Борис Поломошнов - Химера воспитания Страница 33

Простите, а как Вы себе представляете воспитующего, наставляющего своего воспитуемого подвергать все сомнению, в том числе и в первую очередь то, что проповедует он сам – воспитующий?

Наоборот – это всегда – пожалуйста!

Это, как говорится, «с дорогой душой»!

Как горько заметил еще восемь веков тому назад Пьер Абеляр, «никому не позволено безнаказанно сомневаться в том, что признано остальными» (см. его «Историю моих бедствий»).

А ведь именно с сомнения в том, «что признается остальными» незыблемым и несомненным, начинается любое открытие и каждое изобретение.

Уверены ли Вы в том, что все носители и выразители всех Вами вышеперечисленных достоинств стали такими, как Вы о них говорите, именно благодаря, а не вопреки Воспитанию?

У Вас есть тому доказательства?

Веские?

Недвусмысленные?

Неопровержимые?

Документальные?

Сомневаюсь.

Вы, скорее всего, – тоже.

Если только Вы сами не воспылаете страстным желанием убедить самого себя в несомненности того, что на самом деле является более чем сомнительным.

Упреждая Ваше утверждение о том, что производными от Воспитания являются все и без каких бы то ни было исключений человеческие доблести и достоинства, заметим: все они в своем становлении и развитии точно так же слушались и слушаются воспитующих, как погода – прогнозов метеорологов.

Системы Воспитания – не рельсы, по которым, как поезда на станцию назначения, прибывают и доставляют человеку его доблести и достоинства.

Их человек не получает, как добавку к очередной порции Воспитания, а добывает.

В «острой и напряженной» борьбе, чтобы не сказать: «войне» против «свинцовых мерзостей жизни».

В том числе – против мерзостей Воспитания.

Которых водится у Воспитания – «хоть пруд пруди».

Как головастиков.

В теплом и вонючем болоте после брачного периода жаб и лягушек.

И все же, не будем уподобляться Марку Порцию Катону Старшему, упорно талдычившего на всех заседаниях римского Сената: «Carthago delenda est, Carthaginem delendam esse», – что обычно переводится как «Карфаген должен быть разрушен», – и не станем ни в коем случае настаивать на необходимости разрушения Воспитания.

Оно, как и всякое иное, исчерпавшее все ресурсы своей жизненности, умрет само.

Уступив занимаемое им место иному.

Чему?

Об этом – чуть ниже.

Глава IX

«Sancta locus numquam uacua» -

«Cвято место пусто не бывает»

«Если что-то менять, то только на что-то лучшее».

Каждое отжившее свой век уходит не бесследно.

Уступая свое место не пустоте, поскольку, как известно, Природа не терпит пустоты, а чему-то более наполненному содержанием, нежели бессодержательный вакуум.

Алхимия уступила свое место химии.

Астрология – астрономии.

Оставшись «наукой» только в саморекламе ушлых шарлатанов, «в поте лица своего» зарабатывающих на простофильстве их добровольных жертв.

Идея флогистона (теплорода) уступила когда-то занимаемое ею почетное место в системе наук «Началам термодинамики».

Принадлежащая Теофрасту Парацельсу идея гомункулуса (крохотного человечка, сидящего в папином сперматозоиде, и – при попадании в мамину яйцеклетку – увеличивающегося до размеров новорожденного) практически без борьбы освободила высокочтимое место, когда-то ею занимаемое, науке генетике.

Та же участь ожидает и идею Воспитания.

Как процесса давления субъекта (воспитующего) на сознание объекта (воспитуемого).

Чем же будет заменен феномен Воспитания после его ухода в «мир иной», или – если угодно – «на заслуженный отдых»?

На сегодня альтернатив Воспитанию существует немного.

Тем не менее, они есть.

Соответственно, каждая из них заслуживает, по крайней мере, рассмотрения.

Итак, Вашему вниманию предоставляется ассортимент имеющихся на сегодня расхожих вариантов замены Воспитанию как системе целенаправленного давления субъекта – воспитующего – на сознание объекта – воспитуемого:

– вариант первый: пусть себе растет, как бурьян в «чистом поле», что-нибудь да вырастет;

– вариант второй: «чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало»;

– вариант третий: отдать ребенка «в хорошие руки» (бабушек-дедушек, «нянек-мамок», специалистов-педологов и т. д., и т. п.), и пусть они с ним разбираются;

– и, наконец, вариант четвертый: «угодничество шиворот-навыворот», совершаемое под девизом: «Мой ребенок не будет нуждаться ни в чем, чего бы мне это ни стоило».

В каких случаях возникает вариант № 1?

В тех, когда ребенок становится обузой для родителей, или же – что чаще всего происходит в так называемых неполных семьях – для одного из родителей: того, на чьем попечении остался ребенок.

Родителям-алкоголикам ребенок мешает заниматься их излюбленным делом, то есть свинячить напропалую, иными словами – напиваться «до поросячьего визга».

Матери-одиночке, желающей «устроить» свою личную жизнь, он препятствует «устраивать» ей ее личную жизнь.

Отцу-одиночке, что, как правило, встречается значительно реже, он «мешает» быть завидным холостяком.

Во всех трех подвариантах первого варианта ребенок фактически становится сиротой.

При живых родителях (родителе/родительнице).

Он оказывается не просто обременительным, но просто ненужным.

Школе он тоже в тягость: неухоженный, неблагополучный, портящий общий благообразный вид и благостную, идиллическую атмосферу класса и школы.

Да и взять с него нечего.

Ни на ремонт класса.

Ни на благоустройство школы.

Ни на оборудование учебного кабинета.

Ни спонсорства от его родителей, ни меценатства, ни инвесторства.

Одна морока.

Бессмысленная и бесполезная.

Одноклассники, как правило, чураются такого ребенка.

Ведь у него нет ни компьютера, ни мобильного телефона, не говоря уже об iPod!

О чем в таком случае можно с ним говорить?

О бабочках и гербариях?

Да и родители его одноклассников предупреждают: «Не водись с этим мальчиком (девочкой)! Наберешься всякой дряни!».

Даже в том случае, если найдется сердобольная учительница, которая проникнется сочувствием и состраданием к этому, по сути, заброшенному ребенку, она будет подвергнута остракизму со стороны и начальства, и своих коллег, и родителей других детей: «Да что это она панькается-нянькается-цацкается с этим…» (вместо троеточия тут обычно вставляются разные по звучанию, но одинаково близкие друг другу по смыслу слова).

В спортивную секцию его не возьмут: спорт сегодня озабочен, прежде всего, своей собственной рентабельностью.

Не говоря уже о школе игры на фортепьяно.

Или – на скрипке.

Да и как Вы себе представляете чету конченых алкоголиков, покупающих своему отпрыску рояль одного из традиционных или же суперсовременных брендов: «Steinway amp; Sons»; «Grotrian Steinweg»; «Shigeru Kawai»; «Petrof»; «Pleyel»; «Bösendorfer Fazioli», – или же – на худой конец – подержанное пианино фабрики «Красный Октябрь»?

Не представляете.

Никак.

Что и немудрено.

Зато улица со всеми ее подворотнями всегда готова принять в свое необъятное и бездонное лоно кого угодно.

Там-то, в подворотнях-то, и научат.

Всему.

Тому, что запрещается законом и осуждается общественным мнением.

Воспитанием это, конечно же, не назовешь, и если заменять Воспитание, то точно – не этим.

А чем тогда?

Может быть, альтернативной парадигмой № 2:

«Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало»?

– «Не плачь, дам калач».

– Не хочу калач!!

– А чего же ты хочешь?

– Порше-кайен хочу!!!

С тюнингом!!

И – с откидным верхом!!!

– Ты хочешь Порше кайен кабриолет?

– Хочу!!

– Так ведь таких не делают!

– Так пусть сделают. А ты – купи. И – подари мне.

Что ж, придется папуле поднапрячься.

Брать еще побольше взяток и откатывать себе поболее откатов.