Уолтер Кайзер - мл. - Проповедь и преподавание по Ветхому Завету: Руководство для Церкви Страница 12

Таким образом, заключение — одна из самых необходимых частей нашего послания. Я должен подготовить царский (т. е. Божественный) призыв к конкретным и немедленным действиям. Также должно звучать наше обращение к Богу с просьбой изменить нас в свете чистоты Его слова. Но здесь нужно сделать предупреждение: я должен призывать к тем действиям, которые основаны исключительно на том, чему научил нас данный отрывок. Слишком часто мы делаем призывы, к действиям, которые верны в общем, о которых говорится в сотнях других мест Писания — но только не в том, которое мы только что изучали. Внимательно следите за тем, чтобы призыв вытекал из текста.

Еще одно предупреждение: евангельские христиане, в частности, известны тем, что часто ограничивают своё послание познавательным уровнем. Мы часто думаем, что сделали свою работу, когда просим Божьих людей «подумать об этом», «поверить этому», «помнить это». Но однажды я был поражён мыслью о том, что и веельзевул мог бы ответить на мои проповеди таким образом, если это будет всё, к чему я призываю людей. Дьявол знает обо всём этом и даже больше. Он знает, что то, о чём мы говорим, является истиной, он просто не поступает в соответствии с этими утверждениями. Итак, мы должны призывать к действию. Возможно, в этом кроется причина того, почему до 30 % американцев говорят, что рождены свыше или, по крайней мере, имеют некоторый опыт общения с Богом, а мы видим, как невелико христианское влияние на культуру. Может быть, их «вера» слишком интеллектуальна, не воплощается в действия и не отражается в перемене жизни или поступков.

Экспозиционная проповедь — это не один из дополнительных предметов роскоши в служении проповедника. Фактически, по недавним опросам, она остаётся одним из наиболее требуемых навыков среди пасторов. Серьёзность сегодняшней ситуации и авторитет Божьего Слова требуют, чтобы мы стремились со всем усердием развить эти навыки в своём служении, если нам надлежит ещё раз осознать, какой Бог задумал церковь.

Часть 2

Как проповедовать и учить по Ветхому Завету

5

Проповедь и преподавание по повествовательным текстам Ветхого Завета

Одной из первых книг, обративших наше внимание на важность формы текста Писания, была книга, вышедшая в 1983 году под названием «Проповедуя по-библейски».[49] Эта книга говорит о том, как форма текста, если начинать изучение отрывка именно с неё, помогает подготовить хорошую проповедь и влияет на неё. Этот же дух побуждает нас к работе, к которой мы приступаем в этой и последующих главах.

Повествование является наиболее распространённым жанром библейских текстов. Согласно одному из подсчётов, повествования могут составлять половину обоих Заветов. Причиной этому является то, что в сердце Писания находится история Божьего искупительного плана.

У этого жанра гораздо больше преимуществ, чем может показаться на первый взгляд. Обратите внимание, у какого количества людей, сидящих на церковных лавках в воскресное утро, в глазах загорается интерес, как только проповедник вставляет в своё послание какую-нибудь историю или забавный случай. Когда проповедник рассказывает историю из жизни, поникшие головы внезапно поднимаются и море лиц снова обращено к нему. С самого детства почти все мы любим слушать или рассказывать истории. Поэтому нет ничего удивительного в том, что самое важное откровение, которое когда-либо получали смертные, использует ту же стратегию по тем же причинам.

Чтобы правильно подготовить проповедь или урок по повествовательным отрывкам, необходимо понять, как они соединены друг с другом и как функционируют. Подобное исследование техники повествования поможет нам снизить темп в нашем изучении текста и в нашем желании добраться до конца истории или её сути. Так мы будем более внимательными к мелким, но важным деталям повествования. Это также защитит нас от «сверхтолкования» текста, когда мы заполняем пробелы в повествовании своими догадками и воспринимаем их как часть Писания.

Повествование по своей природе «нуждается в истории и в рассказчике».[50] Рассказчик может рассказывать историю от первого или третьего лица. Если в истории используется первое лицо, «я» в истории может рассказывать о происшедшем с позиции того, что сам рассказчик пережил или наблюдал. Но когда используется третье лицо («он», «она» или «они»), она может рассматриваться с нескольких перспектив, в результате чего она легко перескакивает с места на место или с одного времени в другое. Библейские рассказчики предпочитали писать от третьего лица, что предоставляло им больше свободы в изображении более широкой картины происходившего в истории.

Основными элементами во всём наборе литературных приёмов, используемых в повествовании, являются: (1) сцена (эпизод), (2) сюжет, (3) точка зрения, (4) характеристика персонажей, (5) место действия (окружающая обстановка), (6) диалог, (7) leitwort (нем. «управляющее слово, команда», прим. перев.), или использование ключевых слов, (8) структура, (9) использование стилистических и риторических приёмов. Из этого репертуара рассказчик брал необходимые элементы, чтобы записать историю.

«В ветхозаветной прозе, — утверждал Дж. П. Фоккельман, — сцена является почти самой важной единицей в архитектуре повествования».[51] Каждая сцена изображает что-то, что происходило в определённой ситуации или времени. В этом смысле сцена очень похожа на абзац в обычной письменной прозе, который обычно содержит одну главную идею. Это оказывает большую услугу проповеднику или учителю, который прилагает усилия к тому, чтобы показать гармонию повествования в его внутренней логике и извлечь из текста верные принципы.

Поэтому, как только мы обнаруживаем в повествовании перемену времени или места, нам следует провести границу между предыдущей и следующей сценами, что равнозначно началу нового абзаца и новой мысли, которые являются составной частью логики и структуры истории. Некоторые переводы Библии разбивают текст на более мелкие отрывки, чем сцена, так как их правила требуют делать отступ и начинать новый абзац всякий раз, когда меняется оратор. Но такое правило обычно не приносит пользы анализу сцены и проповеди. Вместо этого нам следует придерживаться общего правила, гласящего, что новая сцена начинается только тогда, когда меняется время или место действия.

Обычно сцена состоит из двух или более персонажей. В тех случаях, когда в сцене появляется группа, она действует, как один из персонажей. Тем не менее, одной из наиболее характерных особенностей повествований является то, что Сидней Грейданус называет «всепроникающим присутствием Бога» в сценах.[52] Он заметил, что очень часто Бог является одним из двух персонажей в этих сценах. И даже когда в тексте нет прямых упоминаний о Боге, Его присутствие подразумевается самой точкой зрения рассказчика.

Итак, задача каждого толкователя, учителя или проповедника — начинать изучение каждого повествовательного отрывка с деления истории на сцены. Этот процесс похож на то, как мы делили бы отрывок прозы на отдельные абзацы. Разделив отрывок на сцены, будет очень полезно своими словами кратко изложить то, о чём говорилось или что происходило в каждой сцене, поскольку такой обзор выполняет те же функции, что и выраженная одним предложением тема абзаца в прозе. Таким образом, толкователь фокусируется на самом повествовании, позволяя форме, в которую облечена история, определить список идей, которые должны ей соответствовать. Подобное конструктивное чтение текста помогает избежать непоследовательности при толковании и привнесения в текст чуждых ему идей.

Хорошую иллюстрацию деления отрывка на сцены можно найти в таких разных историях, как призвание Самуила (1 Цар. 3) и начало служения Илии (3 Цар. 17). В истории о Самуиле текст демонстрирует смену сцен посредством перемены времени; текст можно разбить на части:

I. Прежние дни — 1 Цар. 3:1 («слово Господне было редко в те дни…»)

II. Однажды ночью — 1 Цар. 3:2-14

III. На следующее утро — 1 Цар. 3:15-18

IV. Последующие дни — 1 Цар. 3:19-4:1а

Каждая из этих сцен станет основой для одного из главных пунктов (отмечены римскими цифрами) в послании, которое «вырастает» из этих четырёх сцен. Нам необходимо ограничить каждую сцену одной главной идеей, которая помогает раскрыть центральную идею отрывка, являясь звеном одной цепи.

Похожую иллюстрацию смены сцен, но уже на примере перемены места событий, мы можем найти в 3 Цар. 17 гл:

I. Дворец — 3 Цар. 17:1

II. Поток Хораф — 3 Цар. 17:2-7

III. Ворота Сарепты Сидонской — 3 Цар. 17:8-16