Гельмут Фигдор - Беды развода и пути их преодоления. В помощь родителям и консультантам по вопросам воспитания. Страница 6

Итак, в начале нашего исследования мы и представить себе не могли, что дети могут представлять собой тайную опасность для брака. Эти проблемы, возникающие между отцом и матерью, конечно, не могут не оказывать своего негативного воздействия на развитие младенца. Таким образом, эмоциональные проблемы родителей, которые позднее и становятся истинной причиной развода, не могут не привести к патологическим и патогенным искажениям ранних отношений матери и ребенка[23].

Знать это чрезвычайно важно, поскольку травма развода тем серьезнее, чем массивнее были внутрипсихические конфликты ребенка еще до развода.

Такие внутрипсихические конфликты не обязательно должны выражаться во внешних конфликтах, то есть напряженных отношениях ребенка с окружающим миром[24]. Кроме того, существует один очень важный феномен, благодаря которому внутрипсихические конфликты ребенка и его душевные нагрузки не только не обременяют семейной гармонии, но и значительно сглаживаются, так что они начинают проявляться только после развода. Этот феномен именуется триангулирующей функцией отца. Она означает, что тройственные отношения выполняют облегчающую функцию для всех участников. Предположим, я поссорился с мамой и знаю, что мама на меня сердита, а я в это время сердит на нее. Скорее всего, в этот момент мне вообще хотелось бы уйти от нее и каким-нибудь образом приобрести совсем другую, добрую маму. В этот момент я могу в какой-то степени позволить себе подобные фантазии, поскольку я одновременно думаю о папе и о том, что его я сейчас люблю намного больше, чем маму. Тогда в поиске утешения я иду к нему в другую комнату. Или я знаю, что вечером папа придет с работы и утешит меня, а до этого времени я могу дуться на маму или «капризничать». Может быть, я позвоню папе по телефону... Да ему совсем и не обязательно присутствовать здесь, мне достаточно просто знать, что он у меня есть, что он меня любит и всегда мне рад. А в это время, пока я – действительно или только в мыслях – объединяюсь с папой, моя ярость по отношению к маме потихоньку улетучивается. Я вижу, что и мама тоже больше не сердится. В общем, все снова приходит в равновесие, и хорошие отношения восстанавливаются. Но эта возможность, такая естественная в треугольных отношениях, в большой степени оказывается нарушенной, когда третьего партнера больше нет рядом. Теперь двое отданы друг другу – вместе с их любовью, разочарованиями и вспышками ярости (как известно, любви без разочарований и вспышек ярости не существует), то есть со всей «амбивалентностью» своих отношений. Это означает, что теперь любой конфликт просто не может не вызывать невыносимого страха: ведь у тебя теперь нет больше «тыла» – на всем белом свете у тебя есть всего лишь один этот партнер.

В семье с двумя родителями многие конфликты в отношениях между ребенком и матерью или ребенком и отцом остаются «латентными» и они не так страшны, потому что дети имеют возможность свободной разрядки в этом «семейном треугольнике». Как только отец переезжает, возможность эта сразу же исчезает, что и является основной общей проблемой всех семей с одним родителем. (Об этом еще пойдет разговор позже.)

Но эта триангулярная функция бывает нарушенной не только тогда, когда отец уходит из дома. Возможность свободного движения между отцом и матерью остается у ребенка лишь до тех пор, пока между родителями существуют любовные отношения или, по крайней мере, в их отношениях не превалируют агрессивность и ненависть. Иначе движение между отцом и матерью означает для ребенка не облегчение, а своего рода «смену лагеря». Тогда он попадает в столь характерный для «детей разводов» конфликт лояльности (о чем мы еще будем говорить позже). Таким образом, не только развод, но и конфликты между родителями, которые живут вместе, представляют для детей огромную опасность[25].

1.2. К проблеме «кооперативности» родителей после развода

Во всей психологической литературе о разводах нет ни одной работы, где не говорилось бы о том, что продолжение отношений с отцом после развода жизненно важно для ребенка. Думаю, нет необходимости повторять, почему это так важно, мы только что об этом говорили: о страхах ребенка навсегда потерять любимого папу, о функции триангулирования, о роли отца в построении собственной личности и т. д. Я понимаю, что это требование – какое бы общее согласие оно ни вызывало – во многих случаях весьма трудно выполнимо. На пути к продолжению свободных отношений ребенка с обоими родителями часто стоят не только чувства разведенных супругов, но и чувства самих детей. Не случайно 70 % детей уже спустя четверть года не поддерживают больше регулярных отношений с разведенными отцами.

Когда мы говорим, что ребенок хорошо перенес развод, это означает, что его отношения с отцом – не простая формальность и его отношения с обоими родителями не обременены большими конфликтами. Ребенок должен быть не просто уверен в том, что мама и папа продолжают его любить, он должен знать, что и сам он имеет право и дальше любить обоих родителей. Если же родители не находят общего языка друг с другом, это приводит детей к тяжелым конфликтам лояльности (о чем тоже будет подробно говориться дальше).

Это еще одна из причин, по которой я рассматриваю развод не как событие, а как процесс. Процесс, который, как уже говорилось, начинается задолго до развода, а часто – с самого начала жизни ребенка, и он не заканчивается ни после разъезда родителей, ни по окончании послеразводного кризиса. И не только по причине изменения семейных обстоятельств, а прежде всего потому, что, как правило, конфликты между родителями не кончаются и теперь, за что дети платят своими отношениями с отцом.

Трудности родителей после развода, что касается детей, заключаются не только в продолжении старых конфликтов, но и в их страхе перед будущим. И прежде всего перед будущим своих отношений с ребенком. Многие из тех матерей, которые не дают возможности детям встречаться с разведенными отцами или дурно о них отзываются, делают это вовсе не потому, что они «бессовестны» или «безответственны», просто мать страшно боится, что отец отнимет у нее любовь детей: ведь теперь он старается их баловать, привлекая на «свою сторону», а кроме того, дети склонны идеализировать родителя, который живет отдельно. Страх свойственен и отцам: они тоже боятся за любовь детей, которых видят теперь так редко. Именно по этой причине они тоже часто балуют их или создают коалицию против матери.

Страх матери за любовь детей нередко руководит желанием, чтобы отец вообще навсегда исчез из жизни ребенка. Проявляться этот страх может по-разному: от мимоходом брошенных неприятных замечаний в адрес отца до более или менее субтильных стратегий «коалиции» («папа был очень зол на нас, теперь мы должны держаться вместе!» или «папа хочет отнять тебя у меня!») или даже до открытых запретов встречаться с отцом.

Есть и другие причины, вынуждающие многих матерей запрещать посещения и даже искать (и, к сожалению, находить) поддержку суда и психологов: например, многие дети после посещений становятся очень беспокойными. Иногда они уже заранее нервничают, вплоть до того, что не хотят идти к отцу, или после посещения отца создается впечатление, что ребенка словно подменили – он становится агрессивным, непослушным, не может сосредоточиться в школе или жалуется на головные боли и т. д. Мать «заносит в протокол», что такое состояние ребенка длится почти неделю, пока он снова не становится «нормальным», но потом приходят выходные, когда ребенок опять должен идти к отцу. Многие отцы, в свою очередь, рассказывают нечто подобное: дети в воскресенье вечером не хотят возвращаться к матери, и это даже те, которые вначале не хотели ехать к отцу. Вера, что ограничение или отмена посещений могут помочь ребенку, базируется на двух недоразумениях. С одной стороны, фальшиво само объяснение феномена: отец или его влияние повинны в реакциях детей. На самом же деле в большинстве случаев речь идет о типичных реакциях на развод, то есть реакциях переживаний, которые могут считаться вполне нормальными, особенно для маленьких детей. С другой стороны, нельзя считать, что именно то, что в настоящий момент так беспокоит ребенка, непременно должно иметь дурные последствия для его психического развития.

Здесь я позволю себе привести пример из другой области. В настоящее время во многих европейских странах стало правилом позволять родителям ежедневно навещать своих детей, когда те находятся в стационарах больниц. Но еще несколько лет назад родители имели право видеть ребенка лишь раз или два в неделю. Сохранение такого обычая было удобно медсестрам, которые достаточно справедливо аргументировали свою позицию так: каждый раз, когда родители уходят, дети начинают кричать и плакать, становятся беспокойными и непослушными. Однако если на следующий день с ними бывало еще трудновато справиться, то потом они примирялись со своим одиночеством и сестрам снова становилось легче ими управлять. Из-за того, что дети действительно становились спокойнее, считалось, что так лучше и для них тоже.