Шалва Амонашвили - Основы гуманной педагогики. Книга 2. Как любить детей Страница 21

Может ли педагог отказаться от своих намерений в отношении подростка? Не может. Это его обязанность, это социальный заказ, который он обязан выполнить.

Тогда может ли подросток отказаться от своих актуальных потребностей, чтобы подвергнуть себя влиянию педагога? Тоже не может, потому что такова его природа.

И раз подростки добровольно не сдадутся, то педагог вынужден прибегать к насилию. Получается, что принуждение есть объективный закон образовательного процесса.

«Так идеал вторгается в действительность, и победа всегда остаётся за последней. Воспитатель всегда выносит из своей практики разбитые идеалы, а у подростка остаётся в памяти лишь история своего воспитания, да и она – как неприятный, дурной сон».

Трагедия усугубляется ещё другими обстоятельствами.

В школе педагог имеет дело не столько с одним, сколько с группой подростков. Может ли педагог повлиять на личность каждого, учесть интересы каждого, когда подростков много? Если это было бы возможно, вроде казармы, где офицер подчиняет тысяча солдат как одного, – тогда проблема воспитания личности не возникла бы перед нами. Но дело в том, что в воспитании личности мы должны иметь дело не со всеми сразу, но поодиночке.

Подобное обстоятельство неизбежно создаёт трудность. И это потому, что педагог должен исходить из общих интересов воспитания характера, из интересов общей дисциплины, отсюда даже индивидуальный подход к подростку он будет осуществлять с целью подчинения его непонятным подростку общим установкам и невидимому будущему. А личные устремления его будут учтены в той мере, в какой они совпадают с общими установками.

«Чувствуете ли вы остроту трагедии воспитания?» – задает нам вопрос Дмитрий Николаевич.

Наверное, именно это вынудило кого-то бросить «эту симпатичную», педагогическую, деятельность. А для того, кто и сегодня несёт это тяжёлое ярмо воспитания, эта трагедия будет по-настоящему актуальным переживанием. Трудно встретить такого педагога, который был бы полностью доволен своей работой. Будущему педагогу всегда говорят об огромном значении воспитания молодого поколения – ковать счастье человечества. Им говорят, что профессия педагога есть самая увлекательная, и быть педагогом достоин не каждый, а только искренний человек.

Но как только он вкусит всю сладость и горечь образовательной практики, тогда и начнёт понимать, что означает это увлекательное выковывание счастья.

«Вот почему выслушивание этих фраз вызывает у педагога ироническую улыбку. Он уже не верит в величие своей профессии, и его опыт и практика подорвали веру в это и вместо красивых картин раскрыли перед ним горькую действительность, – из кузнеца счастья он превратился в источник бед для подрастающего поколения. Он чувствует это, он каждую минуту готов махнуть рукой на свою профессию и искать счастья в другом месте».

Дорогие коллеги!

Дмитрий Николаевич Узнадзе, как вы, наверное, догадываетесь, имеет в виду авторитарного педагога и авторитарную педагогику. Это такое видение образовательной действительности, когда педагог принимает трагедию, провоцируемую объективным законом принуждения, как свою собственную и не видит трагедию подростка. В таком образовательном процессе делается жёсткое заключение: прямыми или скрытыми способами давить на противостоящую себе силу.

Сила против силы, зло против зла!

Что из этого может получиться?

Конечно, не все педагоги, не все подростки разбегутся в разные стороны. Подростки будут ходить в школу, будут учиться, даже найдут в школе некую радость жизни. Но скука школьная, всё равно, не покинет их. Потому они, как правило, будут искать жизнь, свободу и удовольствия своих личностных устремлений скорее не в школе или в занятиях, а в совсем других сферах и других сообществах. А беда в том, что нет никакой надежды на то, что современная социальная среда повсеместно благоприятствовала рождению и развитию в подростках духовно-нравственных и познавательных ценностей.

Противоречия в образовании, откуда вытекает трагедия воспитания, есть объективная действительность. Да, подросток всегда будет защищать свои актуальные потребности, ибо в них радость и удовольствия. Как выразился Дмитрий Николаевич, он раб актуального момента. Это так будет и впредь, ибо такова природа в подростке, такова его сущность.

Но вот о педагоге можно сказать: останется ли и он тоже рабом (разумеется, не своих актуальных устремлений) тех ложных представлений, которые он воспринимает от авторитарных образовательных традиций, считая их истиной? Если да, тогда он окажется в зарослях авторитаризма. Нельзя быть гуманным, но оставаться авторитарным. Нам будет только очень жаль, что ему не удастся познать в своих учениках современное поколение детей, которых мы называем Детьми Света, и не порадует себяустремлением впитывать моря Света.

Дмитрий Николаевич не делает из факта трагедии воспитания драматические выводы. Скорее, наоборот.

Да, «это противоречие носит постоянный характер, это неизбежная трудность, возникшая в самой сердцевине воспитания».

Но с законами природы в подростке бороться не надо. Раз закон актуальных потребностей в подростке существует, значит, это правильно. Нет неправильных законов у природы. Нам лучше понять закон, сотрудничать с ним, и это будет на пользу и подростку, и педагогу.

Наша педагогическая воля, тем более объединённая, да ещё творческая, в состоянии изменить направление образовательного процесса, и объективный закон принуждения не направит подростков в сторону отчуждения от нас.

Дмитрий Николаевич искал выход в экспериментальной педагогике, что равносильно гуманной педагогике.

Экспериментальная (для нас – гуманная) педагогика, говорит он:

– разворачивает перед нашим взором картину психической жизни подростка;

– знакомит нас со всеми потенциальными и активными силами, скрытыми в его душе;

– открывает все богатства, заключенные в глубинах души подростка;

– проявляет то направление, по которому идёт развитие его духовной жизни;

– даёт знать о существенных признаках всех главенствующих этапов развития.

А теперь о заключениях Дмитрия Николаевича: «…и всё это, конечно, даст возможность безболезненно и ненавязчиво сочетать наши цели социального характера с материалом духовного богатства ребёнка, с направлением его естественного развития.

Таким образом, почти незаметно мы достигнем цели: устремления социального характера станут частью личных устремлений ребёнка и будут усвоены».

И далее:

«Ознакомление с духовной жизнью ребёнка, особенно с развитием его естественных интересов откроет широкий путь любому воспитательному воздействию и, тем самым, ощутимо ослабит неистовство того трагического потока, который рождается и несётся на почве воспитания».

– Я не могу писать контрольную, видите, руку сломал.

– Пиши левой рукой.

– Будет неразборчиво, вы не поймёте.

– Это наша проблема.

– Не могу писать левой рукой.

– Напишешь контрольную через неделю.

– Через неделю не вылечусь.

– Напишешь, когда вылечишься.

– Я не знаю, когда… В конце года. Вряд ли.

– Тогда назначим переэкзаменовку на осень.

– Боюсь, что и тогда рука будет болеть.

– Ну что же, не получишь аттестат.

– Это всё, чем вы можете утешить меня.

– А что ещё?

– Надеждой какой-нибудь…

– Это школа, а не богадельня.

– Ну ладно, раз так. Это я нарочно забинтовал руку, чтобы испытать вас.

– Как ты посмел…

– Это почему? Должен ведь я знать, на чьей вы стороне!

Дорогие коллеги!

Предлагаю избавиться от одного заблуждения, которое влечёт за собой бесконечное множество неверных толкований и действий. Заблуждение заключается в тезисе о том, что школа готовит детей, молодое поколение, к будущей жизни.

Давайте сперва разберёмся, о какой подготовке и будущей жизни идёт речь.

С религиозной точки зрения будущая жизнь – это жизнь в Царстве Небесном, она вечная, и может начаться после ухода человека из земной жизни, из жизни в материальном мире. Церковь считает, что земная жизнь есть подготовка для жизни будущей – Небесной. Такой подготовке способствует религиозное воспитание и жизнь по заповедям данной религии.

Педагогическое учение Яна Амоса Коменского имеет в виду именно такую подготовку молодых людей в условиях семьи и школы. Точнее, имеется в виду такое светское образование, которое направит душу растущего человека к Богу. Главы «Великой дидактики» гласят: «Эта жизнь является только подготовлением к вечной жизни», «Есть три ступени приготовления к вечности: познание себя (и вместе с собой всего), управление собой и стремление к Богу».