Александр Матяш - По обе стороны добра и зла. Трансцендентальная алхимия мифа Страница 21

12

Эго – паразитическая структура, занимающая почти всё поле сознания субъекта. С равным успехом удерживает своего «хозяина» как в колесе сансары, так и в тисках неврозов. В отличие от классической психоаналитической версии, в которой эго существует на границе между внешней реальностью и бессознательными импульсами id, в данном контексте эго само создает все границы, в том числе и вышеуказанную, чтобы, раздувая им же искусно созданные противоречия и конфликты, паразитировать на растрачиваемой в них «хозяином» энергии и таким образом продолжать длить свое псевдо-бытие.

Морфологически эго ближе всего стоит по своей сути к триггеру – хроническому мышечному спазму (и кстати, частенько является его истинным первоисточником, подобно панцирю из биоэнергетики А. Лоуэна), правда, в отличие от последнего, в случае с эго спазмируется пространство сознания.

Субъективно переживаемое человеком как то, что отличает его от остального мира и одновременно сообщает ему его уникальность (см. эго-идентичность), эго, тем не менее, имеет гораздо более обширные владения, чем кажется его «хозяину», простирающиеся далеко за пределы его, «хозяина», осознанной жизни, и более того – контролирует эти пределы с целью удерживания жертвы в своей власти.

Осознавание всех принадлежащих эго механизмов является обязательным условием для высвобождения из-под его власти.

Эговый – имя прилагательное, образованное от слова «эго». Современные толковые и даже энциклопедические словари русского языка не включают слово эго в свой словник, видимо, считая его очень специальным и редко употребляемым. В наше время, однако, частота его употребления резко возросла не только среди узких специалистов, но и среди широкой публики. Это и понятно – нельзя не отметить возросшего интереса людей к вопросам психологии, духовности, к своему внутреннему миру. В рамках философского семинара, возглавляемого автором этой книги, вопросы, касающиеся эго и работы с ним, занимают центральное место. В ходе их обсуждения обнаружилось, что заимствованное слово эго вполне комфортно располагается в занятой им «нише» русского языка, о чем свидетельствует его высокая словообразовательная активность. По существующим в русском языке словообразовательным моделям очень быстро возникли многочисленные дериваты, с помощью которых точно и емко передается смысл, который довольно трудно выразить по-русски используя другие языковые средства. Ср.: эговый – прил. – имеющий отношение к эго (спазм) опирающийся на него (позиция, взгляд), несущий не себе его интенциональную печать (оправдание, обида), антоним: безэговый (состояние, поступок); эговость/безэговость, сущ. – качество эгового/безэгового (сознания, человека); эгово/безэгово, нареч. – качество действия (поступить); эгови́ще, сущ. – о сильном эго; надэговый, прил. – преодолевший ограничения эго (сознание); доэговый, прил, – о состоянии сознания, исторически предшествовавшем появлению эго. Возник даже фразеологизм, полюбившийся всем участникам семинара – эго болит. (Прим. ред.)

13

Суггестия – (от лат. Suggestio внушение) психическое внушение, изменение процессов мышления, чувствования и реакций, большей частью незамечаемое тем, кто подвергается внушению со стороны (чужая суггестия) или со стороны самого себя (аутосуггестия, самовнушение). Суггестия, осуществляемая внушающим в присутствии внушаемого, называется гипнозом, при котором внушается или гипнотический сон, или состояние бодрствования. Суггестибельный – восприимчивый к суггестии, легко поддающийся влиянию. Суггестивный – внушающий; напр., суггестивный (наводящий) вопрос – вопрос, который незаметно внушает, подсказывает желаемый ответ, наталкивает на него. Философский энциклопедический словарь. 2010.

14

О том, что вся человеческая сексуальность происходит и развивается из этой (позвоночника) вертикали, в рамках западной культуры впервые догадался еще гениальный Платон. В «Тимее» по этому поводу имеется следующий пассаж: «В том месте, где проток для выпитой влаги, миновав легкие, подходит пониже почек к мочевому пузырю, чтобы извергнуть оттуда под напором воздушного давления воспринятое, они (боги – А.М.) открыли вывод для спинного мозга, который непрерывно тянется от головы через шею вдоль позвоночного столба и который мы ранее нарекли семенем. Поскольку же мозг этот одушевлен, он, получив себе выход, не преминул возжечь в области своего выхода животворную жажду излияний, породив таким образом детородный эрос. Вот почему природа срамных частей мужа строптива и своевольна, словно зверь, неподвластный рассудку (курсив автора), и под стрекалом непереносимого вожделения способна на все. Подобным же образом и у женщин та их часть, что именуется маткой, или утробой, есть не что иное, как поселившийся внутри них зверь, исполненный детородного вожделения; когда зверь этот в поре, а ему долго нет случая зачать, он приходит в бешенство, рыщет по всему телу, стесняет дыхательные пути и не дает женщине вздохнуть, доводя ее до последней крайности и до всевозможных недугов, пока наконец женское вожделение и мужской эрос не сведут чету вместе и не снимут как бы урожай с деревьев, чтобы засеять пашню утробы посевом живых существ, которые по малости своей пока невидимы и бесформенны, однако затем обретают расчлененный вид, вскармливаются в чреве матери до изрядной величины и после того выходят на свет, чем и завершается рождение живого существа». Платон. Тимей. Самое интригующее здесь – это вопрос, с каких это деревьев «женское вожделение и мужской эрос» снимают урожай? Впрочем, придется оставить этот вопрос без ответа.

15

При условии, что чувство стыда не распространяется на всю сферу личности, и его невозможно скрыть за привычным лицемерием. В этом случае, принято закрывать лицо ладонями, как символ того, что мы стыдимся самих себя. Символ этот, надо сказать, носит природный, а не культурный характер, о чем явственно свидетельствует то, что так поступают маленькие дети, которых этому никто не учил. Впрочем, восточные женщины и лицо прикрывают, потому что лица достаточно, чтобы возбудить хотение плоти у мужчины. Наверное, если бы Ева была мусульманкой, она бы сшила себе паранджу из листьев.

16

Конечно, и женщина может возбуждаться от вида обнаженного мужчины, но в таком случае это возбуждение будет происходить по мужскому типу.

17

Алхимия — (лат. Alchimia, от Аль и Хеми – «огонь, бог и патриарх» или от греческого Хемейя «сок, живица» или арабского Ул-хеми) – древнее тайное учение философского, религиозного, мистического характера, целями которого являлись получение «Философского камня», особого вещества, способного превращать неблагородные металлы (прежде всего ртуть) в серебро и золото, а также: поиски сокрытого духа в каждой неорганической крупице материи, исследование возможности получения универсального растворителя, способного в числе прочего, удаляя болезни вернуть молодость. «Алхимия есть наука об изготовлении некоего вещества, или эликсира, который, воздействуя на несовершенные металлы, передает им в момент воздействия свое совершенство» Роджер Бэкон, «Зеркало алхимии».

В отличие от восточной алхимии, алхимия западная не знает деления на внешнюю и внутреннюю, тем не менее, de facto такое деление имеется. Внешняя алхимия в западной традиции именуется хризопеей, или искусством превращения обычных металлов в золото[1]. Внутренняя, или истинная, алхимия, так же, как и на Востоке, не отвергая и не отрицая возможностей своей сестры преображать внешние вещества, идет намного дальше, и объявляет о возможности преображения и трансмутации внутреннего, психического и духовного космоса[2], не чураясь, впрочем, и телесных преображений (омоложения, бессмертия), что роднит ее со своим внешним аналогом.

Помимо общих целей и тезауруса (понятийного аппарата), их объединяет нечто гораздо более важное, а именно, – тайные пружины, истинные силы, с помощью которых производился процесс трансмутации. Главным секретом внешней алхимии было сообразование таких условий Великого Делания, в рамках которых из алхимика извлекался мощнейший поток психических и духовных сил, направляясь затем в алхимическую реторту, что и служило истинной причиной возникновения и создания философского камня, т.е. конечной цели алхимической практики. Внутренняя алхимия в этом смысле просто шла гораздо более прямым и откровенным путем, практически называя вещи своими именами (хотя извне возникало прямо противоположное впечатление, – что наоборот, именно она пользуется аллегориями, позаимствованными у внешней алхимии). Тем не менее, «способ того, как это делается», т.е. конкретика извлечения из недр души и тела и использования этих сил в самом процессе алхимической выварки продолжал оставаться величайшей тайной в обеих разновидностях «Королевского искусства», что в некотором роде также их объединяет. Поскольку основная идея алхимии заключалась в том, чтобы исцелить и душу, и тело, и даже металлы от первородной порчи (так, алхимики считали, что ртуть, свинец, медь и пр. металлы возникли в результате того, что были «испорчены», вместе со всем остальным миром, т.е. деградировали, из состояния золота после «падения Адамова»), то библейский миф об Адаме и Еве считается основой и идейным фундаментом в западной алхимии. В даосской алхимии также присутствует идея изначальной, базовой деградации, которую требуется восстановить, но здесь она выражается с помощью дихотомии «прежденебесного» – «посленебесного», с соответствующей интенцией на возвращение из посленебесного в прежденебесное состояние. [1] «Представления о алхимии как „златоделии“, иначе говоря, хризопее, очень позднее. Оно связано с деятельностью так называемых суфлеров и пафферов…. Суфлеры с помощью очень внешних методов, сравнимых с методами современной химии, получали Философский Камень, но использовали его не для мистического преображения несовершенной человеческой природы, а, так сказать, утилитарно: в целях личного обогащения или для „установления научной истины“, что, разумеется, навлекало на них презрение со стороны подлинных алхимиков.» Э. Канселье, Алхимия, пред. О. Фомина, стр.10