Роберт Смит - История психологии Страница 74

Целью Фрейда, однако, было способствовать научному прогрессу. Известность ему принес ряд психологических допущений: идея существования бессознательной психики с ее динамичной и непрерывной активностью; сексуальная теория неврозов и, шире, сексуальная теория мотивации; интерпретация снов как фантазий, в которых исполняются мечты и желания; Эдипов комплекс как основа индивидуального характера и нравственной культуры. Однако среди читателей Фрейда существовали большие разногласия по поводу того, чего стоят все эти утверждения, — как в смысле того, что они значат, так и в смысле того, насколько они заслуживают доверия. Не то чтобы читатели были неспособны понять «настоящего Фрейда». Просто его труды оставляли возможность для разных интерпретаций, которые стали ключевым ресурсом в становлении современного психологического общества. Фрейд, как и те психологи и психотерапевты, которые его цитировали, — пусть только для того, чтобы отвергнуть его идеи, — придали нашим размышлениям о природе человека глубоко рефлексивный характер. Психоаналитические представления об эмоционально насыщенных силах стали неотъемлемой частью общественного мнения в современном обществе. В Вене или Берлине в 1920-е гг., в Нью-Йорке или Лондоне в 1940-е гг., в Париже или Сан-Франциско в 1960-е гг. люди, критически настроенные по отношению к окружающей действительности, видели в психоанализе гуманный метод воздействия на личность, средство, с помощью которого отдельный человек может прийти к согласию с социальными и экзистенциальными условиями бытия. Психоанализ помогал справиться с тем, что принято называть вечными вопросами, — рождением и смертью, любовью и ненавистью, гневом и болью утраты. Это именно то, что важно для людей, и потому неудивительно, что они говорят о психоанализе. Специфические страдания индивида — такие как фобия, тревога, одиночество, навязчивые идеи, опустошенность и неадекватность в любых ее проявлениях — также можно исцелять с помощью разговоров. Психология, которой положил начало Фрейд, после его смерти разрабатывалась в бесчисленных вариациях; как один из способов решения человеческих проблем она проникла во все сферы человеческих отношений.

Мы, следовательно, должны рассматривать работу Фрейда сквозь призму ценностей западной культуры XX в., а не просто как набор утверждений о действительности. Сам Фрейд, тем не менее, считал, что получил новое знание, и именно научное знание; в этом разделе мы обсудим, насколько эти притязания были обоснованными. Как и в предыдущей главе, рассказывающей о поисках объективной психологии, мы должны задаться вопросом о том, что значит слово «научный». Затем речь пойдет об историческом развитии идей Фрейда, а в двух последних разделах главы дается обзор психоанализа в тот период, когда он уже был воспринят учеными и обществом, и описываются главные альтернативы взглядам Фрейда — в особенности аналитическая психология Юнга.

Фрейд создавал свою исходную теорию с 1885 по 1900 гг. Все это время он в основном занимался частной практикой в качестве специалиста по нервным болезным. Симптомы пациентов и попытки найти их лечение снабжали его эмпирическим материалом, легшим в основу последующей работы. Позднее он добавил к этому анализ сновидений, включая собственные. На основе этих индивидуальных клинических данных и сновидений он построил общую психологическую теорию, которая, как он верил, была истинной наукой о природе человека.

Эмпирические обоснования его взглядов сводились к результатам анализа небольшого числа случаев. Для своих выводов он использовал не экспериментальные исследования, а материал особого рода — его пациентами были представители среднего класса, готовые прийти к нему на консультацию и подчиниться условностям его респектабельного кабинета. Он сознавал, что его произведения имеют много общего с литературными рассказами; ему льстило сравнение между приемами Шерлока Холмса и его собственным способом расследования. Фрейд писал таким образом, чтобы читатели убедились: во-первых, его рассказы помогают понять человеческие поступки; во-вторых, раз они помогают, то нужно принять его сложную теорию бессознательного, лежащую в их основе. Его способ аргументации, таким образом, сильно отличался от работ других психологов, пытавшихся сделать предмет своего исследования научным с помощью экспериментов с содержаниями сознания, изучения физиологических основ обусловливания, факторного анализа или наблюдений за поведением. Его подход сопоставим, однако, с тем, что делали очень многие французские психологи конца XIX в., основывавшие свою аргументацию на тщательных исследованиях отдельных людей. В период примерно с 1950 по 1980 гг. психоанализ вызвал интерес у профессиональных психологов в США, и они пытались изучать идеи Фрейда с помощью экспериментальных методов. Результаты были в значительной степени отрицательными. Между идеями Фрейда и результатами любых экспериментальных исследований всегда обнаруживалась такая огромная дистанция, что это заставило исследователей повторить уже ставшую общим местом, несмотря на протесты Фрейда, фразу: психоанализ — это не наука.

Но при этом Фрейд знал анатомию и физиологию на самом высоком научном и медицинском уровне. На протяжении нескольких лет он проводил исследования, занимаясь микроанатомией нервной ткани в знаменитом физиологическом институте Эрнеста Брюкке в Вене. И после того, как необходимость достойно зарабатывать заставила его уйти из лаборатории и заняться медицинской практикой, его научный энтузиазм и стремление внести вклад в науку постоянно уводили его мысль от клинических частностей к общим законам. Физиологическая подготовка Фрейда наложила сильный отпечаток на созданную им психологию: он стоял на позициях детерминизма, веря, что у всего есть причина. Психические структуры и функции он представлял по аналогии с физиологической моделью экономии энергии. Фрейд также рассматривал как индивидуальное развитие, так и культуру в целом в свете эволюционной теории. Принимая во внимание все это, многие ученые сочли, что психоанализ надо оценивать как естественную науку, и убедившись, что тот не отвечает установленным экспериментальной психологией стандартам, отмахнулись от него. Эти ученые впоследствии приписывали известность Фрейда доверчивости публики, преходящей интеллектуальной моде и привлекательному стилю изложения.

Но все это еще не дает ответа на вопрос о том, почему Фрейду удалось занять такое важное место в истории. Когда он писал о своих пациентах, о бессознательном или о сексуальности, он полностью осознавал — иногда даже болезненно, поскольку страстно желал быть оригинальным, — что перефразирует представления, содержащиеся в античных мифах, художественной литературе и критической мысли. В частности, в его работах чувствуется влияние Ницше, хотя трудно точно определить характер этого влияния. Фрейд был превосходно начитан — он, к примеру, читал Шекспира в оригинале — и превосходно писал на немецком языке; в 1930 г. во Франкфурте он был удостоен премии Гёте. Он коллекционировал предметы античного искусства, и образ археологических раскопок, при которых снимаются верхние слои и обнажаются глубинные уровни, хорошо подходит к его психологии. Эти интересы, как и естественно-научное образование Фрейда, нашли отражение в его подходе к симптомам пациентов и в его общих представлениях о психике. Например, когда Фрейд писал об энергии, это понятие связывалось им то с физическими, то с психическими процессами. Он опирался как на мистическую философию природы Фехнера, так и на научную физиологию Брюкке. Он рассматривал своих пациентов как клинические образцы, но он также помогал им сочинять истории, в которых их жизнь и страдания получали смысл. С одной стороны, Фрейд внушал многим своим читателям и последователям надежду на то, что создает объективную науку; с другой стороны, он делал познаваемым субъективный мир, удаляя те слои нашей психики, которые лгут и вводят нас в заблуждение. Следовательно, неверно подходить к психоанализу с естественно-научными критериями; его нужно оценивать как гуманитарную науку — с точки зрения понятности и осмысленности.

Некоторые читали и оценивали Фрейда как ученого-естествен- ника, другие же — как ученого иного типа, который ищет систематического, непротиворечивого и объективного понимания психики, но не обязательно в рамках естествознания. Последние видели в работах Фрейда особый язык описания, дисциплину, подобную литературе или истории, но прежде всего — практический ответ на страдания отдельных людей. Сам Фрейд стремился к тому, чтобы быть ученым в обоих смыслах, и у него были последователи, считавшие, что психоанализ может стать естественной наукой; но для большинства из тех, кто интересуется его работами век спустя, это не столь важно. Читатели Фрейда начала XXI в. утверждают, что его способ мышления может сделать человеческую жизнь яснее и богаче. Те, кто интересовался теорией, нашли психоанализу параллели в феноменологии и литературоведении и использовали эти параллели как свидетельство того, что интерпретации, подобные фрейдистским (насколько они их понимали), могут быть точными и вести к построению научного знания.