли к обсуждению совершенно другой темы.

Дженни спросила Аманду, сделала ли та домашнее задание. Вместо прямого ответа на заданный вопрос Аманда переключила внимания на то, как относятся к ней учитель и одноклассники. Дженни позволила Аманде перевести разговор на другую тему и так и не получила ответа.

Другой пример можно найти в истории Дона и Эла. Когда Эл прямо спросил Дона, не планирует ли тот заменить его кем-то другим, Дон сменил тему. Он стал говорить о том, устраивают ли его успехи Дона в области продаж, – как будто бы Дон спрашивал об этом. Он так и не дал прямого ответа на прямо поставленный вопрос (хорошо известная особенность манипуляторов). Он сказал Дону то, что должно было унять его тревогу, и не позволил развить тему. У Эла осталось чувство, что ответ получен, хотя в действительности он вытянул пустышку.

В начале этого учебного года я понял, что надо заняться безответственным отношением моего сына к домашним заданиям. Я ввел правило: каждый вечер он приносит учебники из школы домой. Как-то я спросил его: «Ты принес сегодня учебники?» Он ответил: «А знаешь что, пап?.. Завтра контрольной не будет – ее перенесли на пятницу». Мой вопрос был очень простым и прямолинейным. Он ответил намеренно уклончиво, пытаясь отвлечь внимание. Он знал, что прямой и честный ответ вызовет последствия, связанные с тем, что он пренебрег правилом и оставил учебники в школе. Уклоняясь от ответа (а также используя рационализацию), он вступил в схватку со мной, чтобы избежать этих последствий. Если кто-то не отвечает вам на прямо поставленный вопрос, можете быть уверены: от вас по какой-то причине пытаются улизнуть.

Увиливание. С помощью этого приема, тесно связанного с уклонением, манипулятор пытается не позволить загнать себя в угол, давая на прямой вопрос беспорядочные ответы или как-то иначе замыливая тему. Неявным, но действенным вариантом увиливания является намеренная расплывчатость. Скрыто-агрессивные личности мастерски дают расплывчатые ответы на простые, «в лоб», вопросы. Здесь нужно держать ухо востро: порой расплывчатость неочевидна, и вам кажется, что вы получили ответ, хотя это не так.

Однажды я спросил своего пациента, ставили ли ему когда-либо диагноз «злоупотребление алкоголем». Он ответил: «Ну, жена как-то отвела меня в одно место, там со мной немного поговорили и сказали, что можно больше не приходить». Это не столько ответ, сколько сплошная расплывчатость, увиливание и ложь умолчанием. Зерно истины в том, что он сказал, безусловно имелось, но полная история звучала совершенно иначе. В действительности этот мужчина был на первичной беседе в психиатрической клинике. Его заставила пойти туда жена. Он принял участие в первой оценочной сессии, и врач-консультант сказал ему, что он подпадает под диагноз «злоупотребление алкоголем». Для него составили график посещения групповых встреч и индивидуальных терапевтических сессий. На большинство индивидуальных сессий он не явился, а после опоздания на одну из групповых встреч ему сделали выговор и сказали, что ему, пожалуй, нет смысла приходить, пока у него не появится серьезного намерения получить помощь и справиться с проблемой. Однако первый его ответ на мой вопрос был попыткой заставить меня думать, что его проверили (эти неназванные «они», к слову, сами по себе блестящий образец намеренной расплывчатости) и признали совершенно здоровым.