Русская Православная Церковь за границей в 20-е годы XX века - Денис Владимирович Хмыров Страница 34

В начале июля 1927 года Архиерейский Синод обратился к Высокопреосвященному архиепископу Мефодию и архиепископу Иннокентию, Начальнику Российской Духовной Миссии в Китае с предложением «во что бы то ни стало установить между собою мир и для сего постараться даже повидаться и лично поговорить друг с другом»[468]. Однако эти призывы не принесли желаемого результата. В 1928 году Архиерейский Синод вновь был вынужден дважды рассматривать дело о несогласиях между Союзом военнослужащих в Шанхае и Преосвященным Симоном, епископом Шанхайским, на почве запрещения последним совершать богослужения в помещении Союза[469]. Председатель Архиерейского Синода митрополит Антоний призвал архиепископа Иннокентия и епископа Симона всемерно способствовать скорейшему урегулированию возникшего конфликта[470].

В 1930 году спор о канонических границах епархий между митрополитами Мефодием и Иннокентием продолжался.

В мае и сентябре были получены письма митрополита Иннокентия, Начальника Российской духовной Миссии в Китае по вопросу о церковных делах в Шанхае и Маньчжурии. В справке к делу говорилось, цитируем:

I. По означенному вопросу в связи с прибытием игумении Руфины в Шанхай с Владимирской иконой Божией Матери, определением Архиерейского Синода Русской Православной Церкви за границей, от 9/22 июля с. г., постановлено:

1. Просить Высокопреосвященного Митрополита Иннокентия, Начальника Российской Духовной Миссии в Китае, предложить Преосвященному Симону, Епископу Шанхайскому, благословить Игумению Руфину на посещение с Владимирскою иконою Божией Матери домов верующих православных в Шанхае.

2. Предложить Высокопреосвященным Митрополитам Мефодию и Иннокентию исполнить определение Архиерейского Синода – Митрополиту Мефодию о закрытии Харбинского Подворья в Шанхае и отозвании своего священника из Шанхая; Митрополиту Иннокентию – благословить открытие церкви в Шанхае при Союзе чинов, служивших в Российских Армии и Флоте.

3. Архиерейский Синод, испытывая глубокое огорчение и выражая большую скорбь по поводу происходящих между Высокопреосвященными Митрополитами Мефодием и Иннокентием недоразумений, наносящих Русской Православной Церкви и русскому делу большой вред считает крайне необходимым прекращение этих недоразумений взаимным примирением и подчинение распоряжениям Архиерейского Синода. II: Игумения Руфина уже отбыла из Шанхая»[471].

Наряду с этим представляет интерес следующий рапорт митрополита Иннокентия от 28 июля 1930 года, рельефно характеризующий печальные взаимоотношения двух русских иерархов. Считаем нужным привести его полностью.

Мною получен от настоятеля Градо-Мукденской церкви нижеследующий рапорт: «Сим имею долг почтительнейше донести Вашему Высокопреосвященству о нижеследующем: Указом Архиерейского Синода Русской Православной Церкви заграницей; от 17/30 ноября 1925 года, было предписано Харбинскому епархиальному начальству не вмешиваться в юрисдикцию Пекинского Епархиального начальства, но несмотря на это названное Харбинское начальство продолжает делать это и в частности принимать к делопроизводству бракоразводные дела прихожан вверенной мне церкви. Так, после издания означенного Указа в Харбине разведены браки мукденцев супругов: Варушкиных, Махлаевских, Буддэ и Жадвойн. Последние два брака разведены в текущем 1930 году в течение одного или полутора месяцев времени и всем разведенным разрешено вступить в новые браки, что разведенными и сделано в тот же Рождественский мясоед. Такое вмешательство Харбина в дела прихода, а также ничем не оправдываемая поспешность в названных разводах вызвали много толков и возмущений среди вверенной мне паствы, тем более, что в таковых фигурирует генерал Николай Леонидович Жадвойн (представитель на Д. В. Великого Князя Кирилла Владимировича). Возмущены и тем, что г. Жадвойн развелся с работящей и примерной женой М. К., которая своими заработками (преподаванием музыки японцам) содержала себя и бездельника мужа, занимавшегося только разве политикой да ухаживаниями за женщинами. Будучи специалистом по амурным делам, он, Жадвойн, увлек замужнюю женщину Лидию Буддэ, считавшуюся примерною женой инженера лютеранина К. К. Буддэ (супругов Буддэ я знаю с декабря месяца 1919 года по Владивостокскому соборному приходу, как добрых русских людей и примерных супругов, которых таковыми рекомендовал мне их бывший приходской пастырь по г. Самаре, а потом Никольск-Уссурийский Епископ Павел (Введенский).

Сообщая о вышеизложенном, почитаю своим долгом донести Архиерейскому Синоду, что покинувший свою Оренбургскую паству Митрополит Мефодий все время ведет разрушительную работу среди вверенной мне паствы, презирая Закон Господень, нарушая церковные каноны и всячески подрывая мой авторитет.

Производимая Митрополитом Мефодием подрывная работа в корне разрушает семью, роняет авторитет Церкви и создает благоприятную почву для возникновения антицерковных большевицких течений.

Посему смиреннейше прошу Архиерейский Синод внять моим мольбам – оградить вверенную мне паству от разлагающей работы Харбинского Епархиального начальства и назначить ревизию Харбинской епархии[472].

В связи с этим Синод потребовал объяснение митрополита Мефодия и подтвердил для исполнения указ Архиерейского Синода от 17 / 30 ноября 1925 г., о разграничении юрисдикций Пекинского и Харбинского Епархиальных Начальств по бракоразводным делам[473].

Во второй половине 1920-х гг. Архиерейский Собор продолжал осуществлять руководство деятельностью православных епархий РПЦЗ по всему миру. В его компетенцию входил широкий круг разнообразных вопросов. В их числе следующие: утверждение должностей членов Епархиальных Советов, рассмотрение спорных вопросов, координация отношений между Главами Православных Церквей и представителями РПЦЗ, связь и информирование всего мира о событиях в России, подготовка и проведение Соборов, изыскание средств для церковной жизни (функционирования храмов, благотворительности, образовательной и издательской деятельности), рассмотрение бракоразводных дел, награждений, юрисдикционных и богословских вопросов. На примере взаимодействия с представителями православной русской диаспоры и церковными иерархами в Китае можно утверждать, что «бразды правления» в это время находились в руках Архиерейского Синода в Сремских Карловцах.

В 1927 году в связи с рекомендацией архиепископа Харбинского и Маньчжурского Мефодия Синод утвердил в должности члена Харбинского Епархиального Совета избранного на Епархиальном Собрании протоиерея Михаила Филологова, вместо умершего протоиерея Александра Онипкина[474].

В следующем году в связи с рапортом архиепископа Харбинского и Маньчжурского Мефодия об утверждении в должности Председателя Харбинского Епархиального Ревизионного Комитета члена этого Комитета протоиерея Михаила Топоркова, избранного Харбинским Епархиальным Собранием, Архиерейский Синод положительно отреагировал утверждением в должности[475].

В октябре 1927 года была получена жалоба на архиепископа Мефодия от группы членов Приходского совета Софийской церкви в Харбине, которую Архиерейский Синод передал своему члену епископу Гавриилу на рассмотрение, и для доклада Архиерейскому Синоду на следующем заседании[476].

В связи с ходатайством архиепископа Мефодия Синод утвердил ключаря Свято-Николаевского кафедрального собора в Харбине протоиерея Аристарха Пономарева в должности Харбинского Епархиального миссионера[477], а протоиерея М. Топоркова в должности Председателя Харбинского Епархиального Ревизионного Комитета, вместо скончавшегося протоиерея В. Борисоглебского[478].

Архиепископ Иннокентий регулярно направлял членам Архиерейского Синода свои предложения о порядке управления Русской Зарубежной Церковью. В 1927 году Доклад Начальника Российской Духовной Миссии