Фрейд Зигмунд - Очерки об истерии Страница 5

Служащий одного из учреждений заболел истерией из-за жестокого обращения с ним шефа. Истерические припадки его проявлялись тем, что он резко падал на землю, бушевал, доходя до неистового состояния, причём больного никак не удавалось заставить что-либо вспомнить о спровоцировавшей ситуации, а по его движениям в припадке мы тоже не могли догадаться, какой эпизод прошлого он воспроизводит перед нами. В гипнотическом сеансе удалось воспроизвести припадок и больной ответил, что он заново переживает ту отвратительную сцену, когда шеф оскорблял его прямо на улице, а под конец даже ударил тростью. Несколько дней спустя после проведённого гипнотического сеанса пациент появился снова, он жаловался на то, что припадок повторился снова. На этот раз в гипнозе удалось выявить более позднюю сцену, пережитую больным, которая собственно и послужила последним толчком для возникновения истерии. Это была сцена в зале суда, когда ему так и не удалось получить сатисфакцию за нанесённое ему оскорбление, и т. д.

Да и во всех иных случаях именно воспоминания, которые как бы запускают истеричные припадки, являются теми причинами, которые изначально привели к формированию истеричных симптомов. Эти воспоминания всегда связаны с психическими травмирующими переживаниями, которым не удалось разрядиться до конца путём отреагирования или посредством интеллектуальной ассимиляции в работе ассоциаций. В обоих случаях мы видим почти полное, или во всяком случае значительное, отсутствие возможности для припоминания травмировавшего события в обычном состоянии сознания. Воспоминания эти становятся принадлежностью особого гипноидного состояния сознания, которое начинает ограничивать ассоциативную активность сознания. И лишь в процессе психотерапии их удаётся обнаружить заново. Наш опыт лечения невротиков позволяет прийти выводу, что воспоминания о травматических событиях, которым во время болезни так легко удавалось провоцировать припадки, лишаются своей силы и патологического значения как только в гипнозе болезненное переживание доводится до отреагирования и последующей ассоциативной корректуры сознанием больного.

Истеричные нарушения моторики в определённой мере можно истолковывать как генеральную форму отреагирования «запредельного» аффекта, сопровождающего любое мучительное воспоминание (такая форма активности присуща уже младенцу, когда он бурными неупорядоченными движениями пытается выразить своё недовольство), а частично в них можно заметить и особые выразительные движения, присущие только этому конкретному воспоминанию. И всё равно определённые грани в феномене истеричного припадка лишаются возможности нашего понимания. Особенную значимость истеричный припадок приобретает ещё и потому, что, учитывая упоминавшуюся нами прежде теорию, в гипноидных состояниях у больных возникают целые группы представлений, в которых отсутствуют какие-либо ассоциативные связи с остальными психическими представлениями, и только между элементами самой недавно возникшей группы связи сохраняются; в гипноидном состоянии как бы образуется более или менее хорошо организованная рудиментарная структура второго (альтернативного) сознания, condition seconde (“вторичное состояние» в переводе с француского). Хронический истеричный симптом можно представить в виде вторжения этого вторичного состояния в процессы соматической иннервации, обычно находящиеся под контролем сознания. Появление истеричных припадков свидетельствует о более высоком уровне, которое начинает занимать альтернативное сознание. Если они стали возникать совсем недавно, так называемая острая истерия, то тогда в такие моменты все психические процессы находятся под властью гипноидного сознания. А если это ставшие уже привычными повторяющиеся припадки, в которых ещё содержится воспоминание, то это возвращение воспоминания. В своё время уже Шарко высказывал идею, что истеричный припадок можно рассматривать в виде рудиментарного образования альтернативного сознания. Во время припадка господство над всеми телесными проявлениями (иннервацией) переходит во власть гипноидного сознания. Как всем хорошо известно, нормальное сознание при этом не всегда отсутствует полностью. Оно даже может ощущать движения, появляющиеся во время припадка, хотя власть над психическими процессами ускользают от него. Для типичного проявления тяжёлой формы истерии характерно то, что вначале в гипноидных состояниях формируется определённое количество представлений, которые, разросшись в достаточной степени, некоторое время спустя в период так называемой «острой истерии» захватывают власть над телесными проявлениями и даже над самой жизнью больного, вызывают припадки и хронические симптомы, а некоторое время спустя так же внезапно на какое-то время устраняют все патологические проявления. Если нормальная личность больного человека опять принимает господство над собой в свои руки, то опять же через какое-то время всё, что продолжает сохраняться в виде гипноидных представлений будет вновь возвращаться в форме истеричных припадков, погружая больного в прежние патологические состояния, которые легко поддаются различным влияниям, в том числе и новым травмам. Тогда часто образуется определённого рода равновесие между психическими группами представлений, имеющимися у одной и той же личности; припадок и нормальная жизнь идут нога в ногу, не оказывая никакого влияния друг на друга. Обычно припадок у истерика появляется спонтанно, наподобие того, как у нас всплывают воспоминания, но его можно и спровоцировать, подобно тому, как любое наше воспоминание можно заново пробудить, использую законы, управляющие ходом ассоциаций. Провокация припадка вызывается или раздражением истерогенных17[iv] зон или новым переживанием, находящим отклик у прежнего патогенного переживания из-за схожести с ним. Мы надеемся, что нам удастся показать, что между обоими на вид такими разными условиями нет существенной разницы, что в обоих случаях мы соприкасаемся с сверхчувствительными («гиперэстетическими») воспоминаниями. В других случаях это равновесие отличается очень большой лабильностью, припадок оказывается проявлением остатка гипноидного сознания, появляющегося тотчас как только нормальный человек переутомляется и становится неработоспособным. Здесь недостаточно ограничиваться знанием того, что в подобных случаях припадок, выдавая своё первоначальное значение, может возвращаться в качестве бурной двигательной реакции.

Остаётся ещё задачей дальнейшего исследования изучение того, какие же условия отвечают за то, что истеричная индивидуальность будет проявляться по-разному: то ли в припадках, то ли в хронических симптомах, а возможно и в том, и в другом вместе.

5.

Теперь становится ясно, почему удаётся исцелять больных предлагаемым нами методом психотерапии. Ему удаётся устранить не отреагированное в своё время психическое представление посредством того, что он позволяет связанному с этим представлением ущёмленному аффекту полностью исчерпаться в беседе, в которой совершается ассоциативная корректура. Такая работа заключается в прокладыванию путей к обычному сознанию (в состоянии лёгкого гипноза) или избавление от мучительного аффекта происходит под воздействием внушений врача, подобно тому, как это случается при сомнамбулизме, сопровождающейся амнезией.

Мы считаем, что польза от применения нашего терапевтического метода огромна. Естественно, что мы не лечим истерию во время острых истеричных кризисов, мы ничего не можем поделать и с больным, находящимся в гипноидном состоянии. Да и в продуктивной (обременённости порождением новых симптомов) стадии истерии наш метод не может предотвратить от того, что с таким большим трудом устранённые патологические феномены не будут внезапно замещены новыми. Но когда прошла острая стадия болезни, оставив о себе напоминание в виде устойчивых истеричных симптомов и припадков, тогда посредством применения нашего метода их удаётся часто и навсегда устранять, так как он является здесь радикальным средством. Этим на наш взгляд этот психотерапевтический метод намного превосходит результативность прямого устранения симптомов посредством внушения, что обычно принято сегодня делать психотерапевтами.

Хотя открытием психического механизма истеричных феноменов мы сделали ещё один шаг по пути, на который столь успешно впервые вступил Шарко, сумевший объяснить и экспериментально воспроизвести истерично-травматические параличи, не стоит скрывать, что посредством этого наше понимание лишь приблизилось к полной разгадке механизма истеричных симптомов, но вовсе не к их глубинной психической обусловленности. Мы всего-навсего соприкоснулись с вопросом этиологии истерии, ограничившись изучением причин появления ненаследственных (приобретённых) форм истерии, которые могут пролить свет на значение разных факторов, влияющих на формирование для образования этого невроза.