Антон Данненберг - Религия на Кубе. Философско-религиоведческий анализ Страница 40

При этом, однако, поддержка курса, проводимого руководством страны, базировалась в этот период не на верности коммунистическим идеалам, но на желании сохранить независимость Кубы в условиях глобализации и расширения мира «рах americana». Социализм, как и в случае с Китаем, становился все больше внешним атрибутом политического режима, в то время как его сущность постепенно менялась в сторону понимания необходимости определенных преобразований, при условии сохранения политического суверенитета.

В своем заключительном слове Кастро сделал упор на открытости освещения визита папы как для иностранных журналистов, так и для всего населения острова. Он напомнил, что все средства массовой информации освещали визит понтифика, заявив, что это, пожалуй, первый случай, когда событие в столь маленьком государстве, как Куба, освещалось столь большим количеством людей.

Несколько провокационно прозвучали слова Кастро о том, что он принимает глобализацию, как ее провозглашает папа – глобализацию солидарности. Тем самым им уравнивались идеологические стремления Кубы к единству всех народов («Государства исчезнут: человечество создаст единую семью народов»[474]) и христианское стремление к признанию единого Бога. Резюмируя, Кастро подчеркнул, что если глобализация солидарности подразумевает борьбу с бедностью, эксплуатацией и так далее, то идеи папы о «евангелизации и экуменизме не будут в противоречии с этим»[475].

Визит папы на Кубу всколыхнул кубинскую эмиграцию в Майами. Некоторые из оппозиционеров надеялись, что после приезда папы на острове начнется демократическая трансформация или даже народное восстание. Ни того ни другого не произошло. Как отмечала «Нью-Йорк Таймс», «после пяти дней пребывания папы на Кубе многие здесь оказались в большом замешательстве, видя телевизионное изображение огромных толп, открыто исповедующих свою веру и становящихся даже еще более объединенными в своей надежде»[476]. Тем не менее оппозиция стояла на той точке зрения, что визит папы нисколько не легитимизирует власть Кастро, так как сам визит стоит меньше, чем папская «критика, его требования по освобождению политических заключенных и призыв к кубинцам стать творцами своей собственной истории, построить общество, основанное на свободе»[477].

Ф. Кастро, разумеется, дал свою оценку визита понтифика на Кубу, которая сводилась к тому, что папа приезжал на остров без каких-либо намерений вмешиваться во внутриполитическую жизнь страны. Упоминая об экономических трудностях, переживаемых Кубой, Ф. Кастро говорил следующее: «В этом контексте, в империи (США. – Авт.) и в других местах, визит папы римского стал чем-то, что приведет к окончательному краху социализма на Кубе. Они полагали, что революция падет как стены Иерихона перед звуком труб. Но папа римский не нес с собой трубы и не ехал с намерением погубить революцию»[478].

Так или иначе, визит понтифика имел свои последствия для Кубы и ее политической системы. Как отмечал известный российский исследователь Б. Мартынов, «диалог идет, визит папы Иоанна Павла II в 1998 году привел к большим переменам. В целом же ситуацию на Кубе можно сравнить с тем, что было у нас в 1987–1988 годах. Идут открытые дебаты, люди собираются на площади Революции в центре Гаваны. Никто их не разгоняет»[479].

Слова Б. Мартынова подтверждаются и высказываниями кардинала Ортеги, который спустя больше чем десять лет после визита папы сказал следующее, комментируя современный этап государственно-конфессиональных отношений на Кубе: «Начиная с посещения папы римского Иоанна Павла II наша способность общаться с правительством постоянно возрастала. Мы живем в более нормальной ситуации, чем прежде»[480].

В 2005 году папа римский Иоанн Павел II скончался. И Фидель, и Рауль Кастро откликнулись на это событие. Ф. Кастро написал следующее послание в Книге соболезнований, которое имеет смысл процитировать полностью, так как искренность слов команданте в данном случае не вызывает сомнений:

«Папе Римскому Иоанну Павлу II

Покойтесь с миром, неутомимый борец за дружбу народов, враг войны и друг бедных.

Усилия тех, кто хотел использовать Ваш авторитет и великую духовную власть против правого дела наших людей в их борьбе против гигантской империи, были напрасны.

Вы посетили нас в трудные времена и могли чувствовать благородство, солидарность духа и моральную доблесть людей, которые приветствовали Вас с особым уважением и привязанностью, потому что Вы знали, как ценить совершенство и любовь человеческого бытия, что и было причиной Вашего долгого паломничества на Земле.

Прежде, чем вернуться в Рим, Вы сказали, что ограничение экономических мер, наложенных извне, было несправедливым и этически недопустимым. Этим Вы навсегда заслужили благодарность и привязанность всех кубинцев, которые сегодня отдают Вам заслуженную дань уважения.

Ваш уход причиняет нам боль, незабываемый друг, и мы страстно желаем, чтобы Ваш пример был продолжен»[481].

7 апреля 2005 года в официальном печатном органе компартии Кубы появилась статья под названием «Сделать папу ответственным за крушение социализма – значит упростить анализ истории», в которой подробно разбиралось очередное выступление Кастро, в котором он обращался к роли Иоанна Павла II в недавней мировой истории. Спустя семь лет после визита папы на Кубу Кастро вновь возвращался к своей идее о параллели глобализации солидарности и кубинской социалистической идеологии. Первый раздел статьи был озаглавлен именно так: «Фидель повторяет общие черты между гуманистическими идеями папы римского и тем, что защищает кубинская Революция» [482].

В статье, в частности, отмечалось, что папа был в целом критически настроен по отношению к капитализму, особенно после окончания холодной войны. Подчеркивалось, что понтифик активно выступал против «неолиберальной глобализации и потребительской природы капиталистических обществ, а также политики, которая ускоряет экологическую деградацию»[483]. Кроме этого, приводились слова Кастро, который в своем выступлении говорил о том, что ничто не может сравниться с гуманизмом, который кубинский народ проявляет по отношению ко всем нуждающимся. В качестве примера авторы статьи приводили принятых после аварии на Чернобыльской АЭС украинских детей.

Таким образом, Кастро вновь подтверждал свой курс на расширение горизонтов возможных трактовок социализма, не отодвигая в сторону ее христианский вариант. Разумеется, речь не шла о замене одного другим, но провозглашалась их равнозначность и равновеликость. Тем самым кубинский лидер давал понять, что Куба открыта для самых разных идей, а время репрессий по отношению к Церкви «по советскому образцу» ушло в прошлое.

Католическая церковь была необходима кубинскому руководству если не в качестве союзника, то, по крайней мере, и не в качестве жесткого критика и оппонента. Причиной этой необходимости было остававшееся нестабильным экономическое положение, но не только оно. Как представляется, постепенная трансформация социалистического режима по пути расширения плюрализма, так или иначе, вносила свои коррективы в развитие социально-политической парадигмы в целом. Режим менялся диалектически: демократические элементы вводились как сознательно, так и под давлением обстоятельств. К концу 1990-х годов Кастро пришел к осознанию бесперспективности закрытого социализма корейского типа. Новые условия требовали обновления идеологических установок. В качестве решения был найден «католический путь», позволявший синтезировать идеи социализма и христианства, без особенного ущерба для первого.

Еще одной причиной поворота в сторону Католической церкви было то, что Латинская Америка являет собой именно католическую цивилизацию, хотя и не чистого, синкретического типа. Тем не менее, по меткому определению К. А. Хачатурова, именно она является «главной епархией католицизма», так как каждый второй католик в мире проживает в странах Латинской Америки[484]. Таким образом, быть частью латиноамериканской цивилизации, но не признавать католицизм, оппонировать ему – непросто, это может привести к серьезным последствиям как политического, так и экономического характера. Ф. Кастро всегда это хорошо понимал, но лишь в условиях постбиполярного мира ему окончательно удалось примирить христианство с кубинским вариантом социализма, заложив тем самым мину замедленного действия под всю политическую систему нынешней Кубы.

В ноябре 2010 года в нескольких километрах от Гаваны вновь была открыта семинария – первая, построенная после революции. В ее открытии участвовал Рауль Кастро, а также делегация американских католических священнослужителей. Архиепископ Томас Венски, глава делегации североамериканской Конференции католических епископов назвал все происходящее «очень значимым событием». Кардинал Ортега, в свою очередь, отмечал, что новая семинария появилась в том числе и потому, что у Церкви есть «друзья, особенно в Соединенных Штатах, которые помогли реализовать эту мечту»[485].