Мальчики есть мальчики. Как помочь сыну стать настоящим мужчиной - Майкл Райхерт Страница 25

к обоим родителям одинаковое уважение и довольно сильную привязанность, его занятой отец часто полагался в воспитании на мать. У Джона были прекрасные отношения с матерью — до тех пор, пока он не стал подростком и не начал проверять ее нравственные ориентиры. Мать с сыном пришли ко мне по рекомендации директора школы, заметившего, что Джон стал буйствовать и вести себя безответственно. Оценив ситуацию, я понял: даже следуя строгим установкам по поводу употребления веществ и сексуального поведения, мать Джона была не силах привить ему эти принципы. Когда мать была на грани, юноша либо лгал ей, либо изображал пай-мальчика, а сам тем временем все дальше и дальше шел по кривой дорожке. Если же мать пыталась отчитывать Джона, он злился, и та немедленно смягчалась. Когда я спросил мать, насколько однозначны методы ее воспитания, женщину охватила паника. Она была уверена, что ей ни за что не справиться с сыном.

Как выяснилось позже, давным-давно ее избивал отец-алкоголик, о чем женщина всеми силами пыталась забыть. Однако обида все еще была жива, и ее легко выбивали из колеи поведенческие черты, проявляемые сыном. Джон запросто мог ввергнуть мать в ужас. Целыми днями она страдала от мигрени. Чем чаще и настойчивее проверял мать Джон, тем сильнее были ее страх и тревога.

Родители, которым тяжело держать себя в руках в общении с сыновьями, будто заново переживают, осознанно или нет, случаи из прошлого, когда они были совершенно бессильны. Бессознательно такие родители в первую очередь стараются избежать конфликта, даже если их сын идет по пути саморазрушения. Возможно другое развитие событий, когда родители теряют самообладание, думая лишь о себе и забывая, что им необходимо уделить внимание своему ребенку.

Если родитель сумеет связать боль прошлого с эмоциями настоящего, это поможет ему не повторять одну и ту же поведенческую ошибку. Если осознать свой болезненный опыт, то получится и пережить его, после чего он будет намного меньше влиять на действия. И хотя для того, чтобы справиться с болью, понадобится время, те родители, которые готовы встретиться с ней лицом к лицу, намного реже вслепую подчиняются желанию видеть в сыне врага.

Если сохранять связь с мальчиком даже тогда, когда он злится, это позволит ему разобраться в своих, истинных и надуманных, ошибках, из-за которых начался разлад. Родители не совершенны, и им не нужно быть таковыми, а мальчик должен иметь возможность сказать, что ощущает себя брошенным, — иначе же он просто отдалится от родителей. Если просить мальчиков подавлять свои эмоции и быть «хорошими», то в случае конфликта они ни за что не пойдут мириться первыми. Поэтому, если есть возможность, родителю, который уже по голосу или взгляду определил в мальчике злость, лучше всего спросить как можно более спокойным и уверенным тоном: «Я чем-то расстроил тебя?» — или: «На что ты обижен?». Если ребенок и правда обиделся, потому что родитель чего-то не сделал или не заметил, последнему стоит извиниться. Иногда бывает полезно извиниться и без веского на то повода: «Прости, я не проявил должного внимания». Надеюсь, у родителей хватит самолюбия и сил, чтобы принять на себя вину и восстановить отношения с ребенком.

Рекомендации для сотрудников школ

Программа консультаций со сверстниками, которую я описывал выше, практикуется в школах неспроста. Она прививает мальчикам навыки, необходимые для «взрослой жизни». Ее цели созвучны с целями программы социально-эмоционального воспитания. Согласно заявлению организации «Collaborative for Academic, Social and Emotional Learning», деятельность которой посвящена исследованиям, проверке результатов этих исследований на практике и последующей разработке стратегий, социально-эмоциональное развитие детей — «основополагающий элемент успеха в школе». Когда мальчики, участвующие в программе консультаций, осознают эту истину, они тут же называют навыки, приобретенные или отточенные благодаря нашим беседам: умение слушать других, делиться своими чувствами и доверять кому-то. Они также с готовностью выслушивают истории одноклассников, тем самым укрепляя отношения с ними. Большинство убеждается: что бы ни произошло, их всегда поддержат.

Когда педагог налаживает отношения с конкретным учеником, необходимо отказаться от роли властного учителя, выставляющего оценки, и стать доверенным лицом, чтобы мальчик смог обсудить с ним личные проблемы. Если преподаватель не справится с собой и начнет давать советы, оценивать поступки, если будет осуждать ученика за несдержанность или спорить с ним, то ребенок может замкнуться в себе. Поэтому учителю следует налаживать личные отношения с каждым учеником, проявляя типичные знаки внимания — например, беседы об общих увлечениях, взглядах или схожем опыте помогают укрепить отношения. Также полезно проявлять уверенность и порой шутить, чтобы даже самые стойкие мальчики прониклись к вам симпатией.

Дисциплинарные меры пробуждают эмоции мальчиков. В школах слишком часто на первое место ставят поведение, и преподаватели больше занимаются дисциплиной, чем общением с учениками. Насколько я могу судить, в основном это объясняют тем, что мальчиков лучше всего ограничивать строгими правилами. И я действительно встречал множество парней, которые лишь на горьком опыте познавали, что необходимо дважды подумать, прежде чем поддаваться порывам. Однако, полагаясь на одни наказания, педагоги забывают, что должны помочь мальчикам разобраться в жизни и обрести власть над своими эмоциями. Когда дисциплина строится в основном на системе наказаний, защитная реакция мальчиков проявляется в попытках объяснить подобный подход с точки зрения здравого смысла; в итоге мальчики приходят к откровенно нелогичным выводам, это не позволяет им осознать свои промахи и измениться.

Тед обычно вел себя тихо. Но однажды он принялся спорить с учительницей, уличившей его в использовании телефона во время занятия. И хотя мальчик был пойман с поличным, он решил, будто имеет особые привилегии. Когда преподавательница наказала Теда, тот подумал, что его совсем не слушали, и, сорвавшись, перестал стесняться в выражениях. К счастью, я пришел в школу в тот же день, пусть и позже, и вовремя помог ему. Тед с самого утра сидел в кабинете, куда отправляли наказанных учеников, совершенно один, однако едва я спросил о произошедшем, былое разочарование вспыхнуло с новой силой. Я выслушал мальчика, посочувствовал его положению, и вскоре Тед не выдержал и расплакался. Разобравшись в своих сложных чувствах, он понял, что на него слишком сильно давят.

Он был талантливым теннисистом, и, когда его переживания по поводу нелегкого поступления в колледж достигли пика, он с горечью обнаружил: матери важнее его успехи на корте, чем чувства. Юноша был одинок и запутался в себе, а когда преподаватель поймала его с телефоном, он, оказывается, отвечал на очень важное сообщение от матери. И в итоге Тед взорвался. Как только он рассказал мне обо всем,