Григорий Курлов - Обалденика. Книга-состояние. Фаза третья Страница 4

– Эх, – сказал он, – как бы счастливы мы с ней могли быть, если б никогда не встретились!..

Он посмотрел на старика и как своему давнишнему знакомому пожаловался:

– Если женщина разделяет мнение мужчины, значит, он прав. А если не разделяет – значит, он ее муж. – И с тоской добавил: – Есть только два способа управлять женщиной, да только кто их знает…

Жалко вдруг Пете стало царя-батюшку, себя былого он в нем вспомнил.

– Нельзя найти счастье в браке, – как-то помимо воли вырвалось у него, – если не принести его с собой.

Царь на эти слова отреагировал странно – он на мгновенье замер, будто прислушиваясь к чему-то внутри себя, затем весь как-то подобрался и, нахлобучив на лысину корону, молча уставился на нестарого старика.

– Так, так, – наконец, сказал он, – знакомые интонации, похожие слова… Петя, значит, да? Помню, помню, виделись когда-то… Только не разглядел я тебя тогда как следует, а жаль. Зато сейчас вот – услышал и понял, что не ошибся. Словно Дурак мой покойный своим голосом здесь прошелестел. Скучно мне без него, Петя, ой, как скучно!..

Царь как-то беспомощно и искренне вздохнул да искательно нестарому старику в глаза заглянул.

– Оно, может, и не так хорошо с ним было, как, оказывается, без него плохо, – сказал он и с надеждой спросил: – Справишься? Нам, ведь, Дурак – во как! – позарез просто нужен.

Петя не знал, что отвечать, поэтому решил пока помалкивать да внутри себя посмеиваться. Тем более что тому собеседник не очень-то и нужен был. Намолчавшись в разговоре с царицей, он теперь хотел выговориться.

– Надо, Петя, ну что ж тут поделаешь, если надо… Слышал я, что есть законы такие охранные – закон сохранения материи, например, ну, это дело понятное – это чтоб не спер никто ничего; опять же – энергии, тоже закон полезный, чтобы почивать да сил набираться никто не мешал; а есть еще, говорят, самый главный в природе закон – закон сохранения Дураков. Вроде, если не станет их на белом свете, так весь бел свет исчезнуть может. Оказывается, очень нужное это дело, чтоб над Миром нашим завсегда потешался кто-то. Здоровее он от этого будто становится, изобильнее делается…

– Жаль Дурака, просто мочи нет, – продолжал царь, – ведь какие речи толкал, какие перлы ронял. Вот, например: «Если ты не учишься на чужих ошибках, не мешай другим на твоих учиться», или вот это: «Не ври, что знаешь, но знай, что врешь», – а? – силища! – И добавил, похлопав слегка приунывшего старика по плечу: – Ну не казни ты себя так, Петя. Не оставляй палача без работы. Справишься. Нутром чую, что справишься, вот разве подучишься маленько… А сейчас пойдем – Дурака в последний путь провожать пора.

Народу в зальной комнате собралось тьма-тьмущая просто, не протолкнуться было. Распахнулись двери, и стремительно вошел царь, но, сделав всего несколько шагов, остановился вдруг и скривил недовольную гримасу.

– Как здесь душно, однако, – сказал, – и пахнет скверно… Немедленно отворите все окна! – приказал он и злорадно добавил: – Пусть те, кто во дворе, это тоже почувствуют!..

В центре помещения стоял гроб вида странного – во все цвета радуги размалеванный. Гроб был закрыт, а сверху на нем колпак дурацкий лежал – такой же пестрый и с бубенцами.

Петю царь на почетное место определил, возле самого гроба поставил, у всех на виду. Народ шушукался, переговаривался негромко. Отдельные фразы до ушей Петиных долетали.

– Господь, он ведь всегда хранит детей, пьяниц и дураков. Вот только нашего отчего-то не уберег…

– …Ну и что с того, что чушь нес? У каждого свой крест. Кому что дорого, тот то и несет.

– И с чего бы ему помирать было? Когда даже лекарь, и тот говорил, что болезни на здоровье Дурака сказываются положительно…

На старика нестарого поглядывали испытывающе да оценивающе, головами недоверчиво качали.

– Да нет, этот, пожалуй, не потянет, масть не та…

– …Этот? Да куда ему – вмиг обсерьезится. И всех вокруг туда же – обсерьезит.

– Зеленый еще, из полудурков явно, куда ему до нашего, круглого-то…

– …Точно, точно – с виду хоть и идиот, но незаконченный какой-то…

Петя внимательно слушал всех, однако внутри спокоен был, ни обиды, ни смущения не выказывая.

– Оно ведь дело понятное, – думал он, – свой Дурак, он всегда ближе к телу.

– Колпак… – неожиданно сказал царь. – Колпак-то кому оставили? Какой же он Дурак, без колпака дурацкого? Непорядок… Не уследили…

Сразу трое из челяди царской кинулись непорядок исправлять. Один колпак взял, двое других крышку гроба приподняли. Первый засунул руку с колпаком в щель, пошарил там осторожно, место нужное отыскивая… Да вдруг замер, побледнел весь и медленно руку обратно вытащил. Уже без колпака, но зато с чем-то белым.

– Ваше величество, – дрожащим голосом сказал он, – записка здесь…

– Какая еще записка? – удивленно спросил царь, не понимая, что происходит. – Ну, раз записка, то читай!..

– Мероприятие одобряю, – запинаясь на каждом слове, читал записку придворный, – но лично присутствовать не могу. Подпись – Дурак.

Толпа замерла, ожидая, когда смысл услышанного в мозги просочится. А затем все разом к гробу бросились. Крышка его в сторону полетела, и по залу пронесся вздох изумления – гроб был пуст.

Очень долго гнетущую тишину нарушало только всеобщее молчание… Наконец раздался вопль царя.

– Просто заслушаться можно, как вы здесь молчите! Где Дурак? Где покойник? Сбежал? Почему мне не доложили? Или вы из меня его сделать решили?

Все попятились. Придворный люд, глаза потупив да нещадно ноги соседям оттаптывая, старался друг за дружку спрятаться. Возле гроба пустого один только старик Петя нестарый остался.

На нем и остановил свой взор осерчавший до крайности царь. Смотрел недолго, а затем ухватил колпак Дурака, подошел к Пете и с размаху на него нахлобучил.

– Думал тебя на замену взять. Только теперь тебе другое задание будет, – сказал ему царь. – Дурака возвернуть следует! Разыскать его да во дворец доставить. А кому, как не тебе, такое по силам – Дурак-то Дурака видит издалека, о том всем ведомо.

Ищи Дурака, Петя, хоть все сказки обойди, а вынь да положь его передо мною. Такой вот тебе мой царский наказ будет, – говорил царь. – Все, что в дорогу нужно, дам. Только чтоб к утру в пути уже был.

Никак не спалось Пете в эту ночь, бродил он туда-сюда по хоромам царским, плутая комнатами многочисленными да коридорами длинными. Давно уже в таком смущении сильном он не пребывал…

Вроде ничего особенного в задании царском и не было – пойти куда-то да разыскать кого-то… Конфузило Петю только одно – этот «кто-то» был Дурак. Много чего о Дураке он слышал странного, невозможного даже, а часто и друга дружку исключающего. Нутром чуял старик, что такой задачи решать ему еще не приходилось. С какой стороны за нее браться, непонятно было, куда путь свой направлять – неведомо, что с собой брать – неизвестно.

Бродил Петя по дворцу, думу свою невеселую думая, да двери наугад открывал… А оттого придворной жизни картины странные нечаянно подсматривал да фразы случайные подслушивал. Толкнул, например, он дверь одну, в библиотеку попал, голос чей-то в глубине услышал.

– Разве книгам можно верить? – говорил голос. – Если всем известно, что грамоту неграмотные придумали…

За другой дверью воеводу приметил. Пил тот чай из блюдечка да попутно поучал кого-то.

– Добро, оно ведь што? Оно, как известно, завсегда побеждает. А, значит – кто победил, тот и добрый…

Еще одну дверь стороной дальней обошел, за ней чей-то голос грубый настойчиво и грозно выспрашивал: «Когда и с какой целью ты родился, а ну, отвечай немедля!»

Царя на троне, в короне набекрень увидел мимоходом.

– Труднее всего человеку дается то, что дается не ему, – сокрушался царь по понятному одному ему поводу.

Мимо казны царской проходил, в дверь неплотно закрытую заглянул, казначея увидел.

– Сколько у государства не воруй, – бормотал казначей, опасливо по сторонам озираясь да по карманам что-то распихивая, – а своего все равно не вернешь…

Плюнул с досады старик Петя на то глядючи, да подальше от всех, в темную половину дворца побрел, свечами слабо освещенную. Шел, эхо шагов своих слушая, да бубенцов звон негромкий – колпак Дурака он так и не снял. Двери перед ним открывались беззвучно и легко – от одного толчка несильного.

Шел он так долго, пока не попал в комнату странную – большую, круглую и с множеством дверей. Но главное – какую бы дверь ни толкал Петя, ни одна не поддавалась, не открывалась ему. Словно в ловушке он себя ощутил после того, как несколько раз комнату ту обошел, все двери по очереди отпереть пытаясь.

– Вот так напасть, – уже вслух удивился Петя, – вход есть, а выходом даже и не пахнет. Безвыходная какая-то комната, словно проблема неразрешимая…

А ну-ка, ну-ка… – оживился старик, что-то знакомое в своих же словах услышав. – Проблема, значит… А ведь когда с проблемой дело имеешь, главное, что? Главное – не отталкивать ее, как врага своего, а, напротив, к себе приблизить, согласиться с ней, всем ощущениям своим «да» сказать. Вот тут-то она проблемой быть и перестанет. Здесь и будет выход из нее.