Евгений Елизаров - Эволюционизм или креационизм Страница 5

Чем больше временной интервал, которым измеряется развитие любого объекта, тем слабее причинные связи между крайними его состояниями... но это должно означать, что тем самым возрастает роль случайности. Поэтому можно утверждать, что с увеличением продолжительности анализируемого интервала роль причинной зависимости стремится к нулю, в свою очередь, роль случайности - к единице. Действительно: следствие любой причины, действующей в настоящий момент, является причиной последующих изменений, в свою очередь, последние - причиной дальнейших и так далее, но чем дальше мы продвигаемся вдоль этого ряда по цепи следствий, тем с меньшей определенностью мы можем говорить о вызываемых каждой из них изменениях. Уходящая в перспективу линия развития становится все более расплывчатой и неопределенной. При этом многое, если не все, зависит и от рассматриваемого объекта: в одном случае возможны предсказания на довольно продолжительный период времени, в другом - только до окончания действия настоящей причины. Примером первого может служить развитие биологического организма, когда мы можем с большой точностью предсказывать основные этапы его жизни вплоть до естественной смерти, классическим примером последнего игральная кость или рулетка.

Но вместе с тем ни нуля, ни единицы ни та, ни другая, как кажется, не достигают, каким бы длительным ни был анализируемый период. Словом, начиная с любого настоящего момента мера причинности может быть выражена величиной, равной хt , в свою очередь, мера случайности - величиной, равной 1-хt, где t некоторая функция от времени. (Заметим: эти формулы применимы только для независимых друг от друга событий, но ведь если мы говорим о случайности, мы обязаны предполагать именно независимость каждого следующего вмешательства случайности от всех предыдущих ее проявлений, в противном случае, это будет род все той же причинности, общая логика которой в структуре случая еще просто не познана нами.) Поэтому предвычисляемая в каждый настоящий момент перспектива всегда будет описываться процессами асимптотического приближения одной стихии к нулю, другой - к единице, и все дело только в том, какой именно функцией (каждый раз разной, ибо для каждого объекта она, как кажется, должна быть своей) будет описываться величина t.

Все это говорит о том, что собственно причинная зависимость на самом деле проявляется только в относительно непродолжительном временном интервале. "Стратегическая" же линия развития любого материального объекта (а значит, в конечном счете и всей доступной нашему наблюдению Вселенной в целом) определяется вовсе не ею, но тем, что скрывается в глубинной природе того, что предварительно было обозначено здесь случайностью.

Сказанное можно распространить и на наше собственное прошлое. Согласно сегодняшним представлениям возраст Земли составляет около 4,5 миллиардов (4,5 * 109) лет. Отсюда, если в качестве меры t взять астрономический год, то показатель степени (109), в которую должен будет возводиться х, окажется способным существенно отклонить от единицы любую (находящуюся в разумных пределах) причинную зависимость. Так, если допустить, что в расчетном интервале времени роль причинности может быть измерена величиной, равной 1-1/109, то в определенности настоящего ее состояния соотношение закономерности и случайности может быть определено как один к десяти. Иными словами, образование органохимических соединений, зарождение жизни, появление человека, наконец, его собственная история окажутся вовсе не такими уж и закономерными следствиями каких-то объективных причин даже при стечении всех начальных условий, необходимых для формирования жизни.

Это очень важное следствие. Дело в том, что концепция всеобщего развития предполагает именно закономерность всех этих событий. Если же они оказываются вовсе не предопределенными истекшим действием каких-то строгих причин, то уже здесь можно было бы сделать предварительный вывод о том, что в нашем мире существует род какой-то иной детерминации явлений, которая не связана с действием физических (химических, биологических и так далее) причин, и сама случайность является формой проявления именно этой "альтернативной" причинному ряду закономерности.

Правда, здесь все зависит от величины х, о подлинной размерности которой сегодня можно только гадать. Кроме того, совершенно неизвестно, как сказывается на степени случайности масштаб развивающейся системы. Величина 1-1/109 представляется нам невообразимо малой при оценке микроявлений реальной действительности (скажем, таких, как выпадение игральной кости, развитие отдельного организма, популяции или, может быть, даже некоторой замкнутой экосистемы), но при оценке макросистем она вполне может оказаться и заниженной. Но точно так же можно утверждать и нечто противоположное.

Однако здесь вовсе не ставится цель найти точные количественные соотношения между ними.

Существуют, как кажется, два возможных объяснения механизма действия этой "стратегической" случайности (или, другими словами, альтернативной причинному ряду детерминации явлений), общих как в рамках эволюционной теории, так и в рамках представлений о сотворении мира.

Один заключается в том, что законы физического мира, подобно законам гражданского общества, не в состоянии урегулировать без исключения все отправления объективной реальности, и поэтому (точно так же, как и в человеческом обществе) всегда остаются какие-то свободные от их действия лакуны. Именно в этих лакунах, не ограниченная необходимостью подчинения чему бы то ни было материя может проявлять себя самым непредсказуемым образом. Правда, здесь можно возразить тем, что не подчиняющаяся никаким законам материя должна была бы оставаться недвижимой, ибо любое движение, как кажется, может протекать только по руслу, определяемому всей совокупностью действующих (физических, химических, биологических и т.д.) законов. Но не исключено, что и точечные приостановки любого движения могут проявлять себя как некоторый "мутагенный" фактор, деформирующий чистую линию причин.

Второй заключается в том, что законы природы подчиняют себе действительно все формы движения, но в строгом соответствии с ними возможно только вечное круговращение в рамках каких-то неизменных орбит, любые же изменения никогда не переступят заранее определенные границы. В свою очередь разрыв этих рамок и восхождение на какой-то иной уровень может быть достигнут только за счет деформирующего давления со стороны этой таинственной стихии - случайности. Иначе говоря, если бы в нашем мире действовали бы только строгие законы природы, никакого развития вообще не было бы.

Еще одно касается только эволюционизма. Ведь если считать, что Вселенная имеет свое начало во времени, и в "нуль-пункте" она принципиально отличается от сегодняшнего состояния, то необходимо ответить, когда именно появляются все законы природы: сразу же по ее зарождении, или они, с свою очередь, формируются строго поэтапно, вслед за поступательным возникновением все новых и новых форм организации материи? В рамках концепции сотворения мира такой вопрос полностью лишен смысла, ибо если мир создается "готовым", то в нем уже с самого начала действуют все известные (и пока еще не открытые нами) законы. Но если мы исповедуем принцип эволюционного развития и принимаем в качестве всеобщего начала "большой взрыв", мы обязаны быть последовательными до конца. Между тем вариант, согласно которому все законы физического мира, в свою очередь, претерпевают эволюционное становление, кроме всего прочего, не исключает наличие (пусть и коротких) периодов, когда существует возможность широкого разветвления объективных следствий, вытекающих из одних и тех же причин.

Строгого ответа нет, но трудно предположить, что первичный сгусток материи уже в "точке сингулярности" содержит в себе все те законы, в соответствии с которыми атомы по истечении некоторого времени начнут соединяться в молекулы, молекулы - слагать клетку, клетки - формировать сложноструктурированные организмы, организмы порождать разум, разум - идею животворящего Слова Создателя (или, напротив, противостоящую ей безбожную идею естественного эволюционного развития). Этот вариант решения эквивалентен абсолютному исключению не только какой бы то ни было случайности, но и самой эволюции, ибо в явной форме содержит в себе некую Первопричину, действие которой с самого начала определяет все пути развития явлений. Существование такой Первопричины категорически несовместимо с идеей естественного развития. Однако еще труднее предположить обратное. Ведь противоположный ему вариант означает, что все законы этого мира формируются строго постепенно, поэтому бесконечная "ретрополяция" налично данного положения вещей (то есть экстраполяция "наоборот" - в прошлое) категорически недопустима. Другими словами, далекое прошлое в принципе не может быть оценено с позиций тех физических законов, которые действуют сейчас, и поступать вопреки этому - значит, совершать серьезную методологическую ошибку. А это может означать, что все сегодняшние представления о мире, включая и саму концепцию поступательного эволюционного развития природы, - принципиально неверны. Между тем необходимо напомнить, что одним из сегодняшних постулатов является утверждение того, что все процессы в прошлом развивались точно так же, как они развиваются сегодня.