Питирим Сорокин - Американская сексуальная революция Страница 8

Только с появлением американского импрессионизма (18801910) и в особенности американского реализма “школы мусорщиков” (1900–1910), секс вошел в нашу живопись и скульптуру. Но даже и эти школы лишь изредка затрагивали эту тему и тогда трактовали ее с викторианской сдержанностью.

По мере приближения к нашему времени реалистические, экспрессионистские и сюрреалистические картины и скульптуры, изображающие сладострастные сцены и образы размножения и плодородия, становятся все более многочисленными и чувственными. Сегодня картины и скульптуры подобного рода можно встретить почти на каждой большой выставке. Если в абстрактной картине или скульптуре сексуальное содержание не передается визуально, то оно зачастую ясно обозначается в названии, данном автором своей композиции или изделию.

Общая тенденция нашей живописи, фотографии, скульптуры и других визуальных искусств — стремление к изображению человеческого тела во все более обнаженном и более чувственном виде.

В период Средневековья в передаче божественных и человеческих образов избегали изображения чувственного обнаженного тела. Вместо этого фигуры были обычно задрапированы с головы до ног. Если иногда изображались обнаженные фигуры, как например в картинах или резных образах Распятия или младенца Иисуса, то их нагота была аскетичной.

Изучив около 200000 картин и скульптур, мы фактически не нашли эротических изображений тела в период с X по XIII век, но начиная с этого времени и до наших дней их доля постоянно возрастала: 0,4 % в XIV и XV веках; 10,8 % в XVI веке; 21,3 % в XVII; 36,4 % в XVIII; 25,1 % в XIX и 38,1 % в первые 20 лет XX века.

Для американского искусства не существует сопоставимой статистики, т. к. никто еще не провел такого исследования. Однако, можно утверждать, что здесь имела место аналогичная тенденция с двумя незначительными отличиями: первое — до XX столетия увеличение эротических изображений человеческого тела в Америке, вероятно, несколько отставало; и второе — в XX веке оно, вероятно, шло в этой стране быстрее, чем в Европе. Эта долгосрочная тенденция еще сохраняется. Мы активно содействуем все более широкой и менее ограниченной сексуализации нас самих и, следовательно, визуальных изображений всевозможных человеческих фигур. Мы живем в визуальном окружении, полном эксгибиционистской или дразнящей, полуприкрытой наготы.

В этом отношении и Европа и Америка повторяли цикл, пройденный несколькими предшествовавшими культурами. В ранние и продолжительные творческие периоды своей истории египтяне, халдеи, ассирийцы, эгейские критяне, греки, этруски и римляне не были склонны, за исключением низших слоев общества, полностью раздевать изображаемые фигуры. Но на стадии упадка этих культур визуальные искусства обращались к чувственной наготе и изображали ее все более эротично. В раннем периоде греческой и римской культуры фигуры их богов, героев и смертных, особенно женщин, задрапировывались с головы до ног: Афина, Афродита и Венера этого периода изображались крепкими и целомудренными, без признаков чувственности, так же как и Зевс, Аполлон и даже серьезный юноша Эрот, бородатый и одетый Дионис или Вакх. Если время от времени изображалось обнаженное тело, то его нагота была холодной и иератической, лишенной эротики. В последствии, в периоды упадка этих цивилизаций, драпировки стали соскальзывать с плеч греческих и римских фигур, пока Афродита и Диана не появились в сексуальной наготе. Так же мужественный и бесстрастный Аполлон был превращен в сомнительного чувственного юношу, серьезный Эрот — в плейбоя, одетый Дионис — в женоподобного и эротичного юношу.

Эта старая история повторяется в севроамериканской культуре при визуальном изображении человеческой фигуры.

Можно отметить еще одну значительную деталь в повторении этих циклов. В периоды упадка этих культур любимым сюжетом картин и скульптур становилось изображение женщин. Хорошенькое женское личико, соблазнительная женская фигура со сладострастными изгибами изображались тогда так же часто, как теперь.

Нет необходимости дальше отмечать удивительное сходство визуальных искусств в чрезмерно сексуализированные периоды упадка в прошлом и в современной западной культуре. Следует лишь добавить, что сексуальное поведение мужчин и женщин в эти периоды было очень похожим на поведение миллионов людей сегодня.

Подобно ранней западной литературе, музыка в большинстве своем была религиозной. Она служила средством общения с Богом, сексуальности в ней не было места. Нужно дождаться XII века, чтобы увидеть появление светской музыки труверов, трубадуров, миннезингеров и разнообразных песен, из которых сохранились 2260 образцов. Вместе с этой секуляризацией в музыку пришло изображение грубой любви. Однако эта грубая любовь была в сущности платонической и идеалистической, прообразом божественной, поклонением идеальной женщине как мадонне, как lumen coeli, sancta rosa6. В каком-то смысле это было стремление возвысить смертную любовь до вершин любви бессмертной.

Впоследствии религиозная музыка постоянно сокращалась в объеме, а светская увеличивалась. Видные светские композиторы составляли в XVI веке около 47 % всех выдающихся композиторов того времени, в XVII — 54 %, в XIX — 56 %. Доля светских сочинений во всей музыкальной литературе выросла с 58 % в XVII в. до 95 % в XIX веке. (Подробный анализ этих тенденций в музыке, литературе и других изящных искусствах см. в книге П.Сорокин. «Социальная и культурная динамика». Т. 1, с. 195–730.- P. Sorokin, Social and Cultural Dynamics, Vol. I, pp. 195–730.)

По мере того как музыка становилась все более светской, в ней все больше внимания уделялось гетеросексуальной любви. Она становилась все более земной, экзотической, живописной и романтичной. Такая любовь изображалась и изображается теперь в разнообразных видах, представленных такими произведениями, как «Служанка-госпожа», «Севильский цирюльник», «Саломея», «Саламбо», «Аида», «Сафо», «Отелло», «Вертер», «Кармен», «Петрушка», «Весна священная». Они показывают нам все виды сексуальной любви: любовь трагическую и комическую, любовь дикаря и хористки, любовь донжуанскую, отелловскую, фаустовскую и клоунскую, первобытную, средневековую, современную и бродвейскую, любовь богов, дьяволов, героев и простых смертных, любовь обнаженную и полуприкрытую, любовь в любой форме, в какой пожелаете. И чем ближе мы подходим к нашему времени, тем ярче выделяется сексуальная любовь и тем ниже она опускается из мира божественного и героического в сферу повседневной жизни и далее в область экзотических и эротических излишеств.

Эволюция американской музыки происходила по тому же образцу. До XIX века она в основном состояла из псалмов и гимнов, и из представлений европейских ораторий. Светские оперы континентальных композиторов до 1819 года исполнялись редко. Ранние американские светские песни были главным образом гражданскими и патриотическими или семейными типа песни «Дом, милый дом» и детскими типа песенок о Матушке Гусыне. Но когда мы переходим от известной программной музыки девятнадцатого века к музыке века двадцатого, то мы наблюдаем появление сексуальной любви в качестве одной из ее главных тем. Теперь она занимает все более видное место и становится еще более чувственной, беспорядочной и примитивной. Переход от «Джудиты» и «Клеопатры» Г.В.Чадвика и «Ланселота и Элейн» Е.А. МакДауэлла к «Дворцу развлечений Куб-ла-Хана» С.Т.Гриффа и операм В.Герберта, а затем к «Плавучему театру» Дж. Керна, «Американцу в Париже» и «Порги и Бесс» Дж. Гершвина, к «Императору Джонсу», «Свободной фантазии» и «Неприятностям на Таити» Л.Бернстайна наглядно показывает эти изменения.

Тенденция сексуализации особенно заметно проявилась в по-лупопулярной и популярной музыке нашего времени. Здесь эта тема стала действительно ударной. Если в таких шоу как «Оклахома», «Южный Тихий», «Целуй меня, Кэт», «Кисмет», «Моя прекрасная леди» она еще несколько смягчена, то в популярных джазовых и песенных хитах, а также в большей части музыки, исполняемой в ночных клубах, на телевидении и радио, она стала обнаженной, обольстительной и соблазнительной, страстной и порочной. В их текстах обязательно присутствуют упоминания поцелуев, объятий и постели. Эти песни монотонно поются безголосыми хрипунами, не ведающими об искусстве bel-canto. Их блеяние сопровождается вращениями, извивами и ритмичными движениями тела, имеющими двусмысленный или откровенно сексуальный характер. Записи этой “музыки” продаются миллионными тиражами, а ее тошнотворное звучание занимает львиную долю радио и телевизионных программ. Композиторы и исполнители этих “хитов” становятся идолами массы и финансово вознаграждаются во много раз щедрее, чем авторы современной серьезной музыки.

Новые доказательства одержимости сексом и распространенности его в современной Америке мы находим в других видах популярных развлечений.