Символическая жизнь - Карл Густав Юнг Страница 46

Известны и другие обычаи и ритуалы, выделявшие человека из естественной животной среды. Не вдаваясь в детали, следует заметить, что, изучая психологию первобытных, можно обнаружить тесную связь всех важных жизненных событий с тщательно разработанными церемониями, цель которых – отделить человека от предшествующей стадии существования и помочь ему перенести психическую энергию в следующую стадию жизнеустройства. Когда девушка выходит замуж, она должна освободиться от давления родительских образов и избежать проекции образа отца на мужа. С этой целью в Вавилоне существовал ритуал, с помощью которого психика молодой девушки освобождалась от образа отца. Я имею в виду ритуал храмовой проституции, согласно которому девушки из знатных семей отдавались незнакомцам, посещавшим храм; тем, кто, предположительно, в дальнейшем его не посетит. Как правило, это были чужеземцы, с которыми девушки проводили ночь. Подобный институт существовал и в средние века – jus primae noctis, право первой ночи; этим правом обладал феодал-правитель по отношению к крепостным. Невеста свою первую брачную ночь должна была провести с ним. Ритуалом храмовой проституции создавался наиболее впечатляющий образ, сталкивающийся с образом мужчины, за которого юная дама собиралась замуж, в случае если возникала брачная проблема, то возвращение в исходное психическое состояние, как естественный результат внутреннего конфликта, совершалось не к образу отца, а к однажды встреченному незнакомцу, пришедшему из неведомых земель. Это давало возможность не погружаться снова в мир детских впечатлений, а находить психическое убежище в рамках собственного возраста, и тем самым в достаточной степени защищало от инфантильной регрессии.

Данный ритуал демонстрирует одно из самых изумительных качеств человеческой психики. Не случайно женщины сохраняют архетипический образ возлюбленного из отдаленной, неведомой земли, мужчины, появившегося из-за моря-океана, встретившего ее однажды и ушедшего назад. Этот мотив известен из вагнеровского «Летучего голландца» и ибсеновской «Дамы из моря». В обеих драмах дама ожидает чужеземца, который должен прийти из-за далеких морей, чтобы пережить большую любовь к ней и с ней. В опере Вагнера героиня по-настоящему влюбляется в образ, который видит воочию еще до того, как появляется сам герой. В «Даме из моря» героиня только однажды встретила своего избранника и теперь вынуждена все время ходить на берег моря в ожидании его возвращения. В вавилонском ритуале этот архетипический образ существовал конкретно с целью вызволить женщину из тисков родительских образов, являющихся также образами архетипическими и посему чрезвычайно мощными. Я написал небольшую книгу о взаимоотношениях между Эго и бессознательным [60], где описал случай проекции образа отца, имевший место у лечившейся у меня женщины; и о том, как эта проблема разрешилась благодаря анализу архетипического образа, лежавшего в основе этого переноса.

Первая стадия лечения переноса вовлекает не только осознание пациентом того факта, что он все еще смотрит на мир из детской или классной комнаты и т. п., то есть содержанием его проекций и ожиданий остаются все положительные и отрицательные авторитеты его личного опыта; в осознание должна быть включена вся объективная сторона вопроса. Для создания действительно зрелой установки, зрелого отношения пациент должен понять саму субъективность всех тех образов, которые, как казалось, создают саму проблему. Он должен ассимилировать их, сделать частью собственного психического; должен обнаружить, в каком смысле они является частью его самого; каким образом он приписывает, например, положительную оценку тому или иному объекту, когда фактически это и есть он сам, тот, кто эту оценку выставляет. Тем же самым образом он проецирует собственные отрицательные качества и соответственно ненавидит объект и испытывает отвращение к нему. Здесь необходимо понять, что субъект сам проецирует свою собственную низменную сторону, свою тень, так сказать, предпочитает иметь оптимистический и односторонний образ себя самого. Фрейд, как известно, имеет дело только с объективной стороной. Но фактически невозможно помочь пациенту усвоить содержание его невроза снисходительными ссылками на детское отсутствие ответственности или смиренным указанием на глупую судьбу, жертвой которой является пациент. Его невроз означает требование стать целостной личностью, а это включает узнавание и ответственность за свое целостное бытие, за его хорошие и плохие стороны, возвышенные и низменные функции.

Предположим теперь, что проекция личностных образов как таковая состоялась, реализовалась и возымела действие, и тем не менее имеет место перенос, который вы просто не можете устранить. Тогда в терапии переноса мы вступаем во вторую стадию. Эта стадия – разделение личностных и безличностных содержаний. Личностные проекции, как мы видели, устраняемы в принципе; для этого они должны оказаться осознанными, но безличностные проекции устранить нельзя, так как они принадлежат структурным элементам самой психики (самого психического бытия). Они оказываются не реликтами переживаемого прошлого, а наоборот, целенаправленными и компенсаторными функциями чрезвычайной важности, надежной защитой в ситуациях, в которых человек, как говорится, теряет голову. Скажем, в случае паники (неважно, внутренней или внешней) вмешиваются архетипы, дающие человеку возможность совершения адаптивных инстинктивных действий. Реакция человека в данном случае оказывается такой же, какой она обычно и была на протяжении всей истории человечества, поэтому сам механизм жизненно важен.

Следует заметить, что проекция этих безличностных образов сама по себе носит опосредованный характер. А поэтому устранить здесь можно лишь сам акт проекции, но никак не ее содержание, чего, кстати, не стоит и пытаться делать. При всех стараниях пациент не может ассимилировать безличностные содержания в своем сознании; тот факт, что они по сути безличностные содержания, как раз и является причиной их проекции; человек чувствует, что они не принадлежат определенному субъекту, его индивидуальному разуму, а локализуются где-то вне единичного Эго, и за отсутствием подходящей субъективной формы их вместилищем является определенный человеческий объект. Поэтому необходимо быть крайне внимательным, имея дело с безличностными проекциями. Например, было бы большой ошибкой сказать пациенту: «Пожалуйста, поймите, что вы проецируете на меня образ спасителя. А это глупо – уповать на спасителя и делать меня ответственным за это упование». Встретившись с «надеждой» подобного рода, отнеситесь к ней серьезно. Все человечество живет с подспудным ожиданием спасителя; это ожидание можно обнаружить везде: обратите внимание хотя бы на Италию или Германию (1935 г. – время прихода и разрастания фашизма. – Примечание переводчика.). Сегодня у вас, в Англии, нет спасителя, нет его и у нас, в Швейцарии. Но я не верю, что мы так уж сильно отличаемся от остальной Европы. Ситуация у нас лишь немного отличается от итальянской или