Андрей Курпатов - 11 самых актуальных вопросов. Страхи большого города Страница 49

В общем, наши умозрительные опасения, связанные с грядущей смертью, есть чистой воды фантазия. А бояться того, о чем ты не имеешь ни малейшего представления, кроме плодов твоего же собственного богатого воображения, нельзя. Вот картина закрыта плотным куском материи – можешь ли ты испугаться того, что на ней изображено? Нет, это невозможно. Мы боимся собственных представлений о смерти, но не смерти как таковой. Мы боимся, что не будет этой жизни, но не смерти. Возможно, это и звучит как-то странно, парадоксально, но это именно так.

Если же эта наша фантазия становится навязчивой, то дело не в смерти, дело в том, что у человека есть некие проблемы в жизни, решение которых он не способен отыскать. Проблемы, которые, возможно, он даже не осознает, и проблемы, никак не связанные со смертью, скорее наоборот. Страх смерти может свидетельствовать о каких-то проблемах человека в интимной сфере, об ощущении его малоценности, о проблемах в отношениях с окружающими. В общем, о чем угодно, только не о смерти как таковой. В результате хронических проблем по всем фронтам у человека, зачастую, действительно развивается ипохондрия, нарастает депрессия с соответствующими депрессивными мыслями, или же формируется состояние панического ожидания всяческих катаклизмов.

У меня была пациентка, которая боялась, что однажды ночью ее дом обрушится и, не дождавшись спасателей, она умрет от обезвоживания. Ей по телевизору добрые журналисты рассказали о подобной душещипательной истории. Поэтому перед сном она всегда ставила рядом со своей прикроватной тумбочкой бутылку воды. Женщина не просто была убеждена в том, что ее дом обязательно рухнет в результате теракта, но еще и рисовала себе четкую картину того, как именно это будет происходить.

Согласно ее планам, при обрушении здания бетонные плиты должны были сложить ее диван так, что она оказалась бы в нем, как кусок сыра в двойном бутерброде. «И все будет прекрасно, – рассуждала она, – но спасателей придется ждать долго, а поэтому необходима питьевая вода». Разумеется, такая фантазия – это банальный невротический страх, который выдает сам себя своей же нелепостью. Позже выяснилось, что у этой женщины действительно были серьезные проблемы невротического характера, связанные с сексуальной неудовлетворенностью и страхом перед серьезными отношениями.

Поверь, если человека преследует страх смерти, то, как бы странно это ни звучало, говорить про смерть следует в последнюю очередь. Не в смерти здесь дело, а в страхе и неврозе. Поэтому необходимо найти источник тревоги, причину внутренней неудовлетворенности человека, то есть проблему жизни, которая, в конечном итоге, выливается в страх смерти.

– Нет, ну в данном конкретном случае понятно, что мрачные фантазии вызваны каким-то пережитым стрессом, – мне кажется, я уже научилась рассуждать почти как психотерапевт. – Вообще, многих людей преследует страх умереть от чего-то конкретного: одни боятся попасть под машину, другие – утонуть или не проснуться после наркоза. Мы с тобой уже достаточно об этом поговорили в нашей книге, и, я надеюсь, помогли читателям с подобными неврозами справиться. Но сейчас я имею в виду страх перед неизбежным: все люди рано или поздно умирают. С одной стороны, ничего не поделаешь, а с другой – именно это и ужасно!

– Шекия, но это, по большому счету, мировоззренческая проблема. Смерть стоит в ряду множества событий, с которыми я должен суметь примириться. На самом деле в жизни немало неприятных вещей, с которыми нам приходится соглашаться, хотя мы вовсе не горим соответствующим желанием.

Например, каждому хочется, чтобы его любовь вечно оставалась такой, какой была в начальный период развития отношений, – со всеми характерными трепетаниями, экстатическими переживаниями, мурашками по коже и так далее, и тому подобное. Но любовь меняет свое качество, становится другой, и нам надо внутренне принять это ее преображение. В противном случае, мы будем постоянно искать эту агонию любви и превратимся в этаких перекати-поле. Причем, довольно быстро выхолостимся и уже не сможем влюбляться.

Примириться надо и с тем, например, что наши родители никогда не будут относиться к нам так, как бы нам того хотелось. У нас с ними могут быть замечательные отношения, но у человека всегда есть некая мечта о чем-то таком, чего никогда в этих отношениях не состоится.

Надо примириться и с тем, что твои дети – существа абсолютно самостоятельные. Однажды они вырастут, и ты будешь им не нужен, по крайней мере, в той степени, в какой бы тебе того хотелось. И они будут проводить время с тобой из уважения, из вежливости, из благодарности, но не потому, что для них это жизненно важно. Повзрослевшие дети станут как-то по-своему строить свою жизнь, и поэтому, рано или поздно, но нам придется смириться с их самостоятельностью и свободой.

Надо принять свою национальность, происхождение, время, в котором тебе довелось жить, хотя, возможно, в другую эпоху было бы и поспокойнее, и повеселее. Хотя не факт… Бесполезно спорить и с тем, что всю жизнь нам придется как-то зарабатывать на эту нашу жизнь и вряд ли когда-нибудь наступит период, когда ты сможешь позволить себе не думать о деньгах.

В общем, существует огромный список вещей, с которыми мы вынуждены согласиться, примириться. И не следует, мне кажется, как-то особо выделять из этого ряда болезни и смерть. Более того, физическая смерть стоит в ряду потерь, которые мы в большом количестве переживаем по ходу пьесы: смерть наших надежд, ожиданий, мечтаний.

– Способен ли человек перед смертью к таким философским рассуждениям? Как там говорят: человек всегда умирает в одиночестве. Страшно оказаться один на один со смертью.

– Когда человек умирает, он до последнего момента не понимает этого, и даже строит планы «на завтра». В нас заложен инстинкт самосохранения, мы будем бороться за жизнь до последнего, не допуская, что смерть случится вот-вот. А если и допустим это на какой-то миг, то все равно будем этому подсознательно сопротивляться, устремляясь своей мыслью в будущее, в котором, как покажет время, нас уже не будет.

Это в кино герой лежит и говорит: «Я умираю, но перед тем как уйти, скажу тебе последнее слово: будь человеком». Затем закрывает глаза – конец фильма. Реальная смерть – любая – застанет нас врасплох. Поэтому фактической смерти мы испугаться не успеем.

Если говорить о моих родных, то мой дядя умер, когда я был еще совсем маленьким, – он трагически погиб и, разумеется, с ним никто не успел и не думал прощаться, да и сам он, конечно, не предполагал, что так может случиться. Смерть просто пришла и забрала его. А вот мои бабушки и дедушки умирали от тяжелых и, как говорят в таких случаях, продолжительных болезней. Казалось бы, с каждым из них я мог успеть попрощаться. Но, понимаешь, как бы это сказать… повода не нашлось. Всякий раз, когда мы расставались, мы расставались до следующей встречи. А в какой-то момент вот такая предпоследняя встреча оказывалась последней, но все мы узнавали об этом постфактум. То есть, даже понимая, что дни сочтены, никто не знал, что это случится, например, завтра или сегодня вечером.

Мой любимый дедушка – Антон Бадмаевич – умирал на протяжении нескольких долгих и тяжелых лет. Заболевание было ужасным, мучительным, на чем держалась его жизнь, понять было невозможно. К этому времени мы уже похоронили и деда Ивана, и бабушку Тоню, и бабушку Нину. Я знал, что какая-то предпоследняя встреча с дедом Антоном будет последней. Всякий раз, когда я приезжал его навестить, я думал об этом – возможно, сегодня последний раз. Получилось так, что я прощался с ним множество, возможно, десятки раз, но так и не простился «в последний раз», потому что роковая минута неизвестна до этой самой роковой минуты. Смерть, если это не самоубийство, всегда застает человека врасплох. Мы не успеем и не сможем понять – вот она, пришла.

И мы будем сражаться до последнего, а потом она победит, и бояться уже будет некому. Так что сейчас мы рассуждаем не о фактической смерти, а о том, что мы о ней думаем, как соотносим ее со своей жизнью. Это вопрос исключительно мировоззренческий. И его решение, на мой взгляд, лежит именно в этой плоскости. А смерть как смерть мы переживем в ряду других событий жизни, даже не заметив ее исключительности.

– Знаешь, я читала размышления каких-то американских психологов на этот счет. Там было несколько успокоительных тезисов для тех, кто боится смерти. Я запомнила один: «Вы же не переживаете, что вас не было на планете сто лет назад? Тогда почему вы тревожитесь, что вас не будет здесь еще через сто лет?» По-моему, любопытно.

– Действительно, существует большое количество хитроумных тезисов, аргументов, подчас очень изящных, которые помогают человеку снизить интенсивность его страха перед смертью. Многие пытаются как-то рационализировать это событие. Могу, например, привести цитату из античных классиков: я никогда не встречусь со смертью, потому что пока я жив, ее нет, а когда она придет, меня уже не будет. Размышлений, тезисов подобного рода очень много. И, на мой взгляд, такие логические уловки довольно полезны, они нас на время приободряют.

Но на здравую голову бояться смерти нельзя. Почему я прихожу к такому умозаключению? Потому что ошибочно утверждать, что мы боимся неизвестности. На самом деле, мы боимся неизвестности, которую каким-то образом можем себе вообразить.