Валентин Бадрак - Стратегии выдающихся личностей Страница 59

«Если человек не испытывал страха, он не обретет свободу. Страх обнажает ценности человека в зависимости от того, насколько омрачено его сознание». Это важнейшее наблюдение сделал Ролло Мэй, выдающийся американский психотерапевт, ставший на склоне лет подлинным мыслителем. Этот неординарный клиницист знал, о чем говорил. Выросший среди семейных раздоров и социального неблагополучия, он испытал первые приступы мучительного страха еще в раннем детстве, прожил с ними скомканную юность, пытался бунтовать и уходить в мир книг. Позже, найдя себя в преподавательской деятельности, но не избавившись от комплекса одиночества, ощущения душевной опустошенности, Ролло Мэй испытал еще одно потрясение: заболел туберкулезом. Ужасающий страх смерти, балансирование на грани между мелькающим светом и вечным мраком, тайное ожидание рокового приговора вызвало безумное смятение и… заставило переосмыслить жизнь, сделать решительную ревизию ценностей. Мэй признавал, что именно страх привел его к осознанной, сосредоточенной творческой деятельности, которая надолго отодвинула уход в небытие. Заболев серьезно до сорокалетнего возраста, он, тем не менее, прожил восемьдесят пять лет, и вторая половина его жизни оказалась насыщенной, наполненной достижениями и плодотворным творчеством. Его книги утверждают волю к жизни – пожалуй, одно из важнейших ее проявлений.

ПУСТЬ ТВОЯ ЖИЗНЬ СТАНЕТ ЦЕПЬЮ ПОПЫТОК…

В реальной жизни не существует историй, когда великая победа была бы достигнута легкими усилиями, без поражений. Вовсе не случайно Фридрих Ницше определял жизнь как цепь попыток – ничто так не закаляет волю, как неудачи и поражения. «Veni, vidi, vici» («Пришел, увидел, победил») Юлия Цезаря – это всего лишь красивый миф: одной быстрой и искусно разнесенной по свету победе предшествовали десятки сражений, исход которых нередко был сомнительным, а жизнь самого полководца висела на волоске. Задолго до той яркой победы Цезарь целых десять лет провел в Галлии, присоединяя земли к империи, закаляя свои легионы, утверждая силу своей личности. Даже беглый анализ «Записок о Галльской войне» свидетельствует: Цезарь столько раз был на краю гибели, столько раз оказывался на грани полного поражения, что только его могучая воля, непреклонное самообладание воина не позволяли ему пасть.

Известно множество историй о том, как какой-нибудь смельчак яростно бросался на бастионы своей цели, но бывал отброшен, бит или унижен. Величие таких людей порой и состояло в преодолении страхов предыдущих поражений, в преодолении своих ошибок и провалов. Главным свидетельством их воли оставались неистребимость желания, непоколебимость в самом движении к цели. Их яростный путь, их борьба и были тем единственным счастьем, которое они искали, продвигаясь к запредельному успеху.

Тут можно напомнить жизненную историю, которая претендует на классику. Уолт Дисней был одним из таких упорствующих упрямцев: если подсчитать его поражения на арене рисованной мультипликации, многим этот маниакальный тип покажется откровенным безумцем. Сначала он настойчиво рисовал комиксы и карикатуры, но журналы не менее настойчиво отвергали их. Затем ему удалось устроиться карикатуристом, но уже через месяц отвергающий стереотипы художник был изгнан как неспособная, зарвавшаяся посредственность. С подвернувшимся под руку приятелем он основал компанию по производству мультфильмов, но начисто прогорел. Его первая серьезная работа – мультфильм «Красная шапочка» – был с ходу отвергнут. Но Дисней не унывал, а лишь ожесточался, оттачивая мастерство, осваивая глубины физиогномики, рисования, психологии, организации бизнеса. Его вера в себя граничила с неизлечимой болезнью. Вместо отказа от дальнейших попыток он избрал цель, поражающую амбициозностью: экранизировать в мультипликации «Алису в Стране чудес». Но и тут деньги были израсходованы раньше, чем создан продукт. Дисней умолил родственников вложить деньги и создал собственную компанию «Дисней Бразерс». После долгих дней и ночей непрерывной работы ему таки удалось выпустить в свет «Алису», но, как и все новое, новаторская анимация не была принята с ликованием, как надеялся ее неутомимый автор. Однако «Алиса» принесла Диснею репутацию. Он стал создавать совершенно новые, экстравагантные персонажи, которые через некоторое время начали триумфальное шествие по миру. Но, крайне непрактичный и бесконечно увлеченный творческим процессом, он внезапно опять столкнулся с обманом и нечистоплотностью, которые всегда идут по пятам за успехом. Обведенный вокруг пальца, он еще более укрепился в решимости создать революционную мультипликацию. Место коварно отобранного «кролика Освальда» занял мышонок Микки-Маус. И снова Дисней прогорел, и опять из-за негодяя-партнера, который пошел на предательство. Потери крупных сумм и лучших работников привели к нервным расстройствам, но ничуть не умерили пыла создателя новых образов. Безудержные эйфории сменялись тяжелыми депрессиями, но в итоге, сцепив зубы, он всякий раз продолжал неравную борьбу со всем миром. Были новые чудесные мультфильмы, было признание, «Оскары» и снова кризисы с удручающими разорениями. Работая над полнометражным мультипликационным фильмом «Белоснежка и семь гномов», Дисней довел идею до воли абсолюта: он ночевал в студии, отбросил всякое общение, отставил на задний план даже семью, сумел выбить из банка пять миллионов долларов. Зато выход фильма приковал к фигуре мультипликатора внимание всего мира. Как написал Джин Ландрам, «выход «Белоснежки» на экраны ознаменовал начало «золотого века» Диснея». Крупнейшие кризисы, которые ставили его дело на грань исчезновения, а бизнес сводили к нулю, подрывали его нервы и здоровье, оставляя неизменным и невозмутимым дух. Как бессмертный кибер-герой, Дисней всякий раз выпрямлялся во весь рост, чтобы отпраздновать новую, еще более шумную победу. Он так и не постиг тайн практичности, хотя Диснейленд принес ему достаток и вечную славу. Но своими взлетами и падениями Уолт Дисней создал памятник самому великому качеству – неиссякаемой воле. Которая, среди прочего, способна вести за собой и творческую фантазию, и небывалую продуктивность.

Можно привести множество примечательных фактов, когда воля утверждала идею, а цепь попыток выводила новое имя в пантеоне славы нашей противоречивой, но все же благодарной цивилизации. Карл Маркс оставил после себя 55 томов произведений, Вольтер произвел на свет 100 томов, «веймарское» издание произведений Гете составляет 143 тома. Джеку Лондону 644 раза на протяжении пяти лет возвращались рассказы, не принятые редакциями. Причем такие шедевры, как «Любовь к жизни» и «Белое безмолвие», возвращались трижды. Огюст Роден 50 лет боролся за признание. Лев Толстой семь раз переписывал «Войну и мир». Альберт Швейцер на протяжении нескольких десятилетий спал по три-четыре часа в сутки, чередуя тяжелый труд врача в больнице с написанием книг. Айвазовский создал в течение жизни более 5 тысяч картин, Пикассо оставил после себя 20 тысяч картин, Ван Гог писал картины до полного изнеможения, до обмороков. Никола Тесла утверждал, что спит по два часа в сутки, а все остальное время занимается изобретательством. Томас Эдисон уверял, что работает ежедневно по 18 часов в сутки. Брюс Ли занимался совершенствованием собственной боевой системы по четыре – шесть часов в день непрерывных физических упражнений, добившись немыслимой концентрации энергии и скорости движения человеческого тела.

О Дмитрии Менделееве сообщали, что он написал учебник по органической химии всего за три месяца; появление этой книги сделало его известным в академических кругах. Этот ученый в течение всей жизни проявлял фантастическую волю, напряжение которой позволяло ему вести одновременно несколько видов исследований и работ. Так, в одно время (в тридцатилетнем возрасте) он работал над «Технической энциклопедией», читал лекции в трех институтах, писал статью о производстве стекла и готовил докторскую диссертацию. Такой борьбой сразу на нескольких фронтах откровенно восхищались и коллеги, и соперники на научном поприще. Как и многие другие великие труженики, русский ученый работал до самого последнего дня, а завершил свою героическую миссию, не дожив семи дней до семидесяти трех лет.

Поистине невероятную волю демонстрировал Фридрих Ницше. Одолеваемый бесчисленными болезнями, философ работал за письменным столом по десять часов в сутки. При этом чудовищные головные боли раскалывали его на части, заставляя то и дело терять нить выстроенных философских рассуждений, его одолевали желудочные спазмы с кровавой рвотой, лихорадки, геморрой, запоры, ознобы и, как пишет Стефан Цвейг, «на три четверти слепые глаза», которые опухали и начинали слезиться при малейшем напряжении. Похожую волю демонстрировал Николай Гоголь. Десять лет подряд он скрупулезно и непрерывно работал над вторым томом «Мертвых душ», пребывая то в состоянии дикой, нечеловеческой одержимости, то впадая в бессилие депрессии. А Альберт Эйнштейн был настолько сфокусирован на своих размышлениях, что во время оформления теории относительности испытывал болезненные галлюцинации. Многих удивлял Федор Достоевский, который писал по ночам, поддерживая себя холодным чаем до 5–6 часов утра. А то мог во время гуляния исчезнуть и, оставив гостей, забыв о них, переключиться на сосредоточенную работу над своим романом.