Александр Мень - История религии. В поисках пути, истины и жизни. Том 5. Вестники Царства Божия. Библейские пророки от Амоса до Реставрации (7-4 вв. до н. э.) Страница 5

Книгу пророка Захарии приписывают трем авторам. О пророках Авдии и Иоиле ничего не известно, и книги их трудно датировать; по общему мнению библеистов, они относятся к эпохе Второго Храма. Книги Даниила и Ионы написаны после плена и в строгом смысле слова не принадлежат к пророческой письменности.

То, что библейская критика вносит иногда коррективы и уточнения в традиционные представления об авторах Библии, нисколько не может отразиться на духовной значимости Св. Писания. «Церковь, — говорил о. С. Булгаков, — не только не преграждает пути изучения Слова Божия всеми доступными способами, в частности современными средствами научной критики, но и не предрешает наперед выводов этой критики… Православному сознанию нет оснований бояться библейской критики или смущаться перед нею, потому что через нее лишь конкретнее становятся постижимы пути Божий и действие Духа Божия» [14]. Оттого, что Книга Исайи написана не одним, а несколькими пророками, она не перестает быть великой и священной книгой. Боговдохновенность пророчества, гимна или псалма не зависит от принадлежности тому или иному автору.

Здесь есть некоторая аналогия с художественной литературой. Если бы, например, обнаружилось, что «Божественную комедию» писал не Данте Алигьери, а неизвестный флорентиец, живший через сто лет после него, разве это умалило бы художественную и духовную ценность бессмертной поэмы? Просто мы с тех пор знали бы, что у человечества был еще один доселе неизвестный гений. То же можно сказать и о Книге Исайи. Если прежде полагали, что ее написал великий пророк VIII в. до н. э., то теперь мы знаем, что у Исайи Иерусалимского в VI в. был собрат, не уступавший ему в силе проповеди, такой же, как и он, боговдохновенный провозвестник Царства Божия.

В Библии к пророкам наиболее близки псалмопевцы. Псалмы с изумительной яркостью и силой запечатлели религиозный опыт Израиля, и из всего Ветхого Завета они наиболее понятны и созвучны современным читателям. Ими пронизано богослужение Церкви и на Востоке, и на Западе, они постоянно сопровождают христианина на его духовном пути.

Имена большинства псалмопевцев неизвестны, и время их жизни с трудом поддается датировке. Священные гимны появились в Израиле еще со времен Моисея, но подлинным родоначальником псалмопевцев по праву считается Давид. Многие авторы псалмов были братьями пророков по духу, а некоторые псалмы создавались самими пророками [15].

Под влиянием пророков складывалась и библейская Священная История. В нынешнем своем виде она состоит из двух циклов. Первый охватывает время до вступления израильтян в Палестину (он был рассмотрен нами в книге «Магизм и Единобожие»). Второй цикл посвящен периоду от завоевания Ханаана до Плена (книги Иисуса, Судей, Царств). Он написан ок. VI в. на основании подлинных летописей и документов, и целью его был пересмотр истории Израиля в свете учения пророков. К этому циклу примыкают такие важные источники, как две книги Паралипоменон (или Хроник), книги Эзры (Ездры) и Нехемии (Неемии). В эпоху пророков появились также Левит и Второзаконие, и все Пятикнижие приняло свой нынешний вид [См. Приложение 1].

Крайне осторожно приходится пользоваться трудом Иосифа Флавия «Древности иудейские», так как он написан много позже пророческой проповеди, но некоторые штрихи Иосиф мог почерпнуть из неизвестных нам древних источников. Отдельные моменты библейской истории могут быть дополнены в свете фактов, изложенных греческими историками, в частности Геродотом.

Кроме письменных памятников, обильный материал для понимания библейского текста дали археологические раскопки, ведшиеся последние полтораста лет. Древние камни заговорили, и теперь можно увидеть портреты современников Исайи и Иеремии, читать ассирийские и вавилонские анналы, параллельные библейской истории, а также восстановить до деталей обстановку, окружавшую ветхозаветных праведников при жизни.

Таким образом, приступая к рассказу о пророках, мы можем утверждать, что при всей их отдаленности от нас по времени мы стоим на почве достоверных фактов, и у нас нет необходимости злоупотреблять догадками и гипотезами.

Автор не боялся слишком часто цитировать творения пророков. Однако в том виде, в каком они находятся в нашей синодальной Библии, они зачастую неясны и трудны для понимания. Приводя тексты в собственном посильном переводе по критическому изданию и в тесной связи с событиями жизни пророков, автор стремился облегчить читателю проникновение в смысл их писаний [16].

Пророки сами расскажут о себе. Мы увидим образы этих таинственных мужей в окружении той среды, куда поместила их история, постараемся вглядеться в них, услышать их голос, обращенный к нам через столетия. Пророки и сегодня продолжают свое дело. Тирания и несправедливость, культ силы и национальное чванство, богоборчество и ханжество — все это полчище врагов, с которыми они сражались, угрожает человеку в наше время не меньше, чем в эпоху Амоса или Исайи. Поэтому слово вестников Царства Божия остается столь нужным для нас в борьбе сегодняшнего и завтрашнего дня.

ПРИМЕЧАНИЯ

ВВЕДЕНИЕ

1. Смысл слова «наби» проясняется в свете Исх 4, 16, где Аарон, говорящий от лица Моисея, назван его «пророком». См. также: Иез 37, 4, где «пророчествовать» означает говорить нечто по повелению Бога. См.: К. Корниль. Пророки. М., 1915, с. 6 сл.; прот. А. Князев. Пророки. — «Вестник РСХД», 1972, № 103, с. 10. См.: J. Мс Kenzie. Dictionагу оf the Вib1е. N. Y., 1966, р. 624; В. Ваиеr. Вibel Тheologisches Worterbuch, 1967, S. 1135; G. von Rad. Old Теstament Тheоlоgy. London, 1966, v. 2, р. 8, ff; М. Виbеr, Тhе Рrоphetic Faith. N. Y., 1960, р. 23; Е. Jасоb. Lе ргорhetisme а lа lumiere des recherches recentes. «Оu еn sont les etudes Вibliques», Раris, 1968, р. 91.

2. См.: K. Jaspers. Vom Ursprung und Zeit der Geschichte. 1949, S. 45. Впрочем, следует отметить, что на особую роль этой эпохи (середины I тысячелетия до н. э.) некоторые авторы указывали и до Ясперса. Например, Макс Вебер, К. Даусон и др.

3. М. Тареев. Основы христианства, т. 2. Сергиев Посад, 1908, с. 91. Другой православный богослов называет профетизм «квинтэссенцией» Ветхого Завета (А. Покровский. Ветхозаветный профетизм. Сергиев Посад, 1908, с. 14). Профетизм нередко рассматривают как единственный в своем роде диалог между Богом и человеком», так как в отличие от большинства книг Св. Писания Бог говорит у пророков от первого лица. См.: В. Vawter, Introduction to the Prophetical Books, 1965, р. 35.

4. Следует напомнить, что в большинстве переводов Библии священное имя Божие заменено словом «Господь». Священное имя, состоящее из четырех букв IHWH, было еще до н. э. запрещено к произношению (во имя благоговения). Поэтому подлинное звучание этого имени было впоследствии забыто и восстановлено в искаженной форме «Иегова». Однако в XIX веке на основании свидетельств учителей Церкви (Климент, Ориген, Иероним, Епифаний, Феодорит) св. имя произносится как Ягве (см.: архим. Феофан. Тетраграмма, или ветхозаветное божественное имя IHWH. СПб., 1905, с. 24.).

5. См.: J. Мс Kenzie. Тhe Тwо Еdged Sword N. Y., 1966, р. 59. Эта черта пророков отличает их от проповедников созерцательного мистицизма, который, по определению Джемса, характеризуется сознанием единства с Абсолютом (см.: В. Джемc. Многообразие религиозного опыта. М., 1910, с. 408). А. Бергсон усматривал в пророках переходную ступень между пассивным мистицизмом Востока и действенным мистицизмом христианства; но в его характеристике профетизма явно ощущается пробел из-за недооценки личностно мистического начала у пророков. См.: H. Веrgsоп. Les dеuх sources de la morale et de la religion, Paris, 1969, р. 254.

6. Бл. Иероним. Творения, ч. 7, с. 3; Златоуст. Беседа 39 на 1 Кор. См. По этому вопросу: А. Покровский. Библейский профетизм и языческая мантика. — БВ, 1909, сентябрь, с. 155.

7. Мундака Упанишада, I, 1, 7. О космогенезе в Упанишадах см. книгу III этого цикла «У врат Молчания».

8. См.: Мirсеа Еliаdе. The Муth оf the Еtеrnal Return, 1965, р. 49 ГГ.

9. См.: С. Булгаков. Два града. М., 1911, т. 2, с. 6465. «У Платона и Аристотеля, — говорит Бердяев, — нет философии истории. Философия истории зачинается в древнем Израиле, в откровении Бога в истории, в сознании пророков» (Н. Бердяев. Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого. Париж, 1952, с. 203). Само мироздание в Библии имеет характер «истории». «Греческий «космос», — как тонко заметил С. Аверинцев, — покоился в пространстве, выявляя присущую ему меру; библейский «олам» движется во времени, устремляясь к переходящему его пределы смыслу» (С. Аверинцев. Греческая «литература» и ближневосточная «словесность». — Сб. «Типология и взаимосвязи литератур древнего мира», М., 1971, с. 231). Правда, иудеи, по словам К. Даусона, «не совсем избежали влияния господствующей идеи о цикличности процессов мирового целого, но они переосмыслили это учение в духе собственной традиции. Зон иудейской апокалиптики — не настоящий цикл, а лишь тот этап в развитии единого процесса, который придает ему ценность и значение. Это является, однако, перенесением законов истории в космический план, или, вернее, превращением в род космической истории, известной нам под именем апокалиптики». См.: Ch. Dawson, Progress and Religion. N. Y. 1960, р. 126.