Станислав Мюллер - Разблокируй свою память: запомни все! Страница 7

Дальше – больше. Открылось (а затем подтвердилось на практике) понимание взаимозависимости мысленного тактильного контакта с представляемыми голограммами воспоминаний и улучшением процессов извлечения информации из памяти. Что, в свою очередь, позволило сместить ряд акцентов в самой технологии и получить дополнительные плюсы при работе по данной схеме. В дальнейших разделах книги мы не только поговорим об этом более подробно, но и убедимся на практике в неоспоримых преимуществах такого подхода.

Вячеслав после цикла занятий по обучению голографической памяти прислал мне следующее письмо (стиль автора сохранен).

Здравствуйте, Станислав!

Тренинг пока закончился, и можно подвести итоги…

Первый эффект, который я наблюдал после попыток выстраивания голограммы, – это небольшое улучшение зрения. Просто после упражнений (ну, например, на следующее утро), надевая рубашку, немного четче видишь ее цвет и рисунок. Такой эффект может возникнуть при приливе крови к голове и улучшении за счет этого кровоснабжения глаза (например, при работе отдельные части головного мозга напрягаются и происходит прилив крови).

Эффект довольно устойчив.

А может, и снятие стрессов в этом поучаствовало.

Не могу сказать, что раньше я иногда не видел более четко, но то, что этот эффект появляется каждый раз после работы с голограммой на занятиях или дома, – факт, который проверил.

Теперь далее.

Никогда не имел проблем с запоминанием и вспоминанием, но у меня было мнение, что возможности памяти довольно ограничены, хотя и знал примеры выдающихся личностей, да и собственные способности были неплохие. Кроме того, я немного боялся перегрузить память лишней информацией.

Теперь, после ознакомления с изучаемой теорией, этот страх исчез совсем. Несмотря на загруженность, у меня появилось желание запомнить все телефоны или выучить целую книгу, и не одну. И объем этой книги должен быть, например, как «Руслан и Людмила» Пушкина. Какой-нибудь учебник по теории шашечных дебютов, наверное, был бы полезнее, но желания выучить его не возникло.

Сначала было трудно понять действие голограммы, но после всплывания в памяти телефонных номеров, которые не были раньше заучены, все стало ясно почти сразу. Сомнения в эффективности техник, которые могли бы улучшить память, отпали.

После того как попробовал вспоминать первый класс, многое стало проясняться. Вспомнил одну девочку, а вот фамилию другой вспомнить пока не удалось. Знаю ее имя, помню ее зрительно, а на фамилии заклинило.

Теперь об ощущениях от самих голограмм.

Голограмма будущего воспринимается более четко, как присутствие теплой субстанции с рассеянными краями, а вот голограмма прошлого холодная, на последнем занятии она стала сгустком волнообразной вибрации с нечеткими краями.

Тонкий стол оперативной памяти так и не удалось вычистить до блеска, он у меня неровный. Края овальные, а поверхность бугристая, но трудно понять, что это. Может, это наслоение текущих дел, или сама поверхность такая, которую и чистить не нужно. Определенно правая сторона более загружена, чем левая, а сзади все чисто.

Несмотря на плохое зрение, лучше всего удавалось выстраивать зрительную линию и, наверное, линию ощущения прикосновений, а вот звуковая линия немного слабее, хотя перемену заметил именно в звуковом оформлении, причем некоторые звуковые моменты были довольно яркими.

Довольно труден момент сбора всех воспоминаний. Просто, наверное, еще недостаточно подготовлен к восприятию слетающихся фотографий или другой формы сбора воспоминаний.

Это, наверное, самый слабый участок в освоении мной голографической модели памяти.

При попытках снимать стрессы, как с рождения до четырех лет, так и с четырех до десяти, вода, в которой сначала промывались диски (почти до разноцветного блеска), была черной. Отношу это и к ранним событиям своей жизни, которых не помню. Знаю, что обжигался, вылив на себя кружку с горячим молоком, и воспаление легких перенес. Это еще в бессознательном возрасте, а в период с четырех до десяти лет была и серьезная травма, когда меня сбил мотоцикл. Может показаться, что это могло быть причиной потери зрения, но те изменения, которые произошли в глазу, ни один врач не может связать с травмой, после которой в течение четырех лет у меня было все в порядке.

Вообще травмы не редкость в моей жизни.

Определенно лучше для меня разделять голограмму на папки соответственно годам, а вот располагать воспоминания по датам удается тогда, когда они связаны с болезнями или травмами (если, конечно, не учитывать традиционные праздники и т. д.).

При снятии стрессов удобнее промывать части голограммы в виде дисков.

Беспокойство по поводу кажущихся далекими возникающих картинок исчезло после того, как узнал, что это вполне возможно. Сначала они были на расстоянии более двух метров, иногда казались ближе. На данный момент легко можно представить более сжатую голограмму.

Вот, пожалуй, почти все, что ощутил при работе с голограммой.

Осталось отметить самый позитивный момент.

Теперь я вооружен для работы с информацией любого объема.

Благодаря знанию голографической модели устройства мира стал более уверенно чувствовать себя и не опасаться возможных перегрузок, связанных с интеллектуальной деятельностью.

Обязательно буду пытаться углублять и осваивать секреты этой теории.

Желаю вам дальнейших успехов и творческих открытий.

С уважением,

Вячеслав, Омск

Вспомнить… чтобы забыть?

Обычно почти в каждой группе встречаются неординарные личности. Можно, конечно, сказать, что обычных людей не бывает. Но, как правило, на занятиях раскрываются способности только части обучающихся. Кто-то, будучи самодостаточным, не стремится проявлять активность. Кто-то, наоборот, старается поделиться примерами из своей жизни, считая, что это может быть интересно всей группе.

Итак, идет занятие по голографической памяти. Группа смешанная, то есть люди разных возрастов, от тринадцати до шестидесяти трех лет. Я провожу обычное тестирование, прошу вспомнить одноклассников и одноклассниц. Бабушка, пришедшая на занятия со своей внучкой, не может вспомнить ни одного человека из первого класса. И не только она одна. Это исходная память, которой люди привыкли пользоваться.

Проходит тридцать минут занятия, группа получает начальные навыки голографической памяти, и мы снова обращаемся к воспоминаниям о первом классе. Почти все вспоминают намного больше. И тут бабушка удивленно замечает, что «зачем-то все вспомнила». Ее это не обрадовало, а скорее обескуражило. Научная сторона вопроса ее нисколько не интересовала. Самое главное для нее было подтянуть внучку по части запоминания. Сама того не осознавая, она относила себя к категории людей, поставивших большой жирный крест на своем личностном развитии.

На следующем занятии бабушка почти с возмущением заметила, что в голову лезут все новые и новые воспоминания:

– Зачем они мне, к чему мне эти воспоминания о войне, голоде, разрухе?

У нее оказались превосходные способности, но она не была готова принять свою естественную, проснувшуюся после долгой спячки, голографическую память. А я понял, что ей нужно уметь не только вспоминать, но и забывать ненужную и неприятную информацию или хотя бы уметь от нее отвлекаться.

Меня всегда удивляет, когда молодые люди в возрасте от пятнадцати до двадцати лет говорят, что не помнят вообще никаких событий, относящихся к младшему школьному возрасту. Обычное объяснение, которое они приводят в свое оправдание (или в оправдание своей памяти), – это то, что школьная жизнь была однообразной и вспоминать совершенно нечего. Как психолог, я понимаю, что здесь дело совсем в другом.

Может существовать множество самых разных причин для вытеснения из памяти воспоминаний о младших классах школы. Вполне возможно, что человек подсознательно не хочет принимать себя таким, каким он был в эти годы, отсюда и провалы в памяти, и проблемы с памятью в настоящее время.

Когда вопрос о том, помнить или не помнить, решается помимо сознательной воли человека, это уже патология, которая, как и любая другая, сама по себе не прекращается, а только усугубляется.

Любовь Ивановна пришла на занятия по развитию памяти уже в пенсионном возрасте. Первоначально воспоминаний о первом классе почти не было. После выставления голограммы она вспомнила, что в первом классе ходила в очках, которые были ей совсем не к лицу, и дети дразнили девочку очкариком. Бессознательное, стремясь оградить ее от неприятных воспоминаний, удалило из сознательной памяти почти все воспоминания того периода. Убрав стрессы (а также посылая любовь в прошлое), женщина стала свободно вспоминать первый класс, доступны стали и другие воспоминания, относящиеся к детскому возрасту.