Авторов Коллектив - Тайна Мумии. Рассказы о мумиях. Том II Страница 5

Пригласив его сесть на валун рядом с собой, я спросил:

— Ты многое знаешь и кажешься мне человеком могущественным. Почему же ты сам не проник в гробницу?

— Потому, — отвечал он, — что для этого требуется инженерное мастерство и механические приспособления. Ни то, ни другое в этих краях невозможно найти.

— И что ты требуешь в награду за свои услуги? — задал я следующий вопрос.

— Мумию, — ответил он.

— Мумию! — воскликнул я. — Но именно мумии мне так не терпится найти. Ты просишь то, что представляет для меня наивысшую ценность.

— Послушай, — сказал незнакомец, — ты найдешь тела царей и цариц, живших в незапамятные времена, о которых люди не имеют никакого представления. Они будут твоими, как и похороненные с ними драгоценные камни и украшения. Ты также обнаружишь футляр с мумией карлика, ничтожный пустяк в сравнении с сокровищами гробницы. Все, что я прошу — это упомянутый футляр и его содержимое. Клянусь, в них нет ничего ценного для тебя. В знак того, что я не мелочен и не пытаюсь обмануть тебя, возьми камни, — с этими словами он достал мешочек, откуда высыпал мне на ладонь около дюжины или больше превосходнейших алмазов. — Если я в чем-нибудь подведу тебя, — продолжал он, — либо ты не найдешь в гробнице все то, что я описал, камни станут твоими.

Короче говоря, я согласился на его предложение, и араб удовлетворился моим словесным обещанием в точности следовать условиям контракта.

— А теперь, — сказал он, когда с предварительными переговорами было покончено (и здесь-то, заметь, начинается самое необъяснимое), — я выполню свою часть сделки.

Он издал пронзительный свист, вслед за чем его маленький спутник появился из-за пирамиды и, ведя в поводу второго коня, подъехал к нам и спешился. Низко поклонившись мне, он подошел к старшему и, не говоря ни слова, заглянул ему в лицо, как будто ожидая приказания.

Теперь я мог видеть, что это не ребенок, а карлик примерно лет двадцати, красивый темноглазый малыш в красной феске и костюмчике зуава, который очень ему шел. Могу только благодарить свою счастливую звезду за то, что он, как показали дальнейшие события, оказался также необычайно ловким и сильным.

Послышалось слово на каком-то неведомом диалекте. Карлик отстегнул от седла араба и протянул тому ятаган, эфес и ножны которого были отделаны чешуйчатым материалом; позже я нашел, что это была змеиная кожа.

Еще слово или два на том же незнакомом языке — и маленький человечек отошел и встал лицом к высокому. Я заметил на его лице гримасу отвращения; его глаза горели ненавистью или вызовом. Араб также заметил этот взгляд, злобно нахмурился и угрожающе что-то прорычал.

Поднявшись, он извлек лезвие из ножен, и миг спустя на карлика словно обрушился огненный дождь. Ятаган араба сверкал вокруг него, и такого мастерства, скажу прямо, я никогда в жизни не видел и никогда больше не увижу.

Демонстрация фехтовального искусства закончилась так же внезапно, как и началась. Карлик стоял со сложенными на груди руками и странным, задумчивым взглядом. Араб коротко посмотрел на него и затем, сорвав с эфеса покрытие, поднес рукоять оружия к его лицу.

Рукоять, сиявшая прекрасным гравированным узором, была выполнена из золота и украшена самоцветами. На-вершием служил огромный алмаз, горевший на солнце, как пламя; алмаз медленно покачивался перед глазами карлика, пока его веки не сомкнулись — казалось, он заснул.

Араб вложил ятаган в ножны и вернул покрытие на место. «Али, — пробормотал он, — становится непочтительным и отказывается служить мне; он должен быть наказан». Затем, достав листок бумаги и карандаш, он положил их на камень, встал лицом к своему слуге и громким, повелительным голосом произнес на прежнем диковинном языке что-то похожее на приказание.

Через несколько мгновений карлик приглушенно ответил; его голос словно доносился из-под земли.

Араб, как будто переводя его слова, произнес:

— Он говорит, что вход в тоннель, ведущий к гробнице, закрывает громадная скала, но он прошел сквозь нее.

Несколько минут миновали в тишине. Затем карлик чуть вскрикнул и проговорил несколько фраз прерывистым, задыхающимся голосом, как говорит человек, дошедший до крайней степени физического истощения. Услышав новое приказание, он скорчился над камнем, схватил карандаш и быстро изобразил на бумаге нечто напоминавшее чертеж здания, а после долго что-то писал. Когда работа была завершена, араб протянул мне листок. Это был, как оказалось впоследствии, точный план тоннеля и гробницы с приложением подробно указанного пути к ним.

Закончив свой труд, Али замертво повалился на землю в глубоком обмороке; но несколько капель из пузырька, который араб поднес к его губам, вскоре привели его в чувство. Затем странная пара, вскочив в седла, унеслась в оазис и какое-то время больше не попадалась мне на глаза.

Вечером я возвратился верхом в главный лагерь. Там мне сказали, что приезжие разбили шатры на окраине оазиса; люди это были, похоже, тихие и добропорядочные.

Я сообщил помощникам, что шейх приезжих побывал у меня в гостях и дал мне некоторые указания относительно того, как найти и проникнуть в гробницу; за это, если мы найдем какие-либо захоронения, он получит в награду ничем не примечательную мумию.

Пока мы не проникли в гробницу и не прикоснулись нечестивыми руками к ее содержимому, шейх не появлялся на раскопках.

В тот достопамятный день он заявился ранним утром в сопровождении четырех своих людей, высоких, мрачных и внушительных. Отведя меня в сторону, он попросил разрешения войти в гробницу вместе со мной. Мы открывали саркофаги и доставали мумии, драгоценности и прочие находки, и ни единое наше движение не ускользало от его глаз.

Долгое время мы не могли обнаружить деревянный футляр; но когда большая часть находок была извлечена, шейх обратил наше внимание на трещину в стене, которая открылась прямо перед ним. Несколько ударов киркой — и показалась ниша; ее отверстие было заложено камнями. Внутри был вертикально размещен ящик, где мы, как и предсказывал араб, нашли тело карлика. Это был человек с непредставимо широкими плечами, а его руки свисали почти до колен. Лицо было кошмарным, жестокая улыбка раздвигала тонкие губы, открывая острые зубы, поблескивавшие, как клыки зверя.

Как ни странно, тело, в отличие от обычных мумий, не было обернуто бинтами; на карлике было свободное одеяние из какой-то странной материи, которая с успехом выдержала наши грубые усилия по извлечению мумии.

Под кожей карлика вились громадные узлы мускулов; мы нигде не нашли ни разреза, ни какого-либо иного признака того, что его внутренние органы были извлечены, как принято делать при бальзамировании.

Тело с застывшими конечностями, казалось, пребывало в каталептическом припадке или летаргическом сне и представляло собой, я полагаю, вершину и единственный образчик некоего странного и чудесного процесса мумификации.

Голова мумии покоилась на продолговатой подставке, покрытой той же тканью, из которой была сшита одежда. Глаза араба жадно впились в эту необычную подушку. Не успел я протянуть к ней руку, как он быстро закрыл крышку ящика и сказал:

— Думаю, я могу теперь забрать мумию? Ты сам видел, насколько несущественна эта находка. Я хотел бы сейчас же отнести ее в свой шатер.

Я неохотно выразил согласие. Люди шейха вытащили ящик на поверхность и погрузили в повозку, которую я одолжил ему для транспортировки добычи в лагерь.

Через час или два после их ухода мы нашли в нише, под грудой мусора, непонятный предмет; я принял его за бронзовый постамент. Он был вдвое больше обычного кирпича, довольно тяжел, и каждая грань была украшена странными золотыми узорами. Я отправил его наверх и велел поместить на склад к прочим находкам. Вскоре мне сказали, что пришел шейх и желает поговорить со мной наедине. По моей просьбе араб спустился в гробницу; он был крайне взволнован и сразу же произнес:

— Я потерял маленький бронзовый постамент; должно быть, он выпал из моего ящика. Ты видел его?

— Друг мой, — сказал я, — в вознаграждение за твои услуги я согласился отдать тебе определенный ящик и его содержимое. Я выполнил свое обещание?

— Да, но… — начал он.

— Любые бронзовые постаменты и все остальное, находящееся вне ящика, — прервал его я, — принадлежит мне и останется в моем владении.

Лицо шейха исказила кровожадная гримаса. Он не произнес больше ни слова, повернулся и покинул гробницу.

Закончив в тот день работу, я отправился на склад и спрятал постамент в углу под сваленными там инструментами. Вечером, когда помощники вернулись в главный лагерь, а землекопы стали устраиваться на ночь, я вызвал Сэма, своего африканского слугу, и одного из местных рабочих, смышленого и заслуживающего доверия араба, чтобы договориться с ними об охране склада. Я должен был отстоять первую и самую длительную вахту, после дежурил Сэм, араб же заступал на караул последним — его вахта заканчивалась утром с пробуждением лагеря.