Я и мiр - Валерий Владимирович Жильников Страница 12

Отпуск семьдесят третьего года я провел с папой в спортлагере технологического института на реке Битюг. Было здорово. Со студентами играл в баскетбол, волейбол, футбол. Папе нравилось, что я такой разносторонний спортсмен. Вечерами с гитарой пели песни. Приехала мама, мы отметили в лесу папино пятидесяти пятилетие, а утром, после речки, я на грузовике уехал домой.

Как-то незаметно вышли на пенсию наши мамы, подросли наши девочки и мы получили возможность, оставив детей на бабушек, поехать куда-нибудь вместе. Это «куда-нибудь» реализовалось в туристические путевки Пятигорск-Теберда-Сухуми. В Пятигорске мы жили раздельно: мальчики – налево, девочки – направо, встречались утром на физзарядку. С нами проводили занятия по правилам поведения в горах, и до отбоя –свободны. Мы посетили известные места Пятигорска, побывали на кольцо-горе в Кисловодске. Особенно красиво ночью выглядели горы, как приклеенные к небосводу черные контуры из копирки. Нам выдали рюкзаки и на

машине отвезли в горы, где мы должны через Клухорский перевал дойти до Южного приюта. Группа состояла из двадцати семи туристов, из них семь мужского пола. Меня, как военного и самого спортивного, проводник Боря назначил старостой группы. И вот первый подъем. Гора высотой в километр, длина маршрута – два. Это каждый шаг высотой с три ступеньки лестницы. Мне сначала было нелегко, потому что через каждые три шага перед носом появлялось чье-то мягкое место, и приходилось тормозить, я шел последним. Надо было выходить на второе дыхание и, отпустив группу метров на сто, я прошел их в темпе и вот оно, остаток пути я бегал как горный козлик. Жена с подружкой конечно отстали, и мне приходилось несколько раз к ним возвращаться, говорить про второе дыхание, выслушивать куда мне надо идти помимо гор.

Я уходил, возвращался и все-таки мы пришли, когда все уже ужинали. Мужу подруги я был поставлен в пример, а как же, своих, тем более жен, не бросаем никогда.

Перевал Белое Седло. Все катаются с горы в купальниках. Я заставил свою блондинку надеть тренировочный костюм, но, все равно, мадам прикладывала снег к животику и результат: обгоревшая до мяса кожа и месяц не могла лежать на животе. Там же усадил жену для спуска, выбрал направление, осталось съехать. Стою внизу с девочками, Зина, проводник, говорит –«Валера, иди спасай жену, она скользит на камни».

Побежал наверх, подставился, скользящее тело меня по склону перевернуло, подставился еще раз, нормально, оно полетело куда надо. Мадам съехала, не понимая, что могло случиться. Правда скорость небольшая, только ушибы, а она и говорит:

– Там наверху моя шляпа.

И я пошел искать вверх по склону, привез.

Жанна при переходе к Клухорскому перевалу на склоне еще раз поскользнулась, ей помог проводник- грузин. Так что от похода, в отличие от меня, у нее остались невеселые воспоминания. Ко мне претензии высказывались только раз, когда жена чистила картошку, а я со своими заместителями по политчасти и по хозяйству отдыхали. Мы же начальство.

По дороге к южному приюту был момент, когда вся женская часть группы захотела меня сбросить в пропасть. Подошли к крутому спуску, и надо опять же на мягком месте спускаться. Они сели, а дальше страшно. Боря дал команду: «Сбрасывай!». Я подходил. Как меня не умоляли, что не обещали, но я нежно брал за плечи и спихивал. Потом в Домбае многие всю дорогу пищали, когда спускались по канатной кресельной дороге вниз, проплывая над лесами и горами.

В южном приюте я за весь вечер не проиграл ни одной партии в пинг-понг.

В Сухуми ехали на крытом грузовике, дорогу видел только я с заднего борта. Мимо с большой скоростью мелькали то пропасть, то скала, а тот, который вез, только давил на газ и пел свои местные песни. После Сухуми мы с пересадками вернулись домой.

Кажется, некоторое время, с кем-то из группы переписывались.

Днепропетровск. КБ «Южный». Гендиректор, трижды Герой Соц. Труда, Михаил Кузьмич Янгель. Колыбель проектирования и производства стратегических ракет, составляющих ядерный щит нашей Родины. Королев – это пропаганда социализма, а Янгель – оборона. У них возникла необходимость разработать программу испытаний на электромагнитную совместимость радиоэлектронного оборудования ракеты с наземными радиоэлектронными средствами. Я участвовал в научно-исследовательской работе по этому направлению. Для разработки и согласования программы послали меня. Встретили хорошо, накормили обедом, устроили в гостиницу и на следующий день мы программу сделали. Договорились, что я отдыхаю, а потом прихожу оформляю командировочные – и домой. В Запорожье жили наши знакомые по Уралу и на автобусе через Днепрогэс поехал в гости. Поезд Днепропетровск – Свердловск, симпатичная попутчица, пересадка в городе Георгиу–Деж (сейчас Лиски) в буфете в семь утра стакан портвейна, и – дома.

Каждый год осенью отдел на работе заказывал грузовик, и мы ездили по деревням за картофелем (в магазинах гнилая, на базаре дорогая, а там находили по нормальной цене прямо из погреба). Я привез маме два мешка, поставил у подвала, и сказал, что приеду и сам занесу. Но папа не стал ждать и взялся их переносить, а у него недавно была операция, и шов разошелся, потом говорили, что может это спровоцировало быстрое протекание болезни.

Он начал жаловаться на боли в спине еще летом, но друзья врачи сказали, что это старость, привыкнешь. Какая старость в пятьдесят шесть? Сейчас это почти молодой человек.

В октябре мне присвоили капитана, и с бутылкой коньяка я к папе пришел отметить. Он говорит:

– Я что-то неважно себя чувствую, ты пей коньяк, а я лучше спиритку чуть-чуть.

И вдруг мама говорит, что у папы рак, сделали операцию, диагноз неутешительный. Маме сказали, что надо ждать самого худшего. Для меня это был шок, и я долго привыкал к этому состоянию.

Капитану Вите перевезли мебель из частного дома в общежитие. На новоселье его жене понравилось моё пение. Она была музыкальный работником в детском саду. У них запил актер драмтеатра на роль Деда Мороза, и она предложила ее мне. Два выступления по сорок минут за двадцать пять рублей (тогда среднемесячная зарплата по стране была около ста рублей). Я согласился. Две недели учил сценарий на двенадцати тетрадных листах, два раза репетировал текст в сопровождении пианино. Все прошло без заминок, предыдущий муз работник с большим стажем, сказала:

– Всем хорош Дед Мороз: и поет,