Не рычите на ребенка! Как воспитывать с любовью, даже когда нет сил - Сандра Темл-Джеттер Страница 23

Малыши рождаются на свет «несовершенными». Многие системы маленького организма неполноценны и развиваются только в контакте с другими детьми. В первые месяцы организм устанавливает номинальное значение возбуждения: то, что воспринимается как норма. Это состояние, которое следует восстанавливать, если возбуждение превысит или будет ниже нормы, установленной детским организмом. Об этом пишет Сью Герхардт:

«Дети депрессивных матерей приспосабливаются к низкому значению уровня возбуждения и привыкают к отсутствию положительных эмоций. Малыши беспокойных матерей настраиваются на сверхвозбуждение и учатся тому, что сильные чувства могут возникнуть из ниоткуда и им практически невозможно ничего противопоставить (иногда детям приходится отключать все чувства, чтобы справиться с этой ситуацией). При чутком отношении детям удается развить ожидание, что окружающие люди принимают во внимание их чувства и помогают возвращаться к нормальному состоянию при сильном возбуждении; благодаря такому опыту они учатся и сами это делать».23

Твое окно и отсутствие привязанности

Поскольку сейчас мы исследуем, как выглядят наши отношения, то можем подвести итоги первых лет жизни: малыши зависят от того, участвует ли близкий человек в регуляции их чувств. Если сигналы младенца будут игнорироваться, он не получит чуткий ответ на свой крик и плач, то есть начнет паниковать и бояться, пока совсем не выбьется из сил. Малыши, которые так засыпают или внезапно замолкают, не знают умиротворения: они отключаются, смиряются.

Первый опыт привязанности имеет огромное влияние на самовосприятие ребенка в будущем. На то, чувствует ли он себя любимым и осознает ли, что в этом мире для него есть место. Опыт привязанности с отсутствием душевного контакта или слишком большим возбуждением является травматичным для ребенка. Если в его жизни присутствует большое количество раздражения, то во взрослом возрасте он так и будет воспринимать как стресс большое количество возбудителей. К примеру, окно толерантности было достаточно узким из-за ранних травм, таких, как недостаток эмпатии и чуткости. Это привело к возникновению принципиального чувства одиночества. Многим людям требуется потом что-то извне – секс, алкоголь или избыточный просмотр телепередач, – чтобы контролировать себя. Или же они переносят ответственность за свои эмоции на других: ожидают, что партнер и дети будут вести себя соответственно их ожиданиям, чтобы не испытывать стресса. У них отсутствует способность к саморегуляции, и им необходима регуляция извне, чтобы не потерять равновесие и не выпасть из окна толерантности. Выросшему ребенку довольно трудно быть счастливым или долгое время сохранять это чувство.

Совершенно необязательно переживать какое-то отдельное, большое событие в жизни, чтобы получить травматические последствия и привыкнуть к разрушающим моделям поведения, которые выходят далеко за временные рамки детства. Чтобы лучше понять себя, важно знать, что господствующие в последние десятилетия методы воспитания наложили такой отпечаток на нервные системы многих детей, что у них почти не осталось места для покоя и радости.

Передняя лобная доля и амигдала: твой мозг при стрессе

Как твой мозг реагирует на стресс? В затруднительных ситуациях ты очень быстро спускаешься от разумной, ориентированной на поиск решений и гибкой в выборе поведения передней доли к «нижним» областям мозга.24 Там ты натыкаешься на модели поведения из твоего детства, которые автоматически – спасибо долгим и интенсивным тренировкам – применяешь. Единственный шанс не «упасть» – самонаблюдение. То есть нужно больше воспринимать, ощущать и чувствовать, чтобы потом разобраться с тем, что в тебе сейчас происходит. Может, даже и хорошо, что ты учишься теперь, во взрослом состоянии, потому что в детстве для этого не было подходящего случая.

И сегодня мы наблюдаем семьи, которые не оставляют места определенным чувствам: родители постоянно стараются сохранить у детей хорошее настроение. Предположительно отрицательные чувства, такие, как гнев или печаль, следует отодвигать в сторону. Так детей пытаются немедленно отвлечь от боли после падения или их чувства умаляют. Заявления вроде «Терпи, казак, атаманом будешь!» или «Ну совсем ведь не больно!» мы слышим тут и там. Так получается, что этим важным чувствам отводится недостаточно места и детям сложно научиться здоровым образом обращаться с ними.

Только если мы оставляем для любых чувств достаточно места и позволяем детям их ощущать, можно научиться правильно взаимодействовать с эмоциями. Если дети чувствовали гнев, ярость или даже страх, все эти ощущения проходили. Когда родители чутко сопровождают этот процесс, дети узнают что-то новое о себе и получают бесценный опыт, что они могут «быть» и их принимают.

А когда родители уверяют ребенка, который поранился и испытывает боль, что это все не так страшно, то ребенок наталкивается на противоречие: слова любимого близкого человека не совпадают с его ощущениями. И ребенок спрашивает себя: «Может, я чувствую что-то неправильно?» Если ты сама была таким ребенком, чьи чувства отрицались похожим способом, то и во взрослом состоянии, когда сама станешь мамой, тебе будет трудно выносить эти эмоции у своего ребенка. При детских приступах ярости ты прямиком перейдешь в режим борьбы, или бегства, или почувствуешь почти невыносимый стресс. Твое дыхание будет поверхностным и прерывистым, напряжение в теле усилится, и ты потеряешь связь с собой.

Мы уже упоминали об этом: в таком состоянии невозможно помочь своему ребенку в его беде, выдерживать шквал эмоций и поддерживать его. Ваша связь прерывается. Томас Хармс формулирует это так в своей книге «Не бойтесь детских слез»: это похоже на то, как если бы смотритель маяка, который должен дать попавшему в шторм маленькому качающемуся суденышку ориентир и уверенность, внезапно выключает свет и уходит домой.25

Пустившись на поиски причин своего поведения и сильных эмоциональных реакций, ты, возможно, выяснишь, что тебе придется бороться с «неоконченными» делами (как их называет Дэн Сигел). То неразрешенное, что ты носишь с собой, может постоянно создавать проблемы. Такие обстоятельства крадут у тебя гибкость в обращении с ребенком, партнером и самой тобой. Если в стрессовых ситуациях твои прошлые переживания так громко кричат, что ты не можешь услышать собственного ребенка и не воспринимаешь сигналы тела, то они и удерживают тебя от адекватного поведения. И ты остаешься заложником своих старых реакций и совершаешь одни и те же неэффективные и расстраивающие всех поступки.

Чтобы более наглядно показать, в каких ситуациях мы мыслим по-взрослому и настроены на поиск решений, а когда возвращаемся к старым автоматическим моделям, Сигел использует картинку с открытой и закрытой рукой. Она символизирует человеческий