Алистер МакГрат - Богословская мысль Реформации Страница 24

Богословы «Via moderna» использовали эту экономическую аналогию для опровержения обвинения в пелагианстве. На предположение о том, что они преувеличивали ценность человеческих трудов (в том, что они утверждали способность человека заслужить спасение), они отвечали, что ничего подобного не говорили. Человеческие труды они сравнивали со свинцовыми монетами, имеющими небольшую природную ценность. Однако посредством завета Бог обязался рассматривать их как имеющих значительно большую ценность, точно так, как король рассматривает свинцовую монету как золотую. Пелагий, утверждали они, рассматривал человеческие труды так, как если бы они были «золотыми», способными приобрести спасение. Однако они считали, что человеческие труды были как бы «свинцовыми»: единственной причиной их ценности было милостивое обязательство Божие рассматривать их как нечто гораздо более ценное. Таким образом богословское использование различий между природной и номинальной ценностью монеты служило избавлению богословов «Via moderna» от потенциальных затруднительных положений, хотя оно и не удовлетворяло более строгих их критиков, таких, как Мартин Лютер.

Именно это «заветное» понимание оправдания лежит в основе богословских мыслей Мартина Лютера, к которым мы вернемся в следующей главе. Сейчас мы обращаем наше внимание на позднеередневековое схоластическое богословие, которое, намеренно противопоставляя себя учению «Via moderna», утверждало идеи Августина.

«Schola Augustiniana Modernaf» или «Августинианство»

Одним из оплотов «Via moderna» в начале четырнадцатого века был оксфордский университет. [11] Группа мыслителей, в основном базирующихся в Мертон Колледже, разработала вышеприведенные идеи оправдания, характерные для «Via moderna». И в том же окфордском университете был дан первый отпор идеям «Via тоdema». [12] Ответственность за этот отпор лежит на Томасе Брадвардине, который позже стал Архиепископом Кентерберийским. Барвардин написал яростное опровержение идей оксфордской «Via moderna», которое он озаглавил «De causa Dei contra Pelagium» («Божие дело против Пелагия»). В своей книге он обвинил своих мертонских коллег в том, что они являются «современными пелагианцами» и развил теорию оправдания, представлявшую собой возврат к взглядам Августина, изложенным в антипелагианских творениях.

Хотя Оксфорд был важным богословским центром, Столетняя война привела к его все большей изолированности от континентальной Европы. Несмотря на то, что в Англии идеи Брадвардина были позднее развиты Джоном Уиклиффом, они были подхвачены Григорием Риминийским в Парижском университете. Григорий имел одно существенное преимущество над Брадвардином: он состоял в религиозном ордене (Ордене отшельников Св. Августина, который известен как «Августинский орден»). Точно так, как доминиканцы проповедовали взгляды Фомы Аквинского, а францисканцывзгляды Дунса Скота, августинцы распространяли идеи Григория Риминийского. Именно этот переход Августинского ордена к августинским традициям, начало которому положил Григорий Риминийский, и называется «Schola Augustiniana moderna» («Современная Августинианская школа»). Каковы же были эти взгляды?

Во-первых, Григорий принял взгляд номиналистов в вопросе об универсалиях. Как и многие мыслители его времени, у него было мало времени для осознания реализма Фомы Аквинского или Дунса Скота. В этом отношении у него много общего с такими мыслителями «Via moderna», как Роберт Холкот или Гавриил Биль. Во-вторых, Григорий разработал сотериологию, или доктрину спасения, отражающую влияние Августина. В ней мы находим акцент на необходимости благодати, на падшести и греховности человечества, на Божественной инициативе в оправдании и на Божественном предопределении. Спасение понимается как дело Божие от начала до конца. В то время как «Via moderna» считала, что люди могли положить начало своему оправданию, «стараясь изо всех сил», Григорий настаивал, что в деле оправдания проявить инициативу мог только Бог. «Via moderna» полагала, что все необходимые сотериологические ресурсы находились внутри человеческой природы. Заслуги Христа были примером ресурсов, находящихся вне человечества; способность воздерживаться от греха и обращаться к праведности была для таких авторов, как Биль, примером жизненно важных сотериологических ресурсов, находящихся внутри человечества. В отличие от этого, Григорий Риминийский утверждал, что эти ресурсы располагались исключительно вне человеческой природы. Даже способность противостоять греху и обращаться к праведности возникала из действий Бога, а не человека. Совершенно очевидно, что это два совершенно различных понимания человеческой и Божественной роли в оправдании.

Хотя это академическое августинианство особенно ассоциируется с Августинским орденом, не все Августинские монастыри и университетские школы разделяли его идеи. Тем не менее представлястся, что в конце средних веков, на заре Реформации существовала сильная августинианская школа мысли. Во многом виттенбергские реформаторы, с их особенным ударением на антипелагианских творениях Августина, могут рассматриваться как наследники этой традиции. Поскольку взгляды некоторых ведущих реформаторов, таких, как Лютер и Кальвин, во многом повторяют точку зрения академического августинианства, возникает вопрос: находились ли реформаторы, прямо или косвенно, под влиянием этой августинианской традиции? Мы рассмотрим этот вопрос в следующем разделе.

Влияние средневековой схоластики на Реформацию

Не вызывает сомнений, что двумя ведущими светочами Реформации были Мартин Лютер и Иоанн Кальвин. Ниже мы рассмотрим возможное влияние на них различных форм схоластического богословия, обращая внимание на то, как в ходе получения образования они столкнулись с центральными идеями позднесредневековой схоластики.

Отношение Лютера к позднесредневековой схоластике

Не вызывает сомнений, что Лютер был хорошо знаком со схоластической философией и богословием. Во время его пребывания в Эрфуртском университете (1501 — 1505 гг.) на факультете изящных искусств господствовали представители «Via moderna», и поэтому он, вероятно, получил глубокие знания по этой номиналистской философии. После своего решения поступить в августинский монастырь (1505 г.) он глубоко погрузился в богословие «Via moderna», изучая сочинения его ведущих представителей, таких как Уильям Окхэмский, Пьер д'Айлли и Гавриил Биль. «Комментарий о каноне Мессы» Биля был стандартным богословским учебником для тех, кто готовился к рукоположению. Имеются обильные свидетельства того, что Лютер изучал эту книгу и освоил ее содержание.

Осенью 1608 г. Мартин Лютер был приглашен читать курс философской этики во вновь основанный Виттенбергский университет. В этом году важные изменения были внесены в университетские уставы, особенно те, которые касались с факультетов искусств. До этого момента преподавателям позволялось излагать материал лишь с позиций «Via Thomas» и «Via Scoti» — другими словами, позволялось излагать лишь томистские и скотистские идеи, но не идеи Via moderna. Согласно новым уставам, им позволялось также преподавать взгляды «Via Gregorii». Что же это за неизвестный путь? Ранее ученые считали, что это еще одно название «Via moderna», что ставило Виттенберг в ряд с другими германскими университетами того периода.

Мы знаем, что «Via moderna» известна в различных университетах под различными названиями. Например, в Гейдельбергском университете эта школа описана как «Via Marsiliana», по имени Марсилия Ингхенского, известного представителя этого движения. «Via Gregorii» могла быть названа по имени Григория Риминийского, который был известным сторонником философии «Via moderna», хотя его богословие является, по существу, августинианским. Согласно традиционному взгляду, термин «Via Gregorii» был лишь местным названием «Via moderna». Однако, в важном эссе, опубликованном в 1974 г., Хейко А. Оберман утверждал, что эту фразу можно истолковать совершенно по-другому. [13]

Согласно Оберману, «Via Gregorii» является еще одним названием для «Schola Augustiniana moderna», образованного из имени Григория Риминийского. Имелись в виду именно его богословские, а не философские идеи. Упоминая ряд путей, которыми идеи этой школы могли быть переданы молодому Лютеру, Оберман заключает:

«Принимая во внимания эту совокупность общепризнанно подлинных свидетельств, мы можем указать на «Schola Augustinians moderna», начало которой было положено Григорием Риминийским, нашедшую отражение в трудах Хуголина Орвиетского, который, очевидно, был духовно жив в эрфуртском августинианском монастыре, и преобразованную Штаупицом в богословие пасторской реформы, как на occasio proxima — не causa — зарождения «Theologia vera» в Виттенберге.» [14]