Станислав Гроф - Революция сознания. Трансатлантический диалог Страница 29

Коль скоро мы уже говорим о небе и небесных телах — думали ли вы когда-нибудь о поразительном сочетании размеров Солнца и Луны и их расстояний до Земли, благодаря которому они кажутся нам примерно одинакового размера? Ведь именно это обстоятельство делает возможным такое зрелищное и незабываемое событие, как полное солнечное затмение. Доводилось ли вам это видеть? На мое шестидесятилетие Кристина подарила мне круиз на Гавайские острова, даты которого были специально подобраны так, чтобы участники круиза смогли наблюдать полное затмение. Это было потрясающе!

Прежде я уже не раз видел частичные солнечные затмения, смотрел на Солнце через пленку или закопченную стеклянную пластинку и видел, что часть Солнца отсутствует, словно его откусили. Признаться, это не производит особенного впечатления. Полное солнечное затмение отнюдь не является еще одним шагом в том же континууме. Это совершенно отдельное, уникальное явление. Даже когда затмение достигает восьмидесяти процентов, у вас еще нет никакого представления о том, что вас ожидает. Но когда появляется так называемое «бриллиантовое кольцо» и затмение становится полным, вас словно швыряет в совершенно иную реальность. Я оказался неспособен отнестись к этому как к природному явлению, это была чистейшая магия. Было семь часов утра. Мы находились на теплоходе вместе с несколькими сотнями людей. Многие в ожидании затмения пили «кровавую Мэри» и проводили время на палубе в самых разных формах пустых развлечений. Но когда началось затмение, все были захвачены этим явлением.

Мы часто слышим, что древние и примитивные культуры так чувствительно реагировали на затмения потому, что не знали природы происходящего. Но мы на этой палубе прекрасно понимали, что именно происходит, как, когда и почему, профессиональный астроном прочитал нам лекцию, тщательно подготовив нас к предстоящему событию. И тем не менее оно оказалось для нас потрясающим и невероятным.

Ласло: Мне кажется поразительным, что обычно люди не способны откликаться на достаточно часто происходящие природные явления. Например, на багровые закаты и потрясающий вид луны. Это фантастически прекрасные явления, однако люди их не замечают. Только подумайте: совершенно неожиданно наше Солнце словно проваливается за горизонт. Если смотреть на это таким образом, а не думать о том, что это всего лишь солнце и оно делает одно и то же ежедневно, нельзя не испытать изумления. Как могут люди так всецело быть поглощены своими делами, когда природа являет им столь величественные виды! Разумеется, люди искусства замечают их, но большинство людей — нет.

Гроф: В нашей психоделической работе мы часто наблюдали явление, которое мы называем «послесвечением». Мы встречаемся с ним и после мощных сессий холотропного дыхания. Оно может длиться несколько часов, дней или даже недель. Все это время восприятие мира резко изменено — обстановка кажется более живописной, цвета богаче и ярче, музыка звучит более чарующе, и заниматься любовью приятнее, чем обычно. Прикосновения, запахи и вкусы — все дарит массу живых ощущений, жизнь становится богатой и интересной. Блейк и впоследствии Олдос Хаксли говорили об этом явлении как об «очищении врат восприятия».

Ласло: Мы заговорили сейчас о способности, характерной для людей искусства и других чувствительных и творческих людей. В этой связи возникает интригующий вопрос: может ли артист — поэт, живописец или музыкант — внести вклад в раскрытие того вида сенситивности, который так необходим сейчас для ускорения эволюции в сознании людей? Если это действительно так, то отсюда, как мне кажется, следует, что создание произведения искусства сопряжено с общественной и человеческой ответственностью. Разумеется, эта дилемма обсуждается уже многие столетия. С одной стороны, есть принцип “l’art pour l’art” — искусство ради самого себя, а с другой — соображение о том, что различные виды искусства способны делать для отдельного человека и даже ради человечества в целом.

Гроф: Последнее соображение безусловно предполагает ответственность артиста, однако не следует забывать, что для того чтобы оценить то, что может предложить артист, и поддерживать искусство в целом, требуется весьма определенная аудитория. Артист — лишь одна часть уравнения; другой его частью являются чувствительность и восприимчивость аудитории, и их необходимо культивировать. Меня очень тревожит то, как низко в этой стране ценится гуманитарная деятельность и особенно искусство. Это то, что первым приносится в жертву всякий раз, когда возникает нехватка денег. Необходимо изменить приоритеты в нашей системе просвещения в сторону большего развития и воспитания аудитории и взращивания индивидуальных творческих способностей.

Рассел: В нашем обществе не учат ценить искусство или слушать музыку. Вам просто предлагают искусство, и оно либо вам нравится, либо нет. Вы не учитесь на тщательно продуманных курсах художественной оценки, которые помогли бы вам понимать то, что делают артисты, и осознавать важность их работы. Люди искусства вкладывают в свои творения сердце и душу, что-то, что имеет для них глубочайшее значение, но мы не умеем ни понять, ни оценить то, чем они пытаются с нами поделиться.

Ласло: Всегда есть отправитель, и есть получатель, даже если в конкретном опыте они могут быть в одном лице. Получатель, «воссоздающий» произведение искусства через собственное восприятие, в каком-то смысле тоже является артистом. Однако в современном мире существует тенденция отчуждать искусство и весь его мир от публики. Таким образом, искусство фактически хранится лишь для узкого круга избранных и посвященных.

Гроф: Эрвин, в своей книге «Творческий космос» вы цитируете высказывание композитора Шенберга о том, что подлинное произведение искусства предназначено не для всех, а такое произведение, которое действительно создано для всех и каждого, не является искусством.

Ласло: Действительно, Шенберг и многие другие артисты мыслили в терминах l’art pour l’art. Многие из них, хотя и не все, склонны к интровертности и не признают никаких обязательств, кроме как по отношению к своей деятельности. Они утверждают, что у искусства собственные законы и что оно несет ответственность лишь по отношению к самому себе. Тем не менее, искусство является и элементом человеческой культуры и, как таковое, способно служить компонентой культурной трансформации. Я считаю, что сообщество артистов должно вносить в нее свой вклад, так же как и сообщество ученых и просветителей.

Рассел: Артисты уже вносят свой вклад.

Ласло: Но относятся ли они к нему достаточно серьезно?

Рассел: Полагаю, большинство артистов относятся к своей работе чрезвычайно серьезно. По какой еще причине столь многие из них избирают образ жизни, в котором так мало финансового вознаграждения?

Ласло: Я говорю о серьезном отношении не к тому, что они делают, а к их роли в решении грандиозных задач, о которых мы здесь говорим, к их потенциальной способности ускорить культурную эволюцию.

Рассел: Я уверен, что некоторые относятся к этому вполне серьезно, но я также уверен и в том, что многие отнюдь не рассматривают свою работу в контексте изменения сознания на глобальном уровне. В целом же, как я полагаю, артисты очень серьезно относятся к своим обязательствам по отношению к собственной работе, и мне не кажется так уж важным, осуществляют ли они свою деятельность в контексте культурной трансформации. Важно, что они делают именно то, к чему испытывают сильное влечение. Таким образом, каждый по-своему способствует развитию сознания.

Ласло: В принципе, великое искусство, почти по определению, постигает и доносит до других какие-то формы прозрения, и это необязательно должны быть рациональные открытия, как в науке. Обычно это прозрения, для которых необходима художественная чувствительность. Благодаря ей артисты способны вытягивать свою «антенну» и воспринимать настроение и дух окружающего мира — его лейтмотив, а также значительные отклонения от него. Но артисты не только эмпирические исследователи, они и коммуникаторы. А это значит, что их ответственность выходит за рамки лишь их собственного внутреннего мира и распространяется и на более широкий мир, разделяемый другими. Их аудиторией потенциально является любое созревшее человеческое существо, поскольку каждый человек способен извлекать пользу из эстетического видения, посредством которого люди искусства воспринимают свое время.