Виктор Каган - Воспитателю о сексологии Страница 6

Сексуальная революция не должна превращаться в социальный погром. Это борьба за равные для мужчин и женщин возможности самораскрытия, реализации своих специфических потенциальных возможностей. Применительно к социальным отношениям идеи сексуальной революции преломляются в демократизации отношений мужчин и женщин, но даже она прокладывает себе путь не всегда безболезненно и легко.

Еще больше трудностей возникает в узком, собственно сексуальном ее понимании. Происходит интенсивное переосмысление значения пола и сексуальности, их места и роли в жизни. Обобщая процессы этого переосмысления, С. И. Голод в книге «Стабильность семьи: социологические и демографические аспекты» выделяет:

1. Понимание несводимости супружеской сексуальности исключительно к деторождению. Эта несводимость, недавно еще воспринимавшаяся как «безнравственность» или «патология», сегодня становится нормой.

2. Обретение сексуальностью одинаково существенного значения для мужчин и женщин, выходящего за пределы брака, рассматриваемого в новой системе ценностей и отношений. Характер, выраженность и значение этих изменений С. И. Голод определяет как революционные. Остро актуальной при этом становится проблема поиска критериев нравственности повседневного поведения людей в области пола и сексуальности.

3. Изменяются соотношения матримониального, прокреативного и сексуального поведения.

Они становятся более самостоятельными: брак не обязывает к рождению детей, которых можно иметь и вне брака, а сексуальные отношения выходят за рамки семьи и не служат исключительно деторождению.

В рамках этого переосмысления сексуальность теряет свою упрощенно-одиозную однозначность, несостоятельность которой показывал еще 3. Фрейд, и рассматривается в контексте реального поведения, переживаний существующей, а не схематичной личности. С точки зрения анатомии и физиологии половая близость — это всегда одно и то же. Но она ведь может определяться разными мотивами, скрывать за собой разные личностные смыслы, будучи средством: 1) выражения любви; 2) разрядки сексуального напряжения и релаксации; 3) деторождения; 4) отдыxa; 5) получения чувственного удовольствия, 6) познания, удовлетворения любознательности и любопытства; 7) общения, ибо физическая близость содержит в себе момент глубокой и доверительной интимности; 8) самоутверждения, проверки своих возможностей; 9) эмоциональной компенсации за неудачу в каких-то других сферах жизни; 10) достижения несексуальных целей и 11) проявления привычки, данью необходимости.

При всей своей прогрессивности рассмотренные революционные изменения несут с собой и немало проблем. Потребности в новых отношениях между полами опережают способность людей к установлению, поддержанию и развитию этих отношений, которые к тому же постоянно корректируются жизненной практикой. По мере динамики НТР с присущими ей миграцией населения и «взрывом» влияния средств массовой информации сужается сфера действия традиционных норм отношений полов. Возникают сложные коллизии взаимодействия «традиционного» и «нового», благодаря которым психосексуальные стандарты и ценности могут разительно измениться на протяжении жизни даже одного поколения. В половой социализации, а тем более в половом воспитании растет удельный вес сознательного, нравственно и научно обоснованного проектирования личности мужчин и женщин. Это отвечает психолого-педагогическом принципу, выдвинутому еще А. С. Макаренко: строить обучение и воспитание на основе проектирования личности каждого ребенка.

Сексуальная революция XX в. — процесс противоречивый и неоднозначный. Оборотной стороной индивидуализации отношений, в том числе и отношений психосексуальных, является их дегуманизация. Но это не фатальная неизбежность. Решающая роль в балансировании этих процессов принадлежит обществу с его образом жизни и предлагаемыми личности ценностными ориентирами. Поэтому вопросы, связанные с психосексуальным развитием и бытием человека, являются предметом идеологических дискуссий.

Все это не только стимулирует развитие научной сексологии, но и расширяет ее роль, а стало быть, и ответственность в решении возникающих проблем. Но сексология не претендует на абсолютное знание. Здесь уместно вспомнить мудрые слова Ж. Дюамеля: «Допустить в принципе, что разум не в состоянии всего объяснить, — значит заранее сложить оружие, отступить перед химерой. Но утверждать, будто разум может все объяснить, — значит насаждать от избытка самомнения новую разновидность невежества и варварства»[6]. Пути практического приложения научных данных сексологии определяются нравственными установками общества и человека.

Фамилистика

Слово это, берущее свое начало от латинского familia — «семья», обозначает науку о семье, а точнее — комплекс наук, изучающих семью как единое целое Это трудный для изучения объект. Семья образует интимный, приватный мир человека, это прикасающаяся непосредственно к человеку социальная среда. В ней человек начинает свою жизнь, в ней делит ее с другими людьми, в ней продолжает себя в детях. Семья одновременно и первичная ячейка общества, и социально-психологическая ниша: ее отношения с обществом не лишены диалектических противоречий. Она может быть спасательным кругом в бушующем жизненном море и роковым подводным рифом; способна украсить жизнь и искалечить ее… В ней сходятся и фокусируются все возможные эмоции, страсти, аффекты. «Мой дом — моя крепость» — в нее нелегко заглянуть, а тем более разглядеть во всех мелких подробностях и управлять ею со стороны. Но семьи вне общества нет. Мы привыкли говорить, что какова семья — таково общество. Не менее справедливо сказать, что каково общество — такова и семья. Состояние общества не может не отражаться на состоянии семьи, и фамилистика призвана помочь обществу проводить семейную политику осознанно, а не вслепую или по наитию. Потребность в этой науке ощущается всюду, где традиции уступают место проектированию культуры и жизни, где возникает потребность в осмыслении вещей, которые раньше воспринимались как естественные и незыблемые. У фамилистики, сексологии и педагогики есть общие зоны, которые накладываются друг на друга.

Потребность в фамилистике начала осознаваться в середине 60-х гг., когда стало ясно, что современная семья во многом не справляется со своими социальными функциями, и когда заговорили о «кризисе семьи». Исследователи и публицисты отмечали целый ряд тревожных признаков дезорганизации семьи: падение семейных ценностей, увеличение числа разводов, снижение рождаемости, ослабление педагогического потенциала семьи, рост семейно-бытовых правонарушений, нарастание семейно-бытовых драм, неврозов и др. Думается, что речь все же должна идти не о «кризисе семьи», а о «кризисе развития семьи» — изменении ряда сторон социальных функций семьи и соотношения их с социальными изменениям в обществе, функциями внесемейной социализации человека. Это не кризис семьи как таковой, а «болезнь роста», связанная с такими объективными причинами, как научно-технический прогресс, урбанизация, миграция населения, развитие средств массовой информации, эмансипационные тенденции, сексуальная революция и т. д. Перечисленные объективные причины приводят к изменению характера и структуры семейно-брачных ценностей, трансформации традиционных семейных ролей, а также вызывают потребность в серьезной подготовке молодежи к семейной жизни.

Наиболее характерная особенность современной семьи — ее нуклеарность (от лат. nucleus — ядро). В сравнении с традиционной — многопоколенной и разветвленной — нуклеарная семья, состоящая лишь из родителей и детей, более приспособлена к современной жизни. Она проще, демократичнее, мобильнее, свободнее от влияния старших поколений. Ее основу все больше составляют личностные отношения. Брак становится эгалитарным (от фр. égalité — равенство) или, по выражению Ю. Рюрикова, биархатным, т. е. с выравниванием функций супругов. Но современная семья, замечает Ю. Левада, напоминает многослойный пирог — в ней можно найти черты многих старых и новых семейных укладов. Существующие стереотипы и стандарты исходят из прошлого опыта, опираются на «проверенное временем». В жизни это часто напоминает игру «Черного, белого не бери, «да» и «нет» не говори», выливается в конфликт притязаний и реальных достижений. Нуклеарный брак предъявляет повышенные требования к супружеским отношениям. Более тесный бытовой и личностный контакт супругов создает угрозу амортизации отношений, повышает степень взаимной зависимости супругов и их личной ответственности за судьбу брака, требует качественного и количественного пересмотра семейных обязанностей, гораздо большей гибкости и согласованности в решении проблем семейного взаимодействия. Свободная от давления старших поколений нуклеарная семья не только получает возможность, но и просто вынуждена искать новые пути, а не следовать уже проторенными. Возраст вступления в первый брак снизился, а длительность социального созревания человека выросла, и усложняющиеся задачи построения семьи приходятся на менее, чем раньше, зрелых в личностно-социальном отношении людей. Со снижением брачного возраста связано и изменение характера помощи старших поколений, находящихся в активном периоде собственной личной, социальной и профессиональной жизни: возникает проблема молодых бабушек и дедушек, их отношений с детьми.