Александр Матяш - По обе стороны добра и зла. Трансцендентальная алхимия мифа Страница 13

А.И.: Его алхимический смысл гораздо сложнее и глубже, чем две предыдущие версии. Для того, чтобы на него выйти, нам придется глубже погрузиться в последствия первородного грехопадения и попытаться постичь смысл православного понятия первородной порчи. Пока предварительно можно только сказать, что то покаяние, которое мы, не повторяя Адамовой ошибки, должны будем принести Богу, – это только первый шаг на пути к плодам дерева жизни.

В: Получается, что тогда, будучи в Эдемском саду, Адам не мог сорвать этот плод из того состояния, в котором он находился?

А.И: Да. Но почему? Что означает покаяние на психологическом языке?

В: Капитуляцию74.

А.И: А что такое капитуляция? Почему так тяжело капитулировать? Потому что это маленькая смерть. Адаму нужно было именно «умереть смертью».

Вот как все, оказывается, неоднозначно в словах Господа: один уровень Его слов – «смертью умрете» – означает выпадение из состояния невинности, а второй уровень – необходимость «умереть» в акте капитуляции. Для того, чтобы капитулировать (= покаяться), Адаму нужно было полностью перестать держаться за жизнь75. А сделать это по-настоящему можно, только растворив ограниченность своего эго в высших потоках сознания. А оно у него только что возникло! Какие уж тут растворении в высших потоках! Дай Бог, чтобы обратно не исчезло!. Вспомните, в каком состоянии находился Адам – в сильнейшем страхе перед наказанием смертью (о чем свидетельствуют его неловкие попытки оправдаться: «Жена, которую Ты мне дал…»). И вот Адам в спазме страха боится признать свою вину и раскаяться в том, что он был неправ, потому что ему кажется, что если он это сделает, тот Бог, каким он Его стал видеть после грехопадения, должен будет его просто уничтожить. Поэтому он сожалеет, но раскаяться не смеет, ибо слишком боится довериться Богу, слишком боится смерти. В этой фразе – ключ к самому сокровенному пониманию произошедшего грехопадения. Ибо, с одной стороны, ни Адам, ни Ева, действительно, вроде бы не умерли, – но при этом в самом глубоком их естестве произошла некая разительная перемена – перемена, составившая суть первородной порчи. А именно: в них возник и начал оказывать свое воздействие страх смерти – воздействие, сужающее сознание, способствующее в непреодоленном своем виде возникновению всех имеющихся разновидностей лукавства и греха. На более глубоком уровне страх смерти тесно связан с ощущением своей ограниченности и отделенности. В реальности эволюции жизни это – обособленность живого существа, в рамках же пространства мифа она возникает в результате ослушания и отпадения от Божьей воли.

В: Двойной защелк…

А.И: Да – в результате искажения восприятия: дважды неправильно понятых слов Господа.

В: Вот он, откуда Бог иудеев – жестокий, карающий… Самое интересное, что даже после прихода Христа в иудаизме ничего не изменилось.

А.И: А это вторая ситуация выбора. Любимейшее, сокровеннейшее, сакральнейшее, порожденное из самых недр – не было принято. Не была принята не личность Христа, а сокровеннейшее зерно их собственной культуры, произрастающее из первичного пра-мифа о первородном грехе, который иудейской культурой ныне полностью не понимается. И вот иудеи, вслед за Адамом, продолжают смотреть на Бога глазами падшего человека, и Он продолжает оставаться для них ревнивым, карающим существом, доброжелательным только к избранным. Вы правы, вот откуда взялся образ ветхозаветного Бога. Вот оно – пространство мифа.

И таким образом, грозные слова, произносимые Господом, на самом деле являются не словами самого Бога, а проекцией на Бога падшего сознания Адама. И только таким образом различные части обнаруженного противоречия получают свое примирение. Кроме того, дальнейшее объяснение получает высылка Адама и Евы, одетых в «кожаные одежды»76 за пределы сада, фигура херувима и необходимость развития истории. Диалог происходит в рамках исторического пространства. Эти рамки имеют границу слева – пространство мифа, но границы справа у них нет – это историческое пространство продолжается до сих пор. Что происходит дальше? Начинает разворачиваться эпоха христианства – и это несмотря на то, что история Ветхого Завета только что возникла – потому что Бог высылает Адама и Еву за пределы райского сада с одной-единственной целью: для того, чтобы они всеми терниями, волчцами, родами в муках и трудом в поте лица научились смирению и покаянию. Или по крайней мере для того, чтобы их сознание подготовилось к самой идее покаяния. И в этом смысле приход Иисуса Христа был не чем иным, как продолжением мифа о первородном грехе. И это второе, после проницательности Божьего дознания, что не может не изумлять в мифе об Адаме и Еве. Православие это всегда чувствовало, хотя и не объясняло детально. Земная история Христа – Его приход, жизнь, жертва – есть не что иное, как искупление греха Адама. А Его учение с содержащейся в нем идеей покаяния – того самого, на которое оказались неспособны наши прародители (Отцы и сравнивают его с плодом дерева жизни, а крест – с самим деревом жизни) предоставляет возможность к исправлению последствий первородного греха всеми ныне живущими человеками77. И если взглянуть на мистерию первого пришествия Христа под ракурсом мифа о первородном грехе, то мы обнаружим, как удивительно она резонирует со всеми его основными компонентами – это и преодоление всех разновидностей лукавства, старательно подсовываемых Христу правоверными иудеями, и победоносный (в отличие от прародителей) диалог с искусителем, и полнота преодоления страха смерти – от преодоления его сужающего воздействия на сознание, до последующего Воскресения и обретения утраченного Адамом и Евой бессмертия. И, наконец, самое главное завещание Спасителя – Божественная и бесподобная техника капитуляции и покаяния, помогающая, как теперь стало понятно, преодолевать на психологическом и духовном уровнях все последствия именно первородной порчи78; техника, знания которой – увы! – так сильно не достало в свое время нашим пра-пра-пра…

В: Мы же, каждый раз не прощая себя, разыгрываем эту мистерию вновь и вновь, собственными руками отрезая себя от Царства Божьего.

А.И: Именно так и есть.

Глава 4

Голубиная простота и змеиная мудрость

Вещее слово скажите!

Жемчуг свой в чашу бросайте скорее!

Нашу голубку свяжите

Новыми кольцами древнего змея.

Вольному сердцу не больно…

Ей ли бояться огня Прометея?

Чистой голубке привольно

В пламенных кольцах могучего змея.

Вл. Соловьев, Песня офитов

В: Что же случилось с главным виновником Эдемского переполоха?

А.И: Что касается солярной версии мифа, то дальнейшая судьба змея, как нам известно, печальна. Сначала ему в качестве мотива приписали зависть, а затем и вовсе отождествили с Сатаной, врагом рода человеческого. Некоторые толкователи утверждали даже, что Дьяволу, прежде чем ему удалось соблазнить Еву, пришлось сначала… соблазнить Змея! По крайней мере, сцена такого соблазнения имеется в греческой и армянской версиях «Жизни Адама и Евы».79

Позднейшие богословы, впрочем, отошли от подобных ухищрений и просто отождествляли змея с Дьяволом.

Если говорить о хтонической версии, то легенды о соблазнении змеем Адама и Евы из «добрых» побуждений, действительно, имели место (см. прим. на стр.). Разумеется, в них либо обязательно присутствовала фигура «злого» демиурга. Либо на него самого отчасти падала тень проекции «соблазненности» перволюдей80. Такая робкая попытка «обелить» змея свидетельствует о том, что неоднозначность фигуры змея все же чувствовалась, однако дальнейшему развитию этого чувства зачастую мешали господствовавшие в этой теме (пред) убеждения.

В: А какова участь змея в алхимической версии? И отражен ли подобный вариант восприятия этого символа в каком бы то ни было источнике?

А.И: Конечно, наверняка судить сейчас об этом мы не можем; тем не менее, в Евангелии есть по крайней мере одно место, намекающее на то, что вероятность такого восприятия, возможно, была. Это знаменитое изречение Иисуса: «Будьте мудры, как змии и просты, как голуби» (Мф. 10:16.).

Понятно, что Его призыв к змеиной мудрости никем не соотносился с Эдемским змием: змей из Эдема был ведь не «мудрым», а «хитрым». Но, во-первых, мы теперь, благодаря древнееврейскому первоисточнику, знаем об уме и сообразительности созданного Господом змея и нам становится понятно, что по крайней мере одной из целей превращения «умного» в «хитрого», была как раз задача не допустить подобного соотнесения81. А во-вторых, как нам теперь становится понятно, «мудрость» – это то качество, до которого змею еще только предстояло дорасти. В рамках мифа он, действительно, не более, чем умен. А вот для того, чтобы стать мудрым82, змею потребовалось бы освободиться от тесной «шкуры» собственного эго, что действительно становится возможным только в алхимическом синтезе (см прим 2) Увидеть эту алхимическую трансформацию (а ведь речь в данном случае идет именно о ней – даже «сбрасывание кожи» само по себе является распространенным алхимическим термином) в образе именно библейского змея мешала всегда присутствовавшая нота сильнейшего осуждения – отношение к нему как к неисправимому злодею. Вот уж воистину, ничто так не мешает духовному росту, как эманация осуждения. («Не судите, да не судимы будете»83 и т. д.)