Религия и психические болезни - Романович Валерий Вадимович Страница 4

Художник Суриков в своем письме к матери описал странника, который «сделает два шага, да повернется на одной ноге», и так прошел не одну версту.

Это так называемые ананкасты — разновидность навязчивости. Человек может прекрасно понимать нелепость своего поведения, но не в силах побороть себя, хотя очень старается не привлекать к себе внимания странными поступками. Таких больных преследует не просто страх какого-то события, а страх страха этого события. Пытаясь предотвратить страх, они часто выполняют сложные цепи навязчивых действий — ритуалы или заклинания. Это своеобразная «психологическая защита». У каждого больного она своя. Нелепые действия, которые совершаются больным, далеко не всегда связываются им с каким-то определенным страхом; очень часто причина этих действий ему самому не ясна. Именно поэтому невроз навязчивых состояний иногда называют «болезнью неведения». Но причина всегда есть, и для успешного лечения ее обязательно нужно выявить.

«Великая притворщица» и индуцированные помешательства

Истерия представляет особый интерес. Это единственный невроз, при котором возникают иногда глубокие психические нарушения. В основе заболевания лежит механизм «условной приятности или желательности» болезненных симптомов. Истерикам свойственна театральность, демонстративность в поведении, а иногда и преувеличение имеющихся незначительных нарушений. Поэтому, когда нет «зрителей», обычно нет и истерических проявлений, так как механизм «условной приятности или. желательности» в таких случаях не срабатывает.

Заболевание это известно с древнейших времен. Сам термин «истерия» (от греческого hystera — матка) принадлежит древнегреческому мыслителю Платону (427–347 гг. до н. э.), который видел причину истерии в «бешенстве» матки, блуждании ее по всему телу. Римский врач и естествоиспытатель Гален (130–200 гг. н. э.) при вскрытии трупов обнаружил, что матка прочно укреплена и не может блуждать. Однако и он считал истерию маточной болезнью. Такое представление об истерии сохранялось вплоть до XVII века, когда французский врач Лепуа высказал мнение, что истерия — болезнь не маточная, а нервная, поскольку она бывает и у мужчин.

Особенно большой интерес к истерии проявляется с 70-х годов прошлого столетия, когда выдающийся французский ученый Шарко опубликовал свои лекции об истерии. Шарко первым указал на то, что больные истерией имеют особый психический склад, главной чертой которого является повышенная внушаемость и самовнушаемость. Называя истерию «великой притворщицей», «великой симулянткой», Шарко имел в виду не преднамеренную симуляцию, а невольное, неосознанное подражание другим больным. Недаром врач Сиденгам еще в XVII веке писал, что истерия принимает бесконечное множество различных видов, беспрестанно меняет свои «цвета» и может симулировать почти все другие болезни.

Действительно, проявления истерического невроза чрезвычайно многолики. Это и различные двигательные нарушения, вплоть до паралича конечностей, и всевозможные нарушения чувствительности, вплоть до полной невосприимчивости к болевым раздражениям. Больные истерией могут временно терять слух, речь и зрение. Наиболее характерными для истерии считались судорожные припадки, хотя за последние годы они встречаются все реже и реже.

В трактате о демонизме, написанном в XVII веке, подробное описание такого припадка дал аббат Абрам Палинг: «Одержимая вдруг упала на пол, издавая страшный крик. Она судорожно билась, лицо ее утратило человеческий образ, сам дьявол сводил ее черты. Все ее тело вздрагивало и она оглашала воздух воплями, изо рта у нее шла пена. Наконец дьявол покидал ее, причем выход его из тела бесноватой сопровождался страшными припадками и рвотами».

Взгляд на больных истерией как на «одержимых бесом» способствовал тому, что среди предполагаемых 9 миллионов «ведьм» и «колдунов», сгоревших на кострах инквизиции, они составили немалое количество. Но не большинство. Основная масса безвинно казненных — это больные с индуцированным помешательством и другими психозами (шизофрения, парафрения, инволюционная депрессия и т. п.). Дело в том, что истерические симптомы могут возникать лишь тогда, когда они «условно приятны или желательны» для больного. Поэтому к истерии не относились те состояния, когда больные сжигали себя или заживо погребали в землю. Профессор А. М. Свядощ справедливо полагает, что больные истерией скорее могли бы отправить на костер инквизиции ненавистных им лиц, обвинив их в колдовстве, чем самим взойти на него.

При истерии возникают и галлюцинации. Однажды они явились причиной того, что небольшое французское селение Лурд стало местом паломничества верующих больных не только из Франции, но и из всей Европы. В 1858 году четырнадцатилетняя дочь бедного мельника из этого поселка, собирая около источника валежник, «увидела» деву Марию. Эти «видения» у нее повторялись около двадцати раз в течение нескольких месяцев. Слух о «явлениях божьей матери» быстро распространился по всей округе. К источнику стали стекаться больные, жаждущие исцеления, многие из которых действительно исцелялись. Вокруг статуи девы Марии вывешивались гипсовые слепки исцеленных конечностей. Шарко, посетивший Лурд в 90-х годах прошлого века, отметил, что их «форма точно воспроизводила хорошо известную форму истерических контрактур нижних конечностей». Настроение толпы, собиравшейся у лурдского источника, создавало фон, который способствовал проявлению внушения и самовнушения, излечивающих многие так называемые функциональные заболевания нервной системы.

Подражание, лежащее в основе «религиозных эпидемий», свойственно всем людям. В этом смысле каждый человек в большей или меньшей степени истеричен, но не каждый человек истерик. Истерия — это вполне определенная болезнь, хотя и с большим диапазоном клинических проявлений. Однако замечено, что чем ниже культурный уровень той или иной группы людей, тем более отчетливо в ней проявляется подражание и, значит, усиливаются истероидные черты, тем легче возникают «религиозные эпидемии».

Под сильным воздействием извне иногда могут возникать проявления, очень сходные с наблюдающимися при истерии, например, припадки, галлюцинации, «демономанические приступы», принимающие порой коллективный характер. Так, в средние века в Западной Европе форму массового психоза приняли культовые действия секты флагеллянтов (самобичевальщиков): тысячи босых, оборванных людей в белых хитонах с красным крестом бичевали друг друга и самих себя кожаными ремнями.

В XI веке на территории нынешних Пермской и Архангельской областей появились своеобразные, напоминающие истерические припадки, получившие название «икотки» (от слова «Икота» — собственного имени «злого духа» у зырян, якобы насылающего болезнь). Припадки сопровождались состоянием экстаза со стонами, попытками рвать на себе волосы, падением на землю и «прорицанием будущего».

Еще полвека назад на севере и востоке Сибири наблюдались массовые случаи судорожных припадков, начинающихся с молитвы или ритуального танца. Такие припадки получили название мэнэрика и охватывали иногда большие группы людей.

Шахсей-вахсей (ашура) — траурные религиозные церемонии у мусульман-шиитов, совершаемые в десятый день месяца мухаррама. Согласно мусульманским преданиям, этот праздник установили в память о мученической кончине внука Мухаммеда, шиитского имама Хусейна. Во многих странах мусульманского Востока еще в начале нашего века это было кровавое зрелище.

Население целых деревень, придя в неистовство, истязало и увечило себя буквально до смерти. Участники самоистязания, истекая кровью, взывали: «Шах, Хусейн, вах, Хусейн!» Продевая сквозь кожу иглы, нанося себе сабельные и кинжальные удары, избивая себя цепями, люди часто погибали от тяжелых ранений. Поэтому в нашей стране, в республиках Средней Азии и на Кавказе, где есть еще пережитки шиитского направления ислама, категорически запрещены все ритуальные шествия, а также религиозные обряды в закрытых помещениях и мечетях, сопровождающиеся самоистязанием.