Виктор Печорин - Бог и человек. Парадоксы откровения Страница 14

1. Информация поступает непосредственно в ваше сознание. В этом случае вы имеете ее из первых рук и вряд ли будете сомневаться в качестве и источнике этой информации. Получение такой информации называют личным мистическим или религиозным опытом. Этот опыт для получившего его человека столь же достоверен и убедителен, как, скажем, наблюдение солнца или попытка взять в руки тлеющий уголь.

2. Информация поступает тем же способом, но в сознание другого человека. И он тоже не сомневается в ее качестве и происхождении. И передает эту информацию вам. Возможно, не напрямую, а через третьи, или пятые, или сотые руки.

Понятно, что первый способ предпочтительнее. Однако вероятность того, что именно вы будете избраны для передачи этой информации, исчезающе мала. Поэтому на первый вариант рассчитывать особо не приходится. Это, конечно, возможно, но очень маловероятно. Большинству из нас, как правило, приходится довольствоваться вторым вариантом.

И вот тут возникают вопросы:

– правильно ли тот человек понял полученное откровение?

– способен ли он адекватно его передать?

– не исказил ли его слова тот, кто услышал их от него первым и передал дальше?

– правильно ли поняли переданное им другие люди?

– правильно ли вы сами поняли то, что вам рассказали со слов очевидца откровения?

Чем больше людей стояло между вами и тем, первым получателем откровения, тем больше вероятность искажения информации, тем больше сомнений. Нельзя ведь отрицать и возможность подлога, обмана, отсебятины, плохой памяти, психической болезни и т. п.

Если между тем первым человеком и вами несколько поколений или несколько веков, понятно, что вы сможете ознакомиться с полученным им откровением только понаслышке. До появления письменности люди могли рассчитывать только на свою память. Свидетельства очевидцев откровения в течение многих тысяч лет передавались изустно, от человека к человеку, от поколения к поколению. К этой информации люди относились очень трепетно, она расценивалась как главная тайна и главное сокровище племени. Ее заучивали наизусть, а чтобы было легче запомнить – рифмовали и исполняли нараспев. Так появились первые стихи и песни. Со священными стихами и священными песнями (обычно – гимнами богам) человек знакомился только по достижении сознательного возраста во время обрядов инициации – самых главных религиозных обрядов в любом древнем обществе. Посвящая юношу в мужчины, старейшины в специальном священном месте, спрятанном от постороннего взора, пересказывали ему главную тайну – рассказ об информации, чудесным образом низведенной с небес. При этом с посвящаемого брали клятву не делиться этой информацией с чужестранцами, детьми и женщинами – разглашение племенной тайны, как полагали, разгневало бы богов и грозило немалыми бедами.

Но память человека все же несовершенна, а сам он смертен. Срок человеческой жизни в первобытные времена немногим превышал 20 лет. Чтобы предохранить священные знания от забвения или утраты, люди пытались фиксировать их, вырезая на кости, камне или дереве, и только с появлением письменности получили, наконец, более надежный носитель этой информации, чем память. Везде, где появлялась письменность, она первым делом использовалась для записи текстов откровений.

Собственно, именно по этой причине и появились священные книги – это были записи той информации, которую кому-то некогда сообщил Бог и которую получатель этой информации должен был передать другим людям. А поскольку древнейшие откровения в течение многих веков передавались в виде стихов и гимнов, стоит ли удивляться, что самые ранние священные книги написаны стихами? Первая книга ведического корпуса носит название «Книга Гимнов» – «Ригведа». Наименьшая структурная единица текста Корана называется «аятом», а Библии – «стихом». В оригинале Библия действительно написана стихами, хотя в современных переводах эта ее особенность не всегда различима.

Это сегодня Библия, Коран, Бхагавадгита и другие книги издаются миллионными тиражами и могут быть за небольшую плату, а то и даром доступны каждому, кто пожелает. В некоторых странах томик Библии считается такой же необходимой принадлежностью гостиничного номера, как минибар.

В прежние времена к священным книгам относились с гораздо большим почтением. Каждый народ в древности считал священное писание своим главным национальным сокровищем. Записывали его на папирусе лучшего качества или дорогом пергаменте, а то и вовсе на листах чистого золота. Текст снабжали изящными миниатюрами и затейливыми буквицами, прошивали привезенными из далеких стран шелковыми нитями, одевали в драгоценные переплеты, украшенные изумрудами и яхонтами [22] .

Библия сообщает, что древние евреи хранили текст Завета в специальном золотом ковчеге, снабженном каким-то таинственным устройством, поражавшим всех, кто приближался к нему с дурными намерениями. Ковчег с Заветом переносили четыре носильщика – использовать для его транспортировки повозку или животных было запрещено. Евреи верили, что священный текст способен творить настоящие чудеса и обеспечивает победу над врагами, и потому нередко несли с собой ковчег Завета, направляясь на битву.

В мирное время священные тексты хранились в храмах под присмотром специально приставленных к ним жрецов, которые обеспечивали их сохранность, а когда они ветшали – переписывали с еще большим великолепием. Жрецы также занимались кодификацией, то есть присоединяли к прежним вновь появляющиеся свидетельства откровений и составляли из них кодексы священных книг. В древнем Израиле в период его расцвета оригинал кодекса хранился в Храме, который был у евреев только один – в Иерусалиме.

Однако знание, погребенное в золотом ковчеге, перестает быть знанием. Информация становится знанием только тогда, когда овладевает умами и душами многих людей. Поэтому в обязанности жрецов входило не только хранение, но и распространение Знания. Это тоже было их обязанностью, и народ с них требовал ее исполнения. Как они это делали? Двумя путями.

Во-первых, существовал институт переписчиков, которым доверялось снимать копии со священных текстов. Заказчиками копий выступали представители администрации, чиновники и просто люди, способные заплатить за труд переписчика (а стоил он недешево). Кто победнее – довольствовался избранными фрагментами текстов.

А для остальных существовал другой институт – проповедников, то есть людей, читавших и толковавших священные тексты перед публикой.

Скажем, те же евреи в священный день шабат не имели права ничем другим заниматься, кроме как собираться в здании публичных собраний (синагоге) и слушать чтение и толкование священных текстов, беседовать об услышанном, обсуждать, высказывать свое мнение, делать выводы. Проповедником мог быть любой из присутствующих, кто умел читать и толковать Писание. Существовали также бродячие проповедники, для которых это было своего рода профессией; они ходили по городам и весям и выступали в синагогах. Для древних евреев бродячие проповедники были аналогами наших поп-звезд: послушать их сбегалось все население, но если они говорили плохо или говорили вздор – могли и побить. Потому что публика и сама была весьма искушена в писании.

А теперь давайте прикинем: стали бы тратить наши предки, люди достаточно практичные и не склонные к расточительству, столько труда, времени и средств на хранение, переписывание и распространение свидетельских показаний древних пророков о случившихся с ними откровениях, если бы в этом не было никакого смысла и пользы?

Оценить степень их практичности можно хотя бы на следующих примерах. В старинных книгах по домоводству рекомендовалось закрывать банки с вареньем листами пергамента. И нередко для этого использовались страницы пергаментных книг. Которые, надо думать, ценились меньше, чем варенье. В еще более раннюю эпоху, в средневековье, был в ходу обычай использовать дорогие пергаментные листы дважды, а то и больше – для этого с листов старых пергаментных книг соскабливали написанное, с тем чтобы поверх стертого текста можно было написать новый. Таким способом «обработанные» книги ученые называют палимпсестами (греч. παλίμψηστον, от πάλιν – «опять» и ψηστός – «соскобленный»), А русская поговорка отражает по-крестьянски практичное отношение к предмету культа – иконе: «Годится – молиться, а не годится – горшки прикрывать».

И вот эти достаточно практичные и трезвомыслящие люди, вынужденные много и тяжело работать, не говоря уже о постоянных вызовах, которые бросала им жизнь – будь то междоусобные войны, вторжения иноплеменных или страшные эпидемии, на протяжении многих веков и тысячелетий считали необходимым собирать, сберегать, сохранять и изучать свидетельства об откровениях, не жалея на это ни сил, ни колоссальных ресурсов. Не говорит ли это о том, что в этих свидетельствах содержится нечто очень важное – настолько важное, что все другие человеческие дела и проблемы представляются по сравнению с этим несущественными деталями?