Андрей Курпатов - 11 самых актуальных вопросов. Страхи большого города Страница 52

Однако же, мне не кажутся корректными такого рода высказывания – мол, это вы мучаетесь, потому что в Бога не веруете, хватит дурака валять, идите в церковь. К сожалению, подобные, с позволения сказать, «проповеди» в последнее время становятся все более и более частыми. И жаль, что их не пресекают сами священники, поскольку, как мне кажется, в лоно церкви человека должно приводить его религиозное чувство, а не страх перед смертью, его желание стать лучше, а не стремление избежать наказания. Впрочем, возможно, я здесь ошибаюсь.

Так или иначе, но сейчас мои соображения касаются психологического страха перед смертью. О том, что это за страх, каков он, в чем его сущностный смысл, я написал целую книгу – «Дневник “Канатного плясуна”». Конечно, она посвящена не только этому вопросу, но он точно один из самых главных в этой работе. Мой герой в этой книге смертельно болен, у него опухоль мозга, впрочем, узнает он об этом только в конце третьей части. Из-за своей болезни он галлюцинирует, его личность как бы разделяется на две, и таким образом он встречается со своим альтерэго, со своим «вторым я», мифическим человеком, который становится его невидимым спутником.

Сюжет построен таким образом, что сначала мой герой мучается разными «классическими» философскими вопросами – он размышляет о жизни, о смерти, об отношениях между людьми. Но не находит ответов на свои вопросы, и это вынуждает его искать некой помощи, некоего спасения, Учителя, который бы помог ему понять и осмыслить суть жизни. И этот Учитель, действительно, появляется, хотя мой герой и не догадывается, что этот человек – никто иной, как его собственное «второе я» – он сам, с которым он вступает в отношения, полные внимания, участия, поддержки и подлинной заботы. И в этот момент проблема смерти претерпевает в сознании героя сущностные изменения.

Дело не в том, что все мы умрем, – понимает герой моего «Дневника», – дело в том, что мы и не живем толком, до тех пор, пока соотносим понятие жизни с понятием смерти. Это абсолютно разные вещи, они из разных миров и реальностей. Их нельзя сопоставить, как желтое и квадратное, длинное и мокрое. Они не соотносимы друг с другом. Но из-за своего страха перед смертью мы лишаемся внутренней свободы, без которой нет и не может быть полного, истинного, подлинного переживания жизни. И далее все повествование «Дневника» представляет собой последовательное преодоление «идеи смерти».

Это разрушение ее образа – наших традиционных представлений о смерти, точнее, – о том, о чем мы не можем иметь ни малейшего представления. Избавляясь от страха перед смертью, мой герой начинает жить и возвращает себе свою внутреннюю цельность, которой, на самом деле, не многие из живущих могут похвастаться. И тогда появляется жизнь – настоящая, полная красок и чувств, исполненная добротой и внутренним светом. Это внутреннее, психологическое освобождение, это свобода, понятая и осмысленная, пережитая как свобода от страха.

Разумеется, работа, о которой я сейчас рассказываю, философская, возможно, она достаточно трудна для понимания и анализа, поэтому я боюсь рекомендовать ее всем читателям, но то, что я пытался сказать в этой работе и этой работой, мне кажется очень важным: победить страх смерти – это и значит начать жить. Возможно, эта мысль и звучит как чистой воды банальность, но мой психотерапевтический опыт говорит о том, что мы не слишком хорошо понимаем эту банальность, чтобы отказываться от нее, потому что она «банальна».

Страх делает нас зависимыми, закрытыми, ненастоящими, он выедает нас изнутри, и этого страха вокруг нас и в нас самих намного больше, нежели вообще мы можем себе представить. Жизнь современного человека простегана страхом, как лоскутное одеяло. Наше воспитание зиждется на страхе, наши отношения с людьми заряжены страхом, наше отношение к себе – это страх. Да, возможно, мы так не чувствуем, да, возможно, мы этого не понимаем, не осознаем этого, но в этом правда, это так. И именно этот страх, страх смерти, сколько бы я ни критиковал его в нашем разговоре с Шекией, становится для многих людей, как это ни парадоксально, той точкой отсчета, с которой и начинается их подлинное возвращение, приход в жизнь.

Задумываясь над своим страхом смерти, потянув за эту нить, человек способен осознать не только те психологические комплексы, о которых я говорил, но, зачастую, и нечто большее – некую фундаментальную ошибочность собственного существования в этом мире, его неистинность, бессмысленность, сущностную пустоту. А осознав это, увидеть и своих подлинных врагов – те страхи, которые конституируют саму его личность. Так начинается процесс, имя которому – развитие личности и о котором я рассказал в «одноименной» книге – «Развитие личности». Именно этот процесс, процесс этих внутренних изменений, этой внутренней трансформации, и приводит человека к тому состоянию, когда страх смерти более не властен над ним.

Так что, есть у страха смерти и свои положительные стороны…

Вместо послесловия

Пока мы писали эту книгу, я, кажется, почти вылечилась от страхов. Прежде всего, конечно, благодаря разумным доводам моего психотерапевта. Но еще мне помогло одно наблюдение. Дело в том, что я в течение месяца расспрашивала знакомых о том, чего они боятся. Мне было важно отразить в книге самые «популярные» страхи. Все активно участвовали в этих беседах, нередко завязывались целые дискуссии на тему: что страшнее всего (правда, мужчины от выступлений обычно воздерживались – делали вид, что смелые). Однако в целом оказалось, что страхи – тема весьма увлекательная.

И в какой-то момент я сделала очень важное открытие: свой страх каждому из нас кажется абсолютно логичным, оправданным и правильным. А чужие страхи, если вы сами этого не боитесь, выглядят надуманными и глупыми: мол, чего же тут страшного? Даже слушать скучно про чужие страхи!

Не знаю, что скажет об этом доктор, но, по-моему, весьма эффективное средство – этакая групповая терапия, когда вы рассказываете о своих опасениях и видите, как ваши друзья не скрывают удивления и недоумения: ну что за глупость бояться такой ерунды? Даже очень воспитанным людям в этот момент изменяет чувство такта, настолько им непонятны предрассудки про лифты, высоту или самолеты, если они боятся пожаров и темных подъездов. Единственное предостережение: важно не заразиться чужим страхом, как бы убедительно ни говорили о нем собеседники. Ведь, рассказывая о том, чего мы боимся, мы столь серьезно обосновываем свою трусость, так самоотверженно защищаем свой страх – ужас просто!

А вообще – глупо бояться. Не потому, что опасностей не существует или нам они не грозят. Существуют. И угрожают. И именно поэтому не стоит отравлять себе жизнь постоянными страхами – чтобы успеть прожить счастливо каждый день, отпущенный нам, без трагических потрясений. Судите сами: вы просыпаетесь утром и понимаете, что вчерашние сутки прошли вполне благополучно. Ничего чрезвычайного не произошло, а вы из-за страха и всегдашней тревоги не успели прожитыми днем и ночью насладиться. Разве не обидно?

Второе мое открытие – идея об ответственности за собственные страхи. «Мы ответственны за глупости, которые думаем», – слова доктора заслуживают широкого цитирования, вы не находите?

И еще: мы думаем, что страх – признак мудрости. Ну, в смысле: раньше молодыми были, легкомысленными, ничего не боялись. А теперь, значит, поумнели. На самом деле страх – это всего лишь максимально легкий выход из положения. Не эффективный, но простой. Потому что не бояться – это труд. И у нас всегда есть выбор: кокетливо бояться воды – или научиться плавать. Если в каждом случае выбирать труд, то шансов прожить жизнь счастливо становится гораздо больше.

Шекия Абдуллаева