Леон Уитни - Психология собаки. Основы дрессировки собак Страница 4

Наблюдатели рассказывают, что тропы регулярных обходов нередко прокладываются по наиболее мягкой почве — по песчаным отмелям, например, или по берегам рек и ручьев, словно волк всеми силами пытается сберечь лапы. Некоторые свидетели утверждают, что на снегу волки идут по следам, оставленным другими волками. Задними лапами они стараются попасть в ямки, проделанные передними, поэтому на снегу скорость иная, чем на твердой почве. Иногда невозможно определить число волков в пробежавшей по свежему снегу стае, так как передвигаются они след в след.

Когда семейство в логове обзаводится малышами, родители охотятся совсем близко, однако после того, как щенки подрастут, взрослые отправляются в дальние круговые обходы, занимающие несколько дней. Одно замечательное наблюдение свидетельствует, что пара волков методично совершала семидесятимильный пробег и каждые девять дней выходила в определенный наблюдательный пункт. Другая группа каждые девять-десять дней предпринимала пробежку на сто миль.

Перебираясь в намеченное место, волки, как правило, путешествуют сбитой стаей, но по снегу часто передвигаются друг за другом, следуя, как уже отмечалось, по следам предыдущего волка.

Волки проделывают много миль в поисках пиши. Мюри рассказывает о стаде карибу с детенышами на Аляске, к которому волки наведывались по ночам за двадцать миль.

Если считать, что слово «ум» означает способность животного существовать в среде обитания, волк, безусловно, умен, демонстрируя умение жить в широчайшем разнообразии условий, а его приспособляемость тем более требует выдающегося ума.

Каррен считает волка «самым умным животным из всех обитателей леса, которое использует всю мощь своего разума для маскировки, уклоняясь от встреч с человеком. Он способен спрятаться в высокой траве, за небольшим кустиком, с помощью двух веточек замаскироваться под пень или упавшее дерево. Окрас помогает ему в этом. Лиса не имеет понятия о маскировке и в отличие от волка не знает, как слиться с землей или с кустом».

Другой наблюдатель сообщает: «Убегающий волк превращается в настоящую оптическую иллюзию, исчезая среди пары кривых веток или каким-то непостижимым образом ныряя под землю. Непревзойденный мастер камуфляжа».

Множество наблюдателей описывают различные способы использования волками своего голоса. Во-первых, с волком у каждого ассоциируется такой звук, как вой. Одни говорят о нем как о «протяжном, низком и жалобном, может быть, самом унылом и устрашающем из всех звуков, когда-либо слышанных человеческим ухом». В этом утверждении можно усомниться, спросив, не вызвано ли определение «устрашающий» известными слушателям «байками про волков».

Я нахожу в нем определенную музыкальность. Таким же казался он одному из первых в колониях священников, передавшему нам свои впечатления о волчьем вое в следующих словах: «Волки задали нам концерт, словно шесть настроенных на разный тон корнетов. Ничего подобного я не слышал никогда в жизни». Этот звук навевает тоску, а в голосах других волков, способных вступить в хор, существуют значительные различия, которые смягчают эффект, когда сливаются воедино. В волчьем вое нет даже намека на грубость.

Хорошее описание волчьего воя — воя, а не лая — дает в своей книге «Загадочный Север» Пьер Бертон: «Это звук колдовской, жалобный, мрачный, загадочный… Если у Севера есть своя песня, она заключается в этом навязчивом плаче, словно впитавшем в себя все одиночество и великолепие земли, расположенной на верхнем краю континента».

При полной луне или поднявшемся ветре волк, похоже, ничего так не любит, как стоять на каменистой возвышенности и выть. Долгий протяжный звук идет волнами. Его подхватывают все волки, находящиеся в пределах слышимости, и даже окрестные собаки присоединяются к хору. Одни ученые утверждают, что невозможно отличить голос волка от собаки одинакового с ним размера, другие уверены, что разница есть. Конечно есть. Ведь современные собаки совсем разные по величине, и горло у них устроено совершенно по-разному.

Вой стаи волков вызывает ужас. «Когда человек слышит волчью стаю и при этом его не прохватывает мороз по коже, значит, он сделан из рифленой резины», — утверждает один свидетель, слышавший неподалеку вой стаи волков. Он отмечает, что волки шли по вчерашнему следу, проложенному снегоступами, и прятались, насколько хватало смелости, за купами молодых деревьев. Они часто отдыхали и не сбивались в стаю, пока не разглядели оленя. Рассказчик спрашивает: «Не для того ли они так жутко выли, чтобы напугать жертву, лишив ее таким образом сил и способности к сопротивлению?»

Вот что можно сказать про волчий вой.

Во-вторых, волки порой издают резкий отрывистый лай.

В-третьих, короткий, низкий утробный вой, мелодичный и жутковатый, который, видимо, служит призывом к стае собраться для охоты на слишком крупную для одиночки добычу.

В-четвертых, лай во время гона по следу. Это не равномерное «гав-гав-гав» и не протяжные звуки, а короткая серия резкого хриплого лая, за которой следует пауза, а потом следующая короткая серия.

В-пятых, хриплый звук в момент убийства, почти рычание, приглушенное шерстью жертвы, когда волк вонзает клыки в шкуру и крутит туда-сюда головой, чтобы всадить их поглубже.

В-шестых, песнь, исполняющаяся во время пиршества, на котором присутствуют несколько волков. Это разнообразные звуки, высота и интенсивность которых варьируются в зависимости от количества пищи в пасти. При закрытой пасти звук вырывается из ноздрей или превращается в урчание. Один человек, наблюдавший за стаей, которая поедала тушу бизона, рассказывает, что пиршество «происходило в весьма резких тонах, и его можно было сравнить лишь со старомодной компанией, собравшейся за чаепитием, состоящей из раздражительных восьмидесятилетних особ, паралитиков, впавших в младенчество представителей обоих полов, визгливых девственниц и нескольких побывавших в употреблении холостяков мужского пола. Каждый ел от всей души, ворчал и попрекал соседей». Назовем это голосом жадности.

В-седьмых, просительное жалобное поскуливание в логове, особенно над щенками. Его издают «мать» и другие члены семейства.

В-восьмых, предупредительное рычание, которое издают волчицы, одергивая малышей. При этом звуке те разбегаются. Известно также, что самки лают, веля щенкам держаться подальше от того, что «мать» считает опасным или подозрительным.

В-девятых, нечто вроде лая, которым самки призывают самцов.

В-десятых, известно, что волки тихонько повизгивают от боли; молодые волчата, побитые в драке, визжат, удирая от победителя.

И наконец, волки, не занятые охотой, призывают друг друга определенным тоном. Этот призыв успешно имитируют охотники, подманивая волков поближе, на расстояние выстрела. Возможно, им пользуются только самки, поскольку в рассказах об удачных случаях имитации упоминается, что отзываются на него лишь самцы.

Вот каков язык волков. Естественный, инстинктивный язык, которым все волки пользуются и который все они после некоторого обучения понимают.

Разве не таков же в целом язык наших современных собак?

Кроме голоса, волки общаются друг с другом всякими прочими способами — с помощью запахов, выражения морды или жестов, вполне поддающихся изучению. Некоторые авторы говорят о неведомых нам способах. Сетон называет один из них «волчьим беспроволочным телеграфом». Насколько я могу судить, никто не исследовал слухового диапазона волков, который, как и у собак, безусловно, гораздо обширнее нашего. Если так, волки, может быть, издают звуки, который человек не слышит, а значит, и не понимает.

Волки охотятся в основном ночью, а днем отдыхают. Охотясь стаей, они издают «охотничий клич», привлекающий, вероятно, окрестных волков, желающих принять участие в пиршестве. Этот клич издается во время погони, прежде чем волки увидят преследуемое животное. Как только они замечают добычу, клич становится громче и тон изменяется. Существует немало свидетельств людей, видевших и слышавших, как волки настигают и убивают жертву. Если это олениха, она быстро падает и редко остается в живых более двух минут. Как только жестокое дело сделано, полдюжины волков меньше чем за полчаса пожирают все, за исключением шкуры и шерсти. Чем они после этого занимаются? Одни отходят на небольшое расстояние, сворачиваются клубочком в снегу и спят невесть сколько времени. Остальные разбредаются в разные стороны по одному, тоже сворачиваются и засыпают.

В семействе обычно охотится самец.

Мюри, описывая начало охоты, говорит, что все начинается с продолжительного ритуала. Он видел, как волки «помахивают хвостами и вместе резвятся. Все воют. К стае присоединяется волчица. Ее приветствуют энергичными помахиваниями хвостов и выражением общих дружеских чувств. Потом лихорадочная деятельность подходит к концу, и пять морд задираются к небу. Над тундрой мягко разносится вой. Внезапно компания распадается. «Мать» возвращается на сторожевой пост в логове, а четверо волков трусят в сумерках на восток».