Вон Хардести - История космического соперничества СССР и США Страница 6

ФАУ-2 взлетает в небо во время экспериментального испытательного запуска, Пеенемюнде, Германия

Пролог

Руководитель ракетной программы германской армии генерал Вальтер Дорнбергер проснулся ярким солнечным утром 3 октября 1942 года. Дорнбергер, получивший назначение в Пеенемюнде на побережье Балтики, где располагался сверхсекретный военный полигон, дожидался рассвета с большим нетерпением. Прогноз погоды обещал прохладу, почти безоблачное синее небо, почти неограниченную видимость, слабый ветер вдоль этой изолированной береговой полосы — идеального места для важного, даже судьбоносного запуска ракеты.

День этого решающего испытания нового секретного немецкого оружия, ракеты А-4, или ФАУ-2, был отложен. В течение предыдущего лета Дорнбергер вместе со своим техническим персоналом во главе с Вернером фон Брауном дважды пытался запустить экспериментальную ракету. Обе попытки закончились катастрофическими неудачами. Рейхсминистр вооружений Альберт Шпеер был свидетелем одного из этих неудавшихся запусков. Он решил внимательно присматривать за работой в Пеенемюнде, но его поддержка и, в конечном счете, поддержка Гитлера зависели от успешного запуска. В этот ясный октябрьский день дурные предчувствия оставили Дорнбергера — еще один неудачный запуск ФАУ-2 мог бы привести к закрытию ракетной программы.

Дорнбергер сохранял оптимизм, будучи уверенным, что испытания ракеты ФАУ-2 пройдут успешно, даже безупречно. В душе он был энтузиастом ракетной техники, человеком, не менее 12 лет возглавлявшим германскую ракетную программу. Он знал, что его ракета представляет громадный потенциал, количественный скачок в технике, который мог преобразить вооружение и предложить летательные средства для исследования небес.

Все смотрели на величественную ракету ФАУ-2, разукрашенную четкими черными и белыми полосами, чтобы ее можно было легко наблюдать и фотографировать во время запланированного полета к балтийскому испытательному полигону. Между двумя хвостовыми стабилизаторами была изображена девица в черных чулках, сидящая на полумесяце с ракетой на заднем плане. Это был мягкий намек на немецкий фантастический фильм «Девушка на Луне» («Frau im Mond»), посвященный футуристическому космическому путешествию. Этот своеобразный фирменный знак свидетельствовал о том, что мечта о ракетных полетах предшествовала нацистскому режиму и немецкой программе вооружений.

ФАУ-2 была ракетой на жидком топливе, которую приводил в движение очень сложный двигатель, и она управлялась дистанционной системой управления. Для немецкой армии, которая вела то время тяжелые бои с силами союзников, существовала насущная необходимость в такой передовой ракете. Снабженная боеголовкой со взрывчаткой, ФАУ-2 могла бы стать носителем дальнего действия, способным поражать цели союзников, прежде всего Лондон. Хотя для Дорнбергера и фон Брауна важным был другой движущий фактор — их довоенная мечта о ракетах как средстве вырваться в космос. Такие фантастические идеи благоразумно скрывались от их немецких генералов.

Так как приближался полдень, Дорнбергер занял место на защищенном бастионе выкрашенного в зеленый цвет здания сборного пункта, примыкавшего к испытательной площадке VII. Здесь вертикально стояла ракета ФАУ-2, к ней были присоединены два жизненно важных кабеля: один — для управления приборами, другой — для обеспечения внешним питанием. За пусковым столом Дорнбергер мог видеть весь испытательный полигон Пеенемюнде — здания, спрятанные под камуфляжной сеткой, остров Грайсфвалдер, расположенный за песчаным мысом, поросшим тростником, сосновые леса, речку Пеене и башню из красного кирпича собора Вольфгаст, виднеющуюся далеко на горизонте.

Рядом с ним в бетонном укрытии стоял наготове доктор Вальтер Тиль, блестящий конструктор ракетного двигателя. У него был точный график всей последовательности запуска. Чтобы обеспечить четкий контроль за ракетой в наземной стадии во время опасной фазы зажигания, Тиль и его помощники пользовались перископами, установленными на толстой непроницаемой крыше бетонного бункера. Здесь также инженеры бдительно контролировали все сложные внутренние системы ракеты с помощью целого множества датчиков, электрических счетчиков и других измерительных приборов. Последняя проверка всех систем, тщательно отработанная заранее, после чего — обнадеживающий сигнал, означающий, что ракета заправлена и готова к запуску. Напряжение усилилось, когда по громкоговорителям и телефонам начали передавать команды, всем — инженерам, команде управления запуском и ближайшим подразделениям, отвечающим за пожарную безопасность, — приготовиться к запуску ракеты.

Когда управляющие гироскопы на ФАУ-2 включились и стали раскручиваться, по громкоговорителю начался отсчет времени до старта. «Икс минус три», — разнеслось над стартовой площадкой VII и за ее пределами. Дорнбергер запомнил, как стоящая рядом телевизионная камера показала изображение ФАУ-2 на мерцающем черно-белом экране. Теперь ракета была готова к историческому полету. Цилиндрическое тело ракеты на уровне бака с жидким кислородом окружило облако конденсированной влаги. Снизу были видны пары кислорода, вырывающиеся из ракеты. Все эти знаки свидетельствовали о том, что приближается критический момент взлета. Стоящее над головой полуденное солнце и ясное синее небо манили ракету в небеса.

Многочисленные инженеры и техники спешили занять предназначенные им места. Со своего возвышающегося укрытия Дорнбергер наблюдал за разворачивающимся и тщательно расписанным ритуалом. Он знал, что как только прекратилось образование пара, закрылся стравливающий клапан, позволяющий повысить давление в кислородном баке. До старта ФАУ-2 оставалось несколько секунд. Последняя минута в цикле запуска была самой напряженной, казалось, превращая эту краткую интерлюдию в бесконечность, и которую пусковая команда запуска назвала потом «минутой Пеенемюнде».

«Икс минус один…»

Старт!

Вниз ударил восьмитонный огненный столб. Два кабеля-пуповины оборвались. Теперь ракета питалась энергией из внутренних источников.

Прошли три секунды. В течение этого короткого периода тяга постоянно нарастала со страшной силой, достигая необходимых 25 т, чтобы оторвать весящую 13,5 т ФАУ-2 от площадки и поднять в небо.

Дорнбергер отчетливо запомнил этот момент, когда ракета оторвалась от земли: «Дым начал затемнять изображение на экране. Концы кабеля, деревянные обломки и куски дерна полетели в воздух».

Когда инженер по ракетным двигателям потянул за последний рычаг и освободил кабели, турбонасос, совершающий четыре тысячи оборотов в минуту с максимальной мощностью 540 лошадиных сил, ежесекундно закачивал в камеру сгорания по 150 литров спирта и кислорода — дьявольскую бражку, состоящую из летучего топлива, которая с грохотом взметнула ракету в небо с невероятной скоростью.

ФАУ-2 уверенно набирала высоту, оставляя за собой бурлящий поток из пыли и дыма. При этом ракета плавно отклонялась от вертикали, следуя рассчитанной траектории в направлении восток-северо-восток.

«Это было незабываемое зрелище, — позднее вспоминал Дорнбергер. — Освещенная ярким солнечным светом, ракета поднималась все выше и выше. Вырывающееся из хвостовой части пламя было почти такой же длины, что и сама ракета. Огненная струя газа была цельной и имела четкие очертания. Ракета придерживалась своего курса, будто бежала по рельсам; первый критический момент прошел… Реактивный снаряд не вращался; черно-белые отметины на корпусе, обращенные к нам, не менялись… Воздух был наполнен звуком, напоминающим раскаты грома».

Сгоревшие газы вырывались из ракеты со скоростью свыше 2000 м/с; к концу времени работы двигателя вырабатываемая в камере сгорания мощность превышала 650 000 лошадиных сил. Фактически ракета поднималась вверх около 4,5 секунд, затем наклонилась под углом 50°, двигаясь по расчетной траектории, завершающейся на балтийском испытательном полигоне. С биноклем в руках Дорнбергер нервно следил за этим критическим маневром, готовый к любой неприятности, полностью осознавая, что любая потеря мощности, любая поломка в сложном двигателе или в системе управления могут привести к катастрофе всю ракетную программу в Пеенемюнде.

Он слышал звук ракетного двигателя, который смешивался с голосом громкоговорителя, монотонно отсчитывающего секунды: «Четырнадцать… Пятнадцать… Шестнадцать… Семнадцать…» Теперь скорость была примерно равной 1050 км/ч, она все увеличивалась, а затем — скорость звука — и ФАУ-2 превысила скорость звука!

Все эти драматические моменты быстро следовали один за другим. Ракета оставалась устойчивой, управляемой, она не отклонялась от предписанной траектории полета, даже когда преодолела звуковой барьер.