Мэдсен Пири - Железные аргументы. Победа, даже если ты не прав Страница 23

Вы можете неплохо развлечься, заставляя оппонентов корчиться под острием доводов ad misericordiam. Вашу аудиторию в конечном счете не слишком интересует различение фактов и вымысла, и вы с легкостью можете сделать так, чтобы те, кто разошелся с вами в заключениях относительно истинности утверждаемого, выглядели жестокосерднее викторианских землевладельцев.

Если вы действительно считаете, что высокие жалованья не позволяют подросткам получать работу, то я могу сказать вам только, что все эти тысячи бедных семей, сражающиеся за средства к существованию, — на вашей совести! Да помилует Господь вашу душу!

(Даже если Он это сделает, ваша аудитория вряд ли окажется столь же милосердной. Встретившись с такими обвинениями, разворачивайте их обратно к обвиняющему: а как насчет страданий и унижений несчастных подростков, неспособных найти работу из-за вашего бессердечного оппонента? Сомнительно, что можно рассчитывать на победу в дуэли на пистолетах, если ваш противник использует гаубицу.)

Argumentum ad numeram

(аргумент к численности)

Мало кто любит оказываться в подвешенной ситуации. В основном люди предпочитают комфортное ощущение, что у них за спиной стоит множество других, — им кажется маловероятным, что большое количество людей могут ошибаться. Argumentum ad питегат ошибочно ставит: знак равенства между числом сторонников какого-либо утверждения и его истинностью. У идей, пользующихся массовой поддержкой, не обязательно больше вероятности оказаться верными, но ad numram полагает, что это так.

Пятьдесят миллионов французов не могут ошибаться!

(Один взгляд на историю этой нации покажет, что это происходило очень часто.)

Софизм в данном случае заключается в том, что истинность или ложность утверждения не может быть подтверждена или опровергнута числом ero сторонников. Многие люди очень часто ошибаются относительно даже совсем простых нещей, и заимствованное знание не следует равнять с тем, что основано на фактах. Простое наблюдение, например, что планеты и звезды перемещаются по небу — может быть ненадежным советчиком, сколько бы миллионов людей ни высказывались в его поддержку.

Все курят «Уифтерс», почему же ты не куришь?

(Потому что он считает, что все идиоты.)

Этот софизм может аппелировать просто к большим числам или же, более тонко, к эначительному количеству конкретно тех, кто нользуется вашим уважением. Возможно, на вас большее впечатление произведет процент влиятельных людей, выписывающих «Таймс», чем цифры, показывающие самый внушительный дневной оборот в Англии. Здесь нужно спросить себя: прибавляет ли число сторонников что-нибудь, к самому заявлению?

Мы поспорили насчет того, был ли Баллестерос когда-нибудь капитаном какой-либо из европейских команд по гольфу. Давайте решим этот вопрос демократически.

(Да-да, и прежде чем выпрыгнуть из окна, убедитесь в том, что у вас достаточно голосов, чтобы добиться отмены закона земного тяготения.)

Если бы вопрос об истинности идей решался большинством голосов, ни одно нововведение не прошло бы. Каждая новая идея вначале представляет собой мнение меньшинства и добивается общего признания, только если свидетельства в ее ползу переманивают на ее сторону приверженцев превалирующей точки зрения. Если бы количество сторонников что-то определяло, это значило бы, что Джордано Бруно ошибался, говоря, что Земля вращается вокруг Солнца, и власти поступили правильио, когда сожгли его на костре.

Прежде чем его вздернуть, мы должны обеспечить ему честный суд. Эй, ребята, кто считает, что он виновен, кричите «вздернуть»!

(Отличное доказательство! Кажется, все ребята за.)

Софизм ad питегат предоставляет превосходную защиту для устоявшихся представлений.

Ведь это не так, почему же столько миллионов людей столько веков верило в это?

(Проще простого. Мы все делаем ошибки.)

Ad питегат — софизм, придуманный специально для демагогов и ораторствующих перед толпой. Те, кто нами правит, как правило, образуют особый класс, чьи взгляды и представления не разделяются большинством. Они зачастую происодят из окружения, в котором факторы нищеты, перенаселенности и преступности влияют на них в гораздо меньшей степени, чем на большинство других людей. Это дает демагогам удобную возможность апеллировать к большинству, добиваясь поддержки идей, которые не находят отклика в правительственных кругах. Такой оратор может ссылаться на согласие огромного числа своих сторонников по таким вопросам, как высшая мера наказания или расовые отношения, выставляя его свидетельством заговора молчания среди правящей элиты.

Любой опрос общественного мнения показывает, что публичная порка — наилучшее средство для тех, кто совершает преступления с применением насилия.

(Если включить в опрос соответствующий пункт, они, скорее всего, так же выскажутся в пользу гарроты и выпускания кишок и будут так же неправы… или правы, если уж на то пошло.)

Ad питегат — софизм, который следует применять со страстью. В идеальном варианте это должно выглядеть так: вы произносите речь перед толпой в 600 человек, вооруженных пылающими факелами, перед домом спекулянта зерном в разгар царящего в стране голода. Даже если вы пишете свою речь на бумаге, не следует превращать ad питегат в лабораторный пересчет голов — постарайтесь вызвать в читателе праведный гнев на то, что такие очевидно справедливые взгляды, разделяемые столь многими, игнорируются властями.

Если ваши сторонники, к несчастью, находятся в меньшинстве, методика состоит в том, чтобы вспоминать дела минувших дней, когда они были в силе, или приводить в пример зарубежные страны, где вас поддержало бы большинство. Прекрасным местом, где можно найти такое большинство приверженцев самых эксцентричных идей, является Швеция.

Вы хотите сказать, что все шведы идиоты? Что люди, населяющие самую просвещенную страну в мире, не знают, о чем они говорят?

(Да, именно так.)

Argumentum ad populum

(аргумент к народу)

Argumentum ad populum вместо того, чтобы представлять релевантные данные, апеллирует к общественному мнению. Другими словами, он основан на предрассудке. Этот прием пользуется известной склонностью людей принимать любое утверждение, которое удобно укладывается в рамки их уже сложившихся мнений. Общественные предрассудки могут быть или не быть оправданы, но оратор, который выстраивает аргументы, целиком опираясь на них, виновен в совершении ad populum.

Рекомендуя Хиггинботтома, хочу заметить, что это человек, который по-умному вкладывает деньги.

(Мало кто считает, что его место — среди глупцов.)

Argumentum ad populum часто ничем не отличается от обычного воззвания к толпе: он полон кипящих страстей и предрассудков и зачастую больше напоминает массовую истерию, чем рациональное рассуждение. Ораторы, имеющие дело с людскими массами, делают карьеру на использовании доводов ad populum, специально выбирая слова, рассчитанные на то, чтобы поднять эмоциональную температуру.

Неужели мы допустим, чтобы улицы нашего древнего города заполонили лица чужеземцев?

(Предубеждения, на которые ориентируется оратор, — это ксенофобия и представление о том, что «лицам чужеземцев» не место на наших улицах, но никаких доводов он не предоставил.)

Пользующиеся этим приемом нашли для себя легкий выход: вместо того, чтобы выстраивать защиту на убедительных доказательствах, они прибегают к игре на эмоциях толпы. В этом нет никакой логики, однако такой подход может быть весьма успешным. Марк Антоний вполне мог бы организовать суд, чтобы наказать Брута и остальных убийц и восстановить цезаревскую систему управления. Вместо этого он поступил более эффективным образом: пользуясь тем, что люди склонны осуждать неверность и неблагодарность и испытывать теплые чувства к общественным благодетелям, он превратил похоронное шествие в беснующуюся толпу.

На протяжении нескольких столетий традиционными злодеями в доводах ad populum были землевладельцы и хлеботорговцы. Хотя в наше время их роль в обществе пренебрежимо мала, они настолько прочно закрепились в общественном мнении, что я подозреваю, можно и до сих пор вызывать у публики здоровое веселье, выставляя своих оппонентов богатыми помещиками и спекулянтами зерном. Исчезновение этих категорий оставило в доводах ad populum пустоту, лишь частично заполненную таинственными дельцами. Расплывчатость последнего понятия усиливается тем, что если сдача земли в аренду и торговля зерном были вполне почтенными и общепризнанными занятиями, то мало найдется людей, которые в графе «род деятельности» напишут «делец». В то же время их неуловимость придает им несколько мрачный и зловещий оттенок, благодаря чему слушателям легче поверить в их злонамеренность.