Олег Бахтияров - Активное сознание Страница 62

«Факторы сознания убывают по мере перехода на более высокие ступени дхьянического углубления; начиная с общего исходного основания или, точнее, с поверхности обычного состояния разума, сознание все более и более сосредоточивается, пока наконец не достигается точка полного единения. Таким образом, сознание колеблется между предельными состояниями Дифференциации и Однородности.

Согласно буддистской точке зрения, Однородность есть первоначальное, важнейшее состояние разума, тогда как поверхностное сознание, или сознание в общепринятом смысле слова, может быть определено как феномен сопротивления — препятствия в потоке бытия, по аналогии с возникновением тепла и света, выделяющихся на сопротивлении при прохождении через него электрического тока. "Поверхностное сознание" является наиболее дифференцированным. По мере нашего самоуглубления дифференциация убывает, а воссоединение возрастает. Поэтому мы и называем это однородное сознание, или приближающееся к нему, сознанием глубинным, или "фундаментальным сознанием". Амплитуда колебания между поверхностным и глубинным уровнями аналогична интенсивности сознания.

Концепция эго есть плод исключительно поверхностного сознания, ибо эго способно существовать только там, где имеются различия, а, следовательно, противопоставление эго — не-эго. Чем ближе сознание приближается к своим основам, тем сильнее угасает идея "Я". И именно по этой причине эго воспринимается в процессе медитации как иллюзия».

Не-формы Анагарика Говинда трактует в ключе, не вполне совпадающем с психонетическим использованием этого термина, но это чисто технические отличия.

Учитывая в дальнейшем относительность и обусловленность используемых нами выражений, посмотрим, каким образом можно классифицировать сознание в сфере Не-Формы.

Здесь можно выделить два типа объектов: непосредственные, или интуитивные объекты (паннатталамбанани), и не-непосредственные, или производные объекты (махаггаталамбанани).

После устранения любых объектных и образных представлений пространство выступает в качестве непосредственного и интуитивного объекта сознания. Оно обладает двумя качествами: бесконечность и не-материальность (отсутствие чего бы то ни было объектного; букв, "не-вещь-ность"). Они взаимно обусловливают друг друга, например, "выше" и "ниже", "слева" и "справа", "позитивное" и "негативное". Каждое из этих качеств содержит зачаток другого, способно возникнуть из другого; каждый из этих полюсов может быть базисом или исходной точкой. Без них никакое переживание пространства не способно возникнуть, ибо "пространство как таковое", "пространство в себе" не может быть объектом сознания. "Бесконечность пространства" (акасананчайятана) и "не-вещь-ность" (акинчаннайятана) являются таким образом — как равноценные выражения пространства — объектами интуитивного сознания. Если же, однако, это сознание бесконечности пространства само становится объектом медитации, то возникает переживание бесконечности сознания (акасананчайятана). Если бесконечность становится сознательной, то это раскрывает и бесконечность сознания. В ходе интуитивного переживания сознание полностью отождествляется с объектом и растворяется в нем: если же последний бесконечен, то и сознание становится неограниченным. Но только ретроспективно сознание осознает свою собственную безграничность. Аналогично сознание пустоты, отсутствия любых материальных или воображаемых "вещей", "не-вещь-ность" становится объектом последующей ступени медитационного углубления, которая включает также и осознание этой "пустоты сознания", называемой "ни восприятие, ни не-восприятие (невасанианасан-найятана), или "предельная граница восприятия". Но даже и это состояние продолжает сохранять свою позитивную сторону и не может быть охарактеризовано исключительно как осознание невосприятия: в нем совершенная свобода, покой и ясность представлены так, что исключается любая возможность описания или обсуждения. Здесь любые определения парадоксальны.

Взаимосвязь между этими двумя группами безграничных объектов может быть выражена следующим образом:

Эти две группы не только связаны посредством общего понятия "пространство", но они допускают в ходе одного и того же процесса сознания развитие одной из другой таким образом, что концептуально, т. е. при наблюдении извне, имеет место движение от позитивного к негативному состоянию, тогда как в реальной медитации имеет место процесс прогрессирующего объединения: от дифференциации поверхностного сознания к единству глубинного сознания. Сознание "бесконечности пространства" представляет положительный аспект пространственного переживания, тогда как сознание "не-вещь-ности" — отрицательный. Соответственно первое предшествует в процессе медитации второму, и в то же время второе, вследствие своей внутренней взаимосвязи с первым, может быть развито посредством переживания "бесконечности сознания". Ибо в бесконечности пространства, так же как и сознания, все частности и ограничения устраняются, и, как непосредственное следствие этих состояний, появляется переживание "не-вещь-ности".

Таким образом, сознание в сфере Не-Формы (арупалока-читта) проявляется в четырех последовательных состояниях дхьянического углубления:

1. Сфера бесконечности пространства (акасананчайятана).

2. Сфера бесконечности сознания (виннанчайятана).

3. Сфера «не-вещь-ности» (акинчаннайятана).

4. Сфера предельной границы восприятия (невасаннанасаннайя-тана)1.

(1. Анагарика Говинда. Психология раннего буддизма. — М.: Беловодье, 2007 г)

18.4. Гурджиев: «Я» и воля

Революционность гурджиевского подхода состоит в его переходе от позиции выявления скрытой природы сознания, очищаемой практикой от наслоений неведения и «загрязненности», к последовательному конструированию новых качеств. Конструктивная позиция предполагает конструирующую инстанцию. Таковой неизбежно оказывается воля — в силу того, что все остальные действующие начала сознания оказываются обусловленными (культурой, морфогенезом, архетипами).

Многочисленные тонкие тела, о которых говорили современные Гурджиеву оккультные учения, изначально не присутствуют в составе человека, а создаются его целенаправленными волевыми усилиями. Задача практики — вначале выявить иерархию автоматизмов, пронаблюдать их, а затем заменить новыми реалиями сознания, созданными волей и подчиненными ей.

Психонетические и гурджиевские практики во многом схожи. Главное, что их объединяет — признание первичной обусловленности актуального сознания, необходимость рефлексии и ее основы — разотождествления с личностными структурами.

Изучение собственных автоматизмов напоминает волевую медитацию: началу самонаблюдения предшествует решение о безусловной искренности в этой работе и принятии результатов рефлексии независимо от их соответствия или несоответствия собственным установкам, собственному «Я-образу» и «приятным ценностям, дорогим его сердцу». Самонаблюдение приводит к пониманию реактивной природы своего поведения и «отштампованности» мировоззренческих установок. Все последующее весьма сходно с психонетической практикой, приводящей к прекращению зависимости сознания от стимулов и волевому созданию новых форм сознания.

18.5. Психонетика и нагуализм

О совпадениях и пересечениях современного нагуализма (в трактовке А.П.Ксендзюка) и психонетики уже говорилось выше. Это и конкретные приемы деконцентративного плана, и методы освобождения от перцептивных и поведенческих стереотипов, и важность ментальной тишины («остановки внутреннего диалога») и «действия вне форм», и понимание условности и ограниченности «человеческой формы».

Психонетика и нагуализм солидарны в понимании Мира как описания, причем это свойство человек разделяет со всеми живыми существами. Животные, как и человек, живут в своем условном описании реальности. Сознание животных ограничено строением органов чувств и врожденными стереотипами поведения.

И психонетика, и нагуализм настаивают на примате воли и придают особое значение в практиках целенаправленному формированию волевого намерения. Наконец, они декларируют ценность опоры на собственные силы и на сердцевину своего «Я» — волю.