Жан-Мишель Кинодо - Приручение одиночества. Сепарационная тревога в психоанализе Страница 8

На мой взгляд, линия развития прослеживается, к примеру, в том, что необходимым условием процесса сепарации является упрочение процесса дифференциации: постепенно анализанд начинает осознавать присутствие аналитика, мало-помалу дифференцируя то, что относится к аналитику, и то, что принадлежит ему самому, открывая свою, отличную от аналитика, идентичность.

Повторение разлук и встреч дает возможность детально проработать дифференциацию на уровне нарциссизма и встречу с аналитиком на объектном уровне. Одним из критериев прогресса в анализе служит способность анализанда видеть в аналитике личность (особу), которая постепенно катектируется как объект, от которого можно отказаться в конце анализа, сохраняя целостность Эго при полном, в буквальном смысле слова, отделении от него. В этом отношении мы никогда не завершаем процесс поиска себя, так же как никогда не познаем другого до конца. Эта загадка является частью постоянного изменения, составляющего богатство жизни.

Сепарационная тревога и проработка скорби

Процесс дифференциации и сепарации тесно связан с проработкой скорби. Приобретение возможности отделения от другой личности подразумевает не только способность к переживанию печали в отношениях между двумя людьми, один из которых принимает сепарацию и дифференциацию от другого, но также и способность к проработке скорби на уровне Эго, вовлеченного в союз с объектом, от которого человек сепарируется.

Проработка скорби вплетается в большинство психических процессов, в которых она выполняет функцию прояснения при нормальном развитии и при анализе психопатологии. В первую очередь проработка скорби играет ключевую роль в развитии Эго индивидуума: различные стадии нормального развития можно рассматривать как успешное преодоление ситуаций скорби, связанных с изменениями на протяжении жизни (Haynal, 1977, 1985). Проработка скорби (горевание) является решающим фактором в разрешении эдипова комплекса, представляющего центральную формообразующую сущность психической жизни. Кроме того, преодоление большинства психопатологических состояний напрямую связано со способностью к проработке скорби, существенным аспектом которой является преодоление тревоги сепарации и дифференциации.

Приведем несколько примеров.

Начнем с рассмотрения развития ребенка в понятиях идентификаций, ведущих к разрешению эдипова комплекса. Сначала индивидуум должен дифференцировать и отделить свое Эго от Эго объекта, чтобы затем осуществить переход от нарциссических к интроективным идентификациям, характерным для разрешения эдипова комплекса. Более поздние идентификации базируются на признании различий между субъектом и объектом и на разнице полов и поколений (Fairbairn, 1941). Тенденция к идентификации с первыми объектами и слиянию с ними является наиболее примитивной формой объектных отношений – «быть объектом вместо того, чтобы иметь его» (Freud, 1921с, 1941 [1938]). В случае доминирования эта тенденция к идентификации и слиянию с объектом, который еще не катектирован, усиливает инверсию эдипальной ситуации. Я изучал этот аспект идентификации в случаях гомосексуальных анализандок (J-M. Quinodoz, 1986, 1989a). Напротив, способность отвергнуть отца или мать в момент угасания эдипова комплекса через процесс идентификации «с отвергнутым объектом» (aufgegebene Objekte, Freud, 1923b)1 – механизмы, напоминающие меланхолическую интроекцию, – ведет к нормальному процессу идентификации, так называемой «ассимилирующей идентификации», по Люка (Luquet, 1964), и «пост-эдипальной интроективной идентификации», по Бежуа (Begoin, 1984). Бежуа считает чрезмерную сепарационную тревогу одним из препятствий к отказу от нарциссической идентификации в пользу интроективной идентификации; он рассматривает этот переход как «основную практическую проблему анализа».

Проработка скорби не только вовлечена в процессы нормального развития, но и служит основным фактором в проработке объектных отношений при множестве психопатологических состояний. Например, патологические интроекции, именуемые также «эндокриптическими идентификациями» (Abraham, Torok, 1975), могут обнаруживаться в меланхолических объектных отношениях; существенным фактором в их разрешении является процесс дифференциации и сепарации Эго и объекта. Как показала Файмберг (Faimberg, 1987), эти меланхолические интроекции имеют досадную тенденцию передаваться из поколения в поколение через механизм проективной идентификации до тех пор, пока не будут проработаны. Фрейд объяснял в 1917 году, что феномен патологической скорби, характерный для меланхолии, можно найти у предрасположенных к этому индивидуумов – то есть людей, имеющих выраженную тенденцию создавать нарциссические отношения с объектами: это тенденция смешивать Эго и объект поддерживает интроекцию утраченного объекта в отщепленной части Эго и идентификацию с ним. Примечательно, что с 1921 года, при описании механизмов меланхолии, Фрейд применял термин «интроекция» вместо «идентификация».

Потребности в объединении с объектом и тревога отделения от него проявляются во многих других патологических состояниях, затрудняя проработку скорби или даже иногда делая ее невозможной, как это бывает при определенных перверсиях, психотических состояниях и аутизме. Например, негативную терапевтическую реакцию в психоаналитическом процессе тоже можно рассматривать как тенденцию смешения субъекта и объекта.

Ступени, ведущие к интеграции психической жизни и открытию чувства идентичности, также требуют проработки скорби, которая относится не только к объекту, но и к тем частям самости, которые остаются привязанными к объекту, как указывал Гринберг (Grinberg, 1964), поскольку каждая утрата объекта и каждое изменение воспринимается бессознательным как утрата собственных частей, связанных с объектом. Вот почему длительный и болезненный процесс скорби (горевания) необходим для постепенного восстановления характерных аспектов Эго, составляющих идентичность. На мой взгляд, работа созидания столь же длительная и болезненная, поскольку включает проработку скорби, направленную на открытие собственной оригинальности – то есть аспектов, формирующих идентичность, остающуюся смешанной с ранними объектами, с которыми никогда невозможно полностью дифференцироваться.

Потери и приобретения

В основе проработки сепарационной тревоги лежит диалектика нарциссизма и объектных отношений.

Фрейд указывал на это в работе «Подавление, симптомы и тревога» (1926d), в которой впервые были разграничены два фундаментальных уровня тревоги. Речь идет о сепарационной тревоге, которая проявляется на прегенитальных стадиях развития и коррелирует с отношениями между двумя людьми, когда объектом является главным образом мать, и кастрационной тревоге, согласующейся с триангулярными отношениями, характерными для эдипова комплекса. Такое резкое противопоставление представляется чрезмерным упрощением и требует некоторой модификации. Большинство теперешних аналитиков считают, что дуальных отношений как таковых не существует и что третье лицо (отец) присутствует с самого начала, даже если это присутствие ограничено фантазиями матери. В отношении кастрационной тревоги я считаю важным заметить, что Фрейд, представляя свои новые взгляды на происхождение тревоги, разделял кастрацию и сепарацию. Во избежание употребления термина «кастрация» по отношению к утрате материнской груди, фекалий или сепарации рождения, как это делали некоторые аналитики, Фрейд еще тогда ясно заявил, что термин «кастрация» следует использовать для определения утраты пениса:

«Признавая все эти корни комплекса, тем не менее, предлагаю ограничить употребление термина “комплекс кастрации” возбуждениями и последствиями, связанными с утратой пениса» (1909b; note added in 1923).

Полагаю, что две контрастирующие сущности нарциссизма и объектных отношений соответствуют двум уровням тревоги – сепарационной и кастрационной, – выделенным Фрейдом. Если считать это альтернативами, тогда одной из целей интерпретации является предоставление анализанду возможности осознания того, к каким неизменным потерям и приобретениям его приводит нарциссическая тенденция и что он теряет и получает при противоположной, то есть объектной, направленности. Признание Эго и объекта является условием проработки ряда нарциссических защит, направленных против двух противоположных целей: в одном случае это «не-восприятие» и отрицание дифференциации (нарциссическая альтернатива), в другом – «не-открытие» объекта (объектная альтернатива).

Защиты, направленные на «не-восприятие» и отрицание дифференциации, усиливают тенденции в отношении смешения Эго и объекта. Нарциссическая альтернатива заключается в привлекательности пребывания в состоянии частичного соединения и слияния с объектом и «конкретного» обладания им, с благими намерениями не потерять его. Конкретное не означает реального: когда Эго еще не достаточно дифференцировано от объекта, а часть Эго нарциссически идентифицируется с ним, когда ранние символы не воспринимаются Эго как символы или заменители, но как сам реальный объект, то все это приводит к формированию «символических равенств» (Segal, 1957). Едва ли существует понятие отсутствия, как и понятие пространства и времени. Это объясняет, почему многие анализанды реагируют на сепарации стремлением к конкретным замещающим отношениям с объектами, в которые они проецируют часть своего Эго или своих внутренних объектов и с которыми идентифицируются. Эти проекции направлены либо на внешние объекты (отыгрывание вовне, агирование), либо на внутренние объекты или части тела, воспринимаемые как объекты (депрессия, ипохондрия или соматизации). Любые различия между Эго и объектом ощущаются в пределах этих трансферентных проекций и интроекций, которые мы относим к производным первичного нарциссизма. Поломка символических связей или утрата слияния, как мы увидим далее, переживаются тогда с тревогой, как полная потеря, так как субъект не может представить никакой другой формы отношений, кроме конкретного обладания объектом. «Все равно я не собираюсь отказаться от чего-то реально существующего ради тени», – сказал мне анализанд, переполненный тревогой, воспринимая, как неизбежное, необходимость позволить объекту уйти.