Откровенно о Спасителе, или Тайная миссия Мессии - Сергей Горский Страница 12

Фридрих Вильгельм Ницше

Слово, которое было «в начале», есть тот свет Истины, который отбрасывает колышущиеся тени веры на стенах «пещеры» человеческого бытия. Это сверхчеловеческое Слово породило канон веры как зашифрованную в словах Абсолютную Истину в виде системы непререкаемых догм.

Породило также внутреннее антагонистическое противоречие между Божественным Словом и церковной догмой. Слово живо, догма мертва. Слово будит мысль, догма сковывает её. Слово зовёт к познанию Истины, догма утверждает, что Абсолютная Истина уже известна и зафиксирована в Священных книгах. Так ли уж известна? Так ли уж зафиксирована?

Догматы о непорочном зачатии от Святого Духа и о «вочеловечивании» Бога, о его смерти и Воскресении, о воскресении остальных людей в полной телесности «в конце времён» — разве это нечто новое? Неужели это и есть Откровение Мессии? Или это скорее дань древней традиции и стереотипам мышления? Или это клише, паттерны, архетипы массового мифологического сознания?

Непорочное зачатие было и до Христа (вспомним Будду и Митру).

Умирающий и воскресающий Бог был (вспомним египетского Осириса, финикийского Адониса, фригийского Аттиса, ближневосточного и шумерского Таммуза (Думузи), греческого Диониса. Причём дата рождения воскресающего Бога традиционна у всех народов Средиземноморья — 25 декабря. Телесное воскресение всех людей «в конце времён» тоже было, ещё у Заратуштры.

А пресловутый спор о Филиокве (лат. “filioque” — «и от сына»)? Это тоже свидетельство Абсолютной Истины?

Задались на Западе и на Востоке нешуточным богословским вопросом: от кого исходит Святой Дух? Только от Отца Небесного, как учит апостольский символ веры, или от Сына его тоже (Филиокве). Формальным предлогом была борьба с ересью арианства, согласно которой, Бог-Сын не равен Отцу, а находится ниже его в Божественной иерархии.

Мнения разделились кардинальным образом. Восточная, греко-византийская церковь не приняла добавления к изначальному символу веры от IV века и стала именоваться православной. Западная папская, католическая церковь, наоборот, утверждала и утверждает, что Святой Дух исходит и от Отца, и от Сына.

Точки кипения противостояние достигло в 1054 году от Рождества Христова, в котором патриарх Константинопольский Михаил Керуларий и папский легат (посол по особым поручениям) кардинал Гумберт Сильва-Курбский предали друг другу анафеме. Этот год формально считается годом окончательного разделения (великой схизмы) единой христианской церкви на 2 разные: католическую и православную.

Хотя отторжение церквей началось гораздо раньше, ещё в период первых семи вселенских соборов единой тогда христианской церкви (325–787 гг.). А фактическое разделение состоялось лишь спустя семьсот с лишним лет после великой схизмы, когда каждая из церквей сочла себя единственной служительницей человеческого спасения, лишив свою противницу любых посягательств на знание евангельской Истины. С этого времени церковь православная (полное название — «греко-кафолическая») и церковь католическая (полное название — «римско-католическая») считают, что они «разделены между собой в вере».

Это ли признаки обладания Абсолютной Истиной?

Ещё более позволяет усомниться в претензиях церкви на знание Абсолютной Истины её постепенный отказ от идеи о «первом воскресении» в «тысячелетнем» Царстве Божьем и замена её идеей потустороннего воздаяния в Царстве Небесном. Этот процесс начался уже во втором веке новой эры, когда сменилось уже несколько поколений живущих, а обетованного «второго пришествия» Спасителя «со славой» как не было, так и нет.

Признаки этого отступления явно прослеживаются в написанных во втором столетии апокрифических произведениях: в Евангелии от Петра, в Апокалипсисе Петра, в «Пастыре» Гермы. Логического завершения этот процесс достиг в конце IV века, когда церковь из собраний нищих и отверженных превратилась в государственную религию Римской империи, мощнейший инструмент политической власти. А власть традиционно недолюбливает инакомыслия, не терпит еретиков, не допускает отступлений от закона, нормы, канона. Либо так — либо никак. Голову — с плеч долой.

А могло ли вообще быть по-другому? Как рождается канон из Слова?

Можно, конечно, закончить 3 класса церковно-приходской школы и считать, что Канон со всеми его догматами, обрядами, ритуалами, таинствами и, что самое важное, священниками дан с неба от Бога. В нём — Истина, в нём — вера, надежда и любовь. Выучишь как заклинание «Отче наш, Иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли», и ты уже приобщился к Высшему Духовному началу. А если ещё покрестился, в церковь сходил, свечку поставил, помог на восстановление храма, Библию открыл и, более того, почитал, то ты уже практически заслужил Царствие Небесное.

Однако наука история говорит, что дело со «священным писанием», как называют служители культа свои книги веры, обстояло несколько по-другому. «Священное писание» не дано с небес, а писалось, целенаправленно отбиралось и формировалось самими людьми, причём отбиралось не просто людьми, а высшим духовенством.

Канон рождался в муках в результате реальных общественных процессов: в результате борьбы за светскую и духовную власть между различными общественными силами, в результате борьбы с Римской имперской деспотией и рабовладением, в результате идеологической борьбы между собой эллинского язычества, иудаизма, гностицизма, неоплатонизма, манихейства, культа Митры и раннего революционного христианства.

Для сравнения: если основными приверженцами культа Митры в Римской империи были воины-легионеры, считавшие Митру богом, приносящим победу, то сторонники раннего христианства из наиболее угнетаемых слоёв общества верили в скорое наступление Царствия Божия на земле, которое чудесным образом разрешит все их жизненные проблемы.

Канон базировался и формировался на философских, религиозных, мифологических, культурных, бытовых, традиционных представлениях своего времени и места. «Страсти западного ума», о которых пишет Ричард Тарнас, породили синтез многообразнейших культурных, философских и религиозных воздействий в виде канона христианской веры:

«Таким образом, первоначальное христианское откровение подвергалось разнообразнейшим культурным и интеллектуальным воздействиям — иудейским, греческим и эллинистическим, гностическим и неоплатоническим, римским и ближневосточным, — каковые христианство и свело затем в некий синтез — иногда противоречивый, однако оказавшийся чрезвычайно стойким» 10.

Так как наука тогда была в зачаточном состоянии, то и влияние её на формирование канона было ничтожно мало. Зато народные традиции были и остаются очень устойчивыми. Поэтому во многих религиозных обрядах явно прослеживаются пережитки языческого сознания. (Вспомним святки, масленицу, Ивана Купала.)

Только с IV века 25 декабря начинают праздновать не как день рождения «Непобедимого Солнца», персидского бога Митры, а как Рождество Христово. Священный во многих традициях день, связанный с циклическим развитием природы, был абсолютно искусственно, но весьма искусно интегрирован в христианскую традицию, чтобы, во-первых, вытеснить языческую традицию, а, во-вторых, освятить традицией новую веру.

Первая вселенская христианская церковь со своим символом веры и явилась как раз равнодействующей всех этих сил. Из 4-х десятков вариантов евангелий было отобрано лишь 4 штуки, вошедшие в канон. Отобраны по критериям своего времени. Время их написания — предмет спора между представителями религии и науки, религиозными ортодоксами и материалистами-атеистами. Ортодоксы считают, что время их