Джон Маркс - ЦРУ и контроль над разумом Страница 36

Однажды в 1954 г. Ральф Блум, студент Гарвардского университета, услышал от своего друга, что врачи в Бостонском центре заплатят 25 долл. любому, кто согласится провести один день в качестве счастливого шизофреника. Блум не смог устоять против соблазна. Он предложил свои услуги, прошел полный набор психологических тестов Векслера и получил допуск к испытаниям. В назначенный день его ввели в комнату, где уже находились пятеро других гарвардских студентов. К ним присоединился директор проекта Боб Гайд, который произвел на Блума впечатление заслуживающей доверия фигуры отца.

Кто-то внес в комнату шесть стаканов с водой и ЛСД. Студенты выпили предложенный напиток. Наркотик не действовал на Блума в течение полутора часов — несколько дольше среднего времени. Пока Гайд опрашивал его, Блум ощутил, как что-то сместилось у него в голове. «Я посмотрел на настенные часы и подумал о том, что они ведут себя замечательно. Они не обращают внимания на себя. Они просто висят на стене и показывают время». Блум ощутил, что смотрит на все окружающее с иной перспективы. «Отличие было очень тонким. Фильтры моего эго были убраны. Я оказался в доступном состоянии — доступном для меня. Я понимал, когда мне лгут, а богатство переживаний настолько переполняло меня, что мне не хотелось терпеть присутствие дураков рядом».

Через 24 года Блум подводит итоги: «Это было, безусловно, важным переживанием. Жизнь изменилась. Была снята плотина с моего старого сознания. Это невозможно сделать одним рывком. Я начал понимать, что стоит опять любить. Я получил новые очки, хотя начал ими пользоваться значительно позже. Они позволили мне увидеть, что впереди что-то есть»[68].

Многие студенты думали, подобно Блуму, что ЛСД изменило качество их жизни. У других отсутствовали положительные ощущения, а некоторые использовали в дальнейшем отрицательные впечатления из своих «путешествий», чтобы отрицать всю культуру, основанную на наркотиках, и процесс мышления 60-х гг. В таком университетском городе, как Бостон, где в больницах, связанных с Гарвардом, широкие исследовательские программы проводились как ЦРУ, так и армией, добровольное экспериментирование с ЛСД приобрело в академических кругах большую популярность. Аналогичная реакция, хотя, быть может, не столь ярко выраженная, наблюдалась и в других интеллектуальных центрах. Разведки использовали для экспериментов с ЛСД лучшие университеты и больницы, а это означало, что объектами испытаний становились сливки студенчества и молодых исследователей. В 1969 г. Агентство по борьбе с наркотиками и опасными медицинскими препаратами опубликовало интересное исследование, направленное на ограничение нелегального употребления ЛСД. Авторы писали, что «начало распространению наркотика среди небольших групп интеллектуалов положили крупные университеты, расположенные на Восточном и Западном побережье. Далее к ним пристрастились студенты старших курсов; увлечение распространилось на менее крупные университеты. Часто к приему наркотиков побуждали люди более высокого статуса. Преподаватели влияли на студентов; старшекурсники влияли на студентов младших курсов». Назвав это явление «процессом расползания», авторы, по-видимому, правильно показали путь распространения ЛСД по стране. Они опустили только один важный факт, о котором не могли знать: тот факт, что кто-то должен был влиять на преподавателей и что у вершины системы распространения можно было обнаружить людей из программы MKULTRA. Гарольд Абрамсон испытывал, по-видимому, большое удовольствие, приучая своих ученых друзей к ЛСД. Вначале он обратился к Фрэнку Фремонт-Смиту, возглавлявшему фонд Мейси, из которого деньги поступали к Абрамсону. В том маленьком мирке, где каждый знал каждого, Фремонт-Смит организовывал конференции, распространявшие сведения об ЛСД в академических кругах. Абрамсон дал также первую дозу ЛСД Грегори Бейтсону, первому мужу Маргарет Мед. В 1959 г. Бейтсон, в свою очередь, устроил так, что его друг, поэт Аллен Гинсберг, принял этот наркотик во время проведения программы исследований невдалеке от Стэнфордского университета. Хотя он был знаком с галлюциногенным эффектом пейоти, Гинсберг плохо отреагировал на то, что он описал как «тесный кабинетик врача, набитый инструментами», где он принял наркотик. Хотя ему разрешили слушать записи по собственному выбору (он выбрал чтение Гертруды Стейн, тибетскую мандалу и Вагнера), Гинсбергу казалось, что «его подключили к мозгу Большого Брата». Он говорит, что в результате эксперимента заболел «паранойей в легкой форме, которая продолжалась в течение всех кислотных переживаний середины 60-х гг., пока я не научился избавляться от этого состояния посредством медитации». В то время антрополот и философ Грегори Бейтсон работал в админнстративном госпитале для ветеранов в Поло Альто. Начиная с 1959 г. испытанием ЛСД в этом госпитале занимался д-р Лео Холлистер. Холлистер отмечает, что он неохотно вступил в сферу изучения галлюциногенов, что было обусловлено «ненаучной» работой первых исследователей ЛСД. В этой связи он конкретно говорит о большей части людей, посещавших конференции фонда Мейси. Таким образом, надеясь улучшить работу, финансируемую ЦРУ и военными, Холлистер испытывал наркотики на студентах-добровольцах, включая некоего Кена Кизи (в 1960 г.). Кизи говорил, что он был пьян только однажды, но три вторника подряд принимал различные психоделики. В дальнейшем Кизи писал: «Шестью неделями позднее я приобрел первую унцию травки. А через шесть месяцев я работал в этом же госпитале санитаром в психиатрическом отделении». Основываясь на собственном опыте и принимая наркотики, он написал повесть «Полет над гнездом кукушки» и стал вторым по известности человеком эпохи контркультуры, распространяя по стране веру в наркотики, а Том Вулф зафиксировал это в хронике. Руководство ЦРУ не считало желательным вовлечение в употребление наркотиков таких людей, как Лири, Кизи и Гинсберг. Однако это произошло, как произошло и со многими менее известными людьми, такими как гарвардский студент Ральф Блум. И все вместе они создавали климат, при котором ЛСД выводился из-под правительственного контроля и был доступен на черном рынке. По-видимому, никто в Америке не предвидел, что молодые американцы станут добровольно употреблять наркотики для расщепления сознания или отдыха. Эксперты MKULTRA были увлечены проблемой управления разумом и не смогли предвидеть на основании собственного опыта употребления ЛСД, что другие люди, менее озабоченные проблемой, как заставить других выполнять их волю, будут реагировать на наркотик. Было бы преувеличением возложить всю ответственность за распространение ЛСД на ЦРУ. Не следует забывать, какое это было время: война во Вьетнаме, падение авторитетов, широкое распространение других наркотиков, особенно марихуаны. Однако остается фактом, что ЛСД был одним из катализаторов бурных волнений 60-х гг. Никто не мог вступить в мир психоделиков, не пройдя сначала (бессознательно) через двери, открытые Разведывательным управлением. Совершенно поразительным итогом явилось то, что поиск оружия среди наркотиков, подогреваемый надеждой на то, что шпионы, подобно д-ру Франкенштейну, смогут управлять жизнью с помощью гения и машин, будет способствовать распространению наркотиков и появлению бродячих неконтролируемых умов людей контркультуры.

Часть III

Чары — электроды и гипноз

Возможно, что иногда травма головного мозга будет играть исцеляющую роль.

Для всей истории научного прогресса характерно наличие большого числа ученых, исследующих такие проблемы, о существовании которых общественность даже не подозревала.

Глава 8

«Промывание мозгов»

6 сентября 1950 г. в газете «Майами ньюс» была опубликована статья Эдварда Хантера под заголовком «Тактика “промывания мозгов” заставляет китайцев вступать в ряды коммунистической партии». Это был первый случай использования в печати термина «промывание мозгов», который получил широкое распространение в газетных заголовках эпохи холодной войны. Хантер, оперативник ЦРУ в области пропаганды, прикрытием которого служила журналистская деятельность, опубликовал целую серию книг и статей на эту тему. Он образовал свой термин из китайского выражения «си-нао» («чистить разум»), не имевшего в Китае никакого политического оттенка.

Американское общественное мнение бурно прореагировало на идеи Хантера, что было обусловлено господствовавшей в нем враждебностью к коммунистическому противнику, деятельность которого воспринималась как таинственная и чуждая.

Большинство американцев что-то слышали об известном процессе над венгерским кардиналом Миндсенти, на котором кардинал казался зомбированным, находящимся под воздействием наркотиков или гипноза. Другие обвиняемые на известных советских «показательных процессах» проявляли сходные симптомы, где признавались в невероятных преступлениях, произнося признания одинаково монотонными голосами. Американцам была знакома идея о том, что коммунисты обладали возможностями управлять несчастными людьми, и высказывания Хантера способствовали тому, что беспокоящие представления перешли в сильный страх. Опасения, связанные с «промыванием мозгов», усилились в процессе тяжелых боевых действий во время корейской войны в 1952 г., когда китайское правительство развернуло пропагандистскую кампанию, в которой приводились задокументированные «признания» американских летчиков в различных военных преступлениях, включая применение бактериологического оружия.