Владимир Леви - Цвет судьбы Страница 54

Мне сейчас тридцать семь. С тех пор как помню себя, всегда шел навстречу требованиям жизни. Всегда обещал быть хорошим мальчиком и не быть плохим. Как от каждого ребенка, от меня эти обещания требовали, и я их давал - и, естественно, не выполнял. Требовались новые обещания - и снова давались и снова не выполнялись. Продолжал давать обещания со все большим пониманием, как они нужны и как их давать. А вскоре открыл, что некоторые обещания вполне заменяют выполнение.

И даже требуют - невыполнения.

Вы когда-нибудь объяснялись в любви? А как насчет законного брака?.. Соцобязательства подписывали?.. Ребенку сказки рассказывали? А не умирать - обещали?..

Если вы подумали, что я маньяк честности, то это ошибка. Конечно, даю иногда обещания, сам в них не веря. "Ну давай, пока... Звякну обязательно... Как-нибудь загляну..." На этих мелких счетах концы худо-бедно сходятся с помощью обещаний, которые с нас берут, вовсе их выполнения не желая... "Заходите еще, обязательно! Будем ждать, милости просим!.. Звоните, не пропадайте!.."

Разменная мелочь есть, но большинство обещаний я даю искренне, как первый раз в жизни. Непостижимо, как это у меня выходит. И чем счет крупнее, тем балансовый дефицит серьезнее. Я экономист, кстати сказать, изучаю некоторые проблемы планирования, готовлюсь к защите докторской, еще одно обещание...

Постараюсь конспективнее, сначала три факта, потом выводы. Факты малозначащие, но для моей болезни, как нынче говорят, тригтерные.

Факт первый: Японский Бог. В учреждении, откуда я три года назад ушел, работал один дяденька, внушавший всем панический ужас. Он записывал обещания. Брал с людей обещания, понимаете ли, и записывал в записную книжечку. Ничего особенного, обычные дела, служебные и общественные. Ну, конечно, еще что-то и неформальное - дать книжку почитать, вернуть должок, позвонить... Он все это записывал, представляете? Прямо вот так, на глазах - вынимал книжечку и писал, ласково улыбаясь. Очень вежливый был, маленький, косоглазенький, смахивал на японца. Его так и звали неофициально: Японский Бог. Шарахались, как от чумного.

Однажды с высоты своих метр девяносто заглянул ему через плечико:

ДАТА

Ф.И.О.

ОБЕЩАНИЕ

ВЫПОЛНЕНИЕ

ПРИМЕЧАНИЕ

(содержание, условие, срок)

...а под этим что-то неразборчивое, очков не было на мне.

Нет, не доносил ни на кого, не жаловался, не упрекал, разве что осведомится иногда с улыбкой: а как насчет такого-то обещаньица?.. И не смотрел почти в свои записи, и без них помнил. А свои собственные обещания не записывал, он их выполнял, вот в чем ужас. Ему старались, конечно, не обещать ни фига, да разве же мыслимо? Что ни слово, то обещание, достаточно минут пять посидеть возле служебного телефона. Такое вот хобби, коллекционер ЛАЖИ. Я у него кое-чему научился. Сейчас там, говорят, вздохнули: Японский Бог попал под сокращение.

Факт второй: Саша Черный. Так я назвал собаку, которую погубил обещанием.

Отдыхал одиноко близ гор, в южном поселке. Жара, разморило. Прилег под тюльпановым деревом, задремал... "Жить на вершине голой, писать простые сонеты..."

Открылись глаза, будто тронул кто-то. Большой черный пес, метрах в трех, на границе тени. Что-то от легавой и от овчарки с волком - серьезное, гармоничное существо. Язык свесился, дышит часто. Глаза спрашивают: "Можно?.." - "Можно".

Вошел ко мне в тень. Не приблизился фамильярно, а лег на приличествующей дистанции. Посматривает без вопросов, прикрывает глаза... И тут дернул черт: сунулась рука в карман джинсов, а там полбутера с колбасой, люблю, знаете, пожевать где попало, угостить невзначай. Успел заметить умоляющий, человечий всплеск: "Не надо!" - взвизг в голодных зрачках но это был миг... Если ты голодуешь сутками, если ты пес бесхозный, колбаса проглатывается сама, вот и все.

Он сохранил достоинство, больше не попросил, хотя в кармане была еще четвертушка и он не мог не знать этого еще за километр. Даже чуть отодвинулся, не позволив себе и хвостом вильнуть, а спасибо сказал, приподняв голову и слегка отвернув. Посмотрел в сторону гор.

Он уже знал, что мы будем вместе туда ходить.

Вечером я о нем вспомнил. Минут через пять он заглянул...

Утром, постепенно потерявшейся горной тропкой, добрели наконец до естественного места человеческого обитания. Ниша в скальном массиве. Координаты: Вселенная, Солнечная система, Земля Гарантировано - ни сволочи Совершенный покой. Совершенное счастье. Описываю его состав. Начну с желтокрылой птицы, пролетевшей меж скал, как раз вровень с нашим укрытием. Поток воздуха чуть приподнял ее полет. Зубья голой горы напротив Зелено-желтое одеяло сползает с нее на дорогу вниз, на ненужный домик с пристройками. Кусок неба..

Меж тем тучи в спешном сговоре с ветром окружают нас мутной завесой и откуда-то из-за спины исходит тихохонькое пока что рычание и погромыхивание. Погромщики понимают, что их задача сложна, ибо мы в безопасности. Единственная их надежда - выманить нас угрозами и расстрелять при попытке к бегству, ну могут еще запустить какой-нибудь шаровой молнией. Уже сверкают клинки, уже рычание переходит в постреливание, уже подвывает ветер, уверяя, что вой самца - вон какие бегут рыжие пятна, - а внизу на дороге панически мычит некая скотина и надрывается самосвал. Саша прилег носом к стенке и издал слегка обиженный вздох-звук, нечто среднее между "у, гады" и "все равно между духом и плотью равновесия не найти. Он уже поел и попил.

Нас посетили три побирушки-мухи, пять бабочек, две пчелы и какая-то оска, пропевшая страстную восточную мелодию. Саша перебирает лапами, шевелит хвостом: видит сон...

Простите, я не хотел подробно. Совсем коротко, отпуск кончился. Я не мог взять его с собой. Уехал. Он бежал за машиной, увозившей меня на вокзал.

На следующий год я приехал туда опять и узнал от мальчишек, что большой черный пес, которого они все знали под разными именами, дней десять не уходил со станции, а потом прыгнул под поезд.

Так я уяснил, что такое обещание действием.

Факт третий: Николка. Он, кстати, и научил меня слову ЛАЖА.

Был у меня приятель Ш., не из близких. Даже не помню, где познакомились. Из тех, с кем сводит судьба с каким-то странным упорством, то в командировке, то в отпуске, то в больнице соседствуешь, то вдруг на улице - нос к часу.

Телефонами обменялись. Бог весть когда, но я ему не звонил. Пришлось, однако же, покориться этой вот повышенной вероятности пересечений, оставалось только посмеиваться. А он всякий раз шумно: "Ну вот, слоник Бим бежит. Так и знал. Куда от меня денешься? А, Михалыч? А Николай мой знаешь что отмочил в классе? Штаны кислотой прожег, да на каком месте. Химик!"

Звонил регулярно, когда был пьян. А пьян был все регулярнее. Объяснял, какой я для него близкий, единственный друг и как он обижается, что не звоню, но теперь-то уж, конечно, буду звонить, обязан, ведь он прощает. "Ты обещал, Бимчик, помни! Ты обещал!"

Я не обещал. Боже мой, я ведь не обещал.

ИЛИ ОБЕЩАЛ?!

...Звонок среди ночи. Жена Ш. сообщает, что его больше нет. Самоубийство в алкогольном психозе.

Я не мог не прийти. Я уже знал Николку. Ему в тот день как раз исполнилось четырнадцать. Конопатый, нескладный, учился едва-едва. Но под тусклой нирыбонимясностью какая-то в нем просвечивала и забавность, и свои грустные глубины...

Все пытался увлечься - то выпиливанием, то электротехникой, то рыбалкой в прудишке неподалеку, то даже настольным теннисом. Ничего не шло: не те руки, не та реакция, не тот глаз. А притом мог неожиданно сообразить - как повернуть, как приладить то или се. На пинг-понге два раза удался фантастический пас - и погас. Врожденное утомление?..

У меня две дочки, особы капризные и безмозгло-интеллигентные, для коих я представляю ценность в основном в качестве мягкой мебели и транспортного сооружения. Конопатик же потянулся сразу совсем иначе.

Пытались вместе рыбачить. Видели бы двух горе-рыбаков, малого и большого. Я ведь никогда не держал в лапах удочки, боялся, что переломаю ненароком или упаду в воду. Так оно сразу почти и вышло, загремел на весь пруд, утопив очки. Три дня после этого окрестные ребятишки ныряли за ними на дно. Сгоряча купил спиннинг, но ни я, ни Николка ни черта не могли из него вытворить, кроме преотвратнейшей "бороды", которую и распутывали день-деньской... Опять я увяз в подробностях, вот что значит пообещать!..

В общем, так: Николка влюбился в меня в первый день, а вдова Ш. - на сорок первый. Если первое чувство было, можно сказать, взаимным, то второму я соответствовать ни в коей мере не мог. Не ханжа, можете мне поверить, но, как говорится, не мой тип. К тому же супруга моя и дочки вдруг дружно начали меня ревновать: что это еще там за второй дом, что за семья, с какой стати?..

Как я ни пытался сообразовать что-то совместное - в гости, туда-сюда, в лес - не клеилось ничего. Чувствовал себя виноватым и там, и здесь. После второго захода в мое семейство Николка сказал, что больше ему приходить не хочется, потому что ему стыдно снимать ботинки, носки рваные, а не снимать тоже стыдно, пачкает наш паркет.