Пол Экман - Психология лжи. Обмани меня, если сможешь Страница 63

Я никогда не узнаю, насколько обоснована подобная линия рассуждений. Я только хочу подчеркнуть, что специалист должен всегда пытаться рассмотреть альтернативные объяснения и собрать информацию, которая может помочь их исключить. Пример с Пойндекстером указывает лишь на то, что ленч с Кейси – «горячая» тема. Мы не знаем, с чем это связано, поэтому не должны приходить к поспешному заключению, что Пойндекстер лжет, пока не исключены все другие объяснения.

Актерские способности Оливера Норта

Показания подполковника Оливера Норта иллюстрируют еще одну мысль, высказанную в этой книге. Норт является ярким примером тех, кого я называю «прирожденными актерами» [249].

Я не утверждаю, что Норт действительно лгал (хотя его и обвинили в том, что он солгал во время своих предыдущих показаний в конгрессе), а хочу сказать лишь то, что если он лгал, то определить это по его поведению мы бы не смогли. Если бы ему пришлось лгать, то он лгал бы очень убедительно. Его выступление было воистину прекрасным спектаклем [250].

Проведенные в то время опросы общественного мнения показали, что широкие слои населения Америки просто восхищены Нортом. Его привлекательность объясняется многими причинами. Он мог казаться Давидом, сражающимся с Голиафом могущественного правительства в лице комиссии конгресса. Некоторым импонировала его военная форма. Кроме того, он выглядел «мальчиком для битья», несправедливо наказанным вместо президента или директора ЦРУ. К тому же его манера держаться и стиль поведения привлекали и сами по себе. Одной из характерных особенностей прирожденных актеров является то, что на них приятно смотреть; людям нравятся их выступления. Нет причин считать, что такие люди (хотя искушение солгать у них и сильнее, поскольку они знают, что им это легче сойдет с рук) лгут больше других, однако, когда они лгут, их обман выглядит весьма убедительно. Случай с Нортом поднимает еще и этический и политический вопросы о допустимости лжи в устах государственного чиновника. И в следующей главе мы займемся обсуждением этого, рассмотрев другие исторические примеры.

Глава 9. ЛОЖЬ В ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ

В предыдущей главе я описывал результаты последних работ и еще не законченных исследований, а также обращался к своему преподавательскому опыту работы с профессиональными верификаторами. Эта же глава основывается не на научных доказательствах. Здесь я привожу собственные оценки, которые сформировались в результате моих размышлений о природе лжи и попыток воспользоваться своими исследованиями для понимания мира, в котором я живу.

Чем Оливер Норт оправдывал свою ложь

Давая показания, подполковник Оливер Норт признал, что несколько лет назад он солгал конгрессу о переводе иранских денежных фондов проамериканским контрас из Никарагуа. «Мне трудно было решиться на ложь, – сказал он. – Но необходимо было все взвесить и выбрать, что важнее: ложь или человеческие жизни». Норт процитировал классическое оправдание лжи, о котором философы спорят уже много веков. Что вы ответите человеку, который спрашивает вас, угрожая пистолетом: «Где твой брат? Я убью его». Для большинства из нас такая ситуация не будет дилеммой. Мы не расскажем, где находится брат. Мы солжем и укажем место неправильно. Как сказал Оливер Норт, если на карту поставлена жизнь, то приходится лгать. Можно привести и более прозаический пример: указания, которые родители дают детям, оставленным дома в запертой квартире. Если в квартиру постучит незнакомец, дети не должны говорить, что они дома одни; они должны солгать и заявить, что родители, например, спят.

В своей книге, опубликованной через четыре года после слушаний в конгрессе, Норт так описывал свое отношение к конгрессу и ощущение правоты своего дела: «Для меня многие сенаторы, конгрессмены и даже чиновники были привилегированными людьми, которые бессовестно бросили никарагуанских повстанцев на произвол судьбы и оставили контрас незащищенными от сильного и хорошо вооруженного врага. А теперь хотели унизить меня, потому что я сделал то, что должны были сделать они!… Я никогда не считал, что стою выше закона, и никогда не намеревался совершить что-либо противозаконное. Я всегда считал и считаю до сих пор, что поправки Боланда не запрещают Совету национальной безопасности поддерживать контрас. Даже в самых строгих поправках есть лазейки, и мы этим пользовались, пытаясь добиться того, чтобы сопротивление в Никарагуа не осталось без поддержки» [251]. В своей книге Норт признал, что, когда в 1986 году члены конгресса пытались выяснить, оказывал ли он контрас прямую помощь, он ввел их в заблуждение.

Ложь Норта, мотивированная спасением человеческих жизней, была неоправданной, во-первых, потому что правильность его решения неочевидна. По его утверждению, поскольку одним из пунктов поправок Боланда был запрет конгресса оказывать и в дальнейшем «смертоносную» помощь повстанцам, контрас могли погибнуть. Однако далеко не все специалисты считали, что прекращение такой помощи означало гибель контрас. Это был политический вопрос, по которому демократы и республиканцы сильно расходились во мнениях. И ответить на него с такой же уверенностью, с какой мы отвечаем отпетому убийце, нельзя.

Вторым возражением против заявления Норта о том, что цель его лжи – спасение человеческих жизней, является неясность адресата лжи. Перед ним не было человека, выражавшего намерение совершить убийство. Если бы убийства и произошли, то их совершила бы никарагуанская армия, а не члены конгресса. Несмотря на заявления противников поправок Боланда о том, что последствиями этих правок станут именно убийства, конгрессмены, голосовавшие за них, вовсе не ставили перед собой такой цели ни прямо, ни косвенно.

Достаточно умные и, вероятно, вполне высоконравственные люди никак не могли прийти к единому мнению ни в вопросе о последствиях прекращения «смертоносной» помощи, ни в том, действительно ли в поправках Боланда не осталось ни малейшей лазейки. Из-за своего ревностного стремления Норт не мог видеть, что в этой ситуации не существовало единственной истины, с которой согласились бы все разумные люди; а если и видел, то закрывал глаза на это. Норт оказался весьма высокомерным в своем стремлении противопоставить себя большинству конгрессменов и в уверенности, что его ложь перед конгрессом имеет оправдания.

Моим третьим возражением Норту и его лжи во спасение является то, что солгав, он нарушил данную им присягу, запрещавшую ложь перед конгрессом. Никто не обязан отвечать правдиво отпетому убийце. Убийца намеревается своими действиями нарушить законы, которые должны соблюдать и мы, и он. Наши дети не обязаны быть правдивыми с постучавшим в дверь незнакомцем; впрочем, если бы этот незнакомец заявил, что попал в беду, ситуация оказалась бы неоднозначной. Тем не менее давать правдивые показания конгрессу должны все, и также все должны быть привлекаемы к ответственности за ложь. К тому же у Норта, учитывая его профессию, были и другие причины говорить правду. Подполковник Норт как боевой офицер давал присягу соблюдать Конституцию. Солгав конгрессу, Норт нарушил конституционный принцип разделения ответственности между двумя ветвями власти, а именно конституционное право конгресса контролировать бюджет и проверять работу исполнительных органов [252]. Ведь если бы Норт почувствовал, что его заставляют проводить политику, которая, по его мнению, безнравственна и подвергает опасности других людей, у него была и другая возможность оказать сопротивление. Он мог бы подать в отставку, а затем публично выступить против поправок Боланда.

Споры по поводу привлечения к ответственности за ложь перед конгрессом продолжаются и по сей день, но уже относительно сотрудников ЦРУ. Недавно в прессе обсуждался вопрос о том, существует ли для сотрудников ЦРУ свой специальный свод правил, поскольку из-за секретного характера их работы им часто позволяется не быть правдивыми перед конгрессом. Поскольку Норт выполнял приказы директора ЦРУ Кейси, его действия можно оправдать тем, что они соответствовали нормам, установленным для сотрудников этого управления. Директор ассоциации бывших сотрудников ЦРУ Дэвид Уиппл сказал: «На мой взгляд, это совсем неплохо, когда удается сообщить конгрессу как можно меньше сведений. Мне кажется, что не следует обвинять кого-либо из этих парней» [253]. А Рэй Клайн, также бывший сотрудник ЦРУ, сказал: «В ЦРУ всегда существовала традиция ограждать высших руководителей от разоблачений» [254]. Однако Стэнсфилд Тернер, который был директором ЦРУ при президенте Джимми Картере с 1977 по 1981 год, считает, что президент не должен давать ЦРУ разрешения лгать конгрессу, и все сотрудники ЦРУ должны знать, что если они солгут, за них никто не заступится [255].