Коллектив авторов - Оправдание евразийской интеграции Страница 23

Вышеописанное, позволяет сделать вывод о том, что странам ЕАЭС следует серьезно подойти к планированию стратегии по противодействию афганским рискам. Особенное внимание нужно уделить корректировке стратегии по борьбе с наркотрафиком из Афганистана. Несмотря на постоянные рапорты Федеральной службы России по контролю над оборотом наркотиков о ликвидации «крупных каналов поставки афганского героина», Россия остается крупнейшим потребителем этого наркотика в мире.

Ближневосточные риски для стран ЕАЭС

В 2014 году на части территорий Сирии и Ирака образовалось «Исламское государство» (ИГИЛ), которое продолжает расширяться – боевики ИГИЛ теперь ведут свою деятельность в Ливии и «приглядываются» к Пакистану, Афганистану и Средней Азии. Руководители квазигосударства не раз заявляли о своих намерениях «освободить» Кавказ от России81.

Численность боевиков ИГИЛ по разным данным составляет от 20 до 200 тыс.82. Мобилизационный потенциал «Исламского государства» достаточно велик– организация контролирует территорию с населением приблизительно в 12 млн человек. Кроме того, под знамя «халифата» съезжаются энтузиасты и сочувствующие со всего мира. Финансовый базис ИГИЛ составляют продажа нефти по заниженным ценам (боевики контролируют крупные нефтегазовые месторождения Ирака и Сирии), доходы выкупов заложников и ограблений банков на контролируемой территории. По некоторым данным, «Исламское государство» щедро финансируется монархиями Персидского залива.

Турбулентность на Ближнем Востоке, связанная с появлением «Исламского государства», генерирует террористические риски для государств ЕАЭС. Это признали и официальные лица России. Так, в своем выступлении на заседании секретарей Советов безопасности стран СНГ Николай Патрушев отметил, что в ряды И ГИЛ вливаются радикалы со всего СНГ, которые, вернувшись на родину «религиозно и политически» заряженными, могут стать опасной угрозой для национальной безопасности своих стран83. Кроме того, на конец 2014 года в России было заведено около 58 уголовных дел в отношении россиян, участвующих в военном конфликте в Сирии и на стороне ИГИЛ84. Точное количество россиян, воющих на стороне ИГИЛ, не известно. Однако в 2013 году директор ФСБ Александр Бортников сообщил о том, что в военном конфликте в Сирии участвуют около 200 российских граждан85. Позже на заседании антитеррористической структуры ШОС первым заместителем гендиректора ФСБ Сергеем Смирновым называлась цифра в 300–400 человек86. В начале 2015 года директор департамента по вопросам новых вызовов и угроз МИД РФ сообщил о более 800 россиян, воющих на стороне ИГИЛ87.

На стороне ИГИЛ воюет много выходцев из Центральной Азии. По сообщениям СМИ, «Исламским государством» было создано специальное формирование «Мавера ннахр», куда входят добровольцы из Казахстана, Узбекистана, Киргизии и Таджикистана88. Кроме того, руководству ИГИЛ присягнули на верность «Исламское движение Узбекистана» и некоторые полевые командиры пакистанских талибов89.

В результате страны евразийского интеграционного проекта подвержены серьезным ближневосточным рискам, которые могут трансформироваться в активизацию террористического подполья региона.

«Цветные революции» как угроза для евразийского интеграционного процесса

События «Арабской весны», «Евромайдан» в Киеве, «Революция зонтиков» в Гонконге актуализировали проблему, связанную с выработкой технологий по противодействию «цветным революциями». Особенно актуальной эта тема является для государств постсоветского пространства. После событий в Киеве опасность «цветных революций» выдвигается на первый план в ряду угроз для безопасности государств-членов ОДКБ90.

На постсоветском пространстве «цветные революции» периодически происходят с 2003 года – со времен «Революции роз» в Грузии и, как следствие, приходом к власти М. Саакашвили. Ниже представлена хронология этих «революционных» ситуаций:

• «Революция роз» в Грузии (2003 г.)

• «Оранжевая революция» на Украине (2004 г.)

• «Тюльпановая революция» в Киргизии (2005 г.)

• Неудачная «Васильковая революция» в Белоруссии (2006 г.)

• Неудачная «Абрикосовая революция» в Армении (2008 г.)

• Революция в Молдавии (2009 г.)

• Вторая Киргизская революция (2010 г.)

• «Евромайдан» на Украине (2013–2014 гг.)

Главным итогом «цветных революций» является смена правящих элит и кланов без принципиального изменения общественной системы страны. Пришедшие в результате государственного переворота к власти элиты, как правило, меняют свою внешнеполитическую ориентацию. В качестве «свежего» примера можно привести украинский «Евромайдан», который начался сразу после отказа В. Януковича подписать договор об ассоциации с Европейским союзом и смены европейского вектора развития внешней политики Украины на евразийский.

Аналитическая ассоциация ОДКБ определяет «цветные революции» как «специальные модели осуществления государственного переворота; совершаемые с применением политических, информационных, коммуникационных и морально-психологических методов воздействия, при грубейшем нарушении норм международного права. Целями таких противоправных действий могут быть полная или частичная дезинтеграция государства, качественное изменение его внутри – или внешнеполитического курса, замена государственного руководства на лояльные режимы, установление над страной внешнего контроля, ее криминализация и подчинение диктату со стороны других государств или международных преступных структур»9'.

Обязательным и неотъемлемым компонентом «цветной революции» является внешнее вмешательство. Иностранные структуры осуществляют информационную, материально-техническую, финансовую и организационную поддержку «революционерам». Лидеров и основных «бойцов» протестующих обычно заблаговременно инструктируют и готовят на различных тренингах и семинарах, финансируемых зарубежными некоммерческими организациями («специалистами» по гражданскому обществу). Подтверждением этому является высокая степень координации, оснащенности и управляемости протестующих масс.

Движущей силой «цветных революций» является молодежь, представителей которой на вышеупомянутых семинарах для «молодых лидеров» учат «мирному противостоянию» с правоохранительными органами. Так, например, основные провокации в отношении украинского «Беркута» во время «Евромайдана» осуществляли представители националистических организаций Украины и футбольные фанаты.

Резюмируя вышеописанное, можно сделать вывод о том, что странам-участницам интеграционного проекта в тесном сотрудничестве с экспертным сообществом необходимо разработать стратегию противодействия «цветным революциям».

Миграционные риски евразийской интеграции

С 1 января 2015 года вступил в силу Договор о Евразийском экономическом союзе, подписанный 29 мая 2014 года в Астане Белоруссией, Казахстаном и Россией, к которому позднее присоединились Армения (10 октября 2014 года) и Киргизия (23 декабря 2014 года).

Одной из основных целей Договора является стремление к формированию в рамках Союза общего (единого) рынка, предполагающего свободное перемещение между территориями государств-членов товаров, услуг, капитала и рабочей силы. Создание общего рынка означает кардинальное изменение подхода к управлению иммиграцией в регионе. Государства-члены Договора не только лишились возможности устанавливать какие-либо институциональные ограничения на иммиграцию в рамках ЕАЭС для граждан стран, входящих в Союз, но и взяли на себя обязательства по обеспечению их равных прав на трудоустройство, оплату труда и другие социально-правовые гарантии.

Устранение ограничений на пути свободного перемещения рабочей силы внутри ЕАЭС помимо очевидных выгод для государств-членов Союза потенциально содержит риск увеличения масштабов незаконной миграции из неприсоединившихся к Договору стран, в первую очередь, бывших советских республик Центральной Азии (Таджикистан, Узбекистан). Экономики этих стран тесно взаимодействуют с экономикой России, в том числе и через миграцию, и зависят, в большей или меньшей степени, от денежных переводов своих граждан, работающих в Российской Федерации. 9 марта 2015 года сетевое издание «РИА Новости» со ссылкой на данные Национального банка Таджикистана сообщило, что объем денежных переводов в страну в 2014 году составил 3,9 млрд долл. США, что составило 45 % ВВП страны. Однако по сравнению с 2013 годом объем денежных переводов сократился на 8,3 %, или почти на 300 млн долл. США92. Согласно сообщению, регулятор объясняет снижение объема денежных переводов в 2014 году «беспрецедентным падением мировых цен на нефть, политическими и экономическими санкциями Запада против России и существенным обесцениванием российского рубля по отношению к доллару США». В меньшей степени от денежных переводов зависит экономика Узбекистана. По данным Всемирного банка, денежные переводы трудовых мигрантов из России составляют 12 % ВВП Узбекистана.