Константин Ушинский - Воспитать ребенка как? Страница 4

Воспитатель не только может давать большую или меньшую деятельность мускулам и нервам воспитываемого организма, но разнообразить эту деятельность, ослаблять или усиливать ее постепенно, прекращать ее и возвращаться к ней снова после более или менее длинных промежутков отдыха; он может усиливать деятельность одной системы мускулов и нервов на счет другой, прямо действовать на развитие того или другого органа, или даже вообще на развитие всей мускульной и нервной системы и даже самого мозга.

О потребности в отдыхе и перемене деятельности

Быстрота, с которою снова возобновляются силы уставшего органа, зависит, главным образом, вообще от здорового состояния организма, сохраняющего полную гармонию между возобновлением и истощением тела (больной и слабый человек устает скоро и отдыхает очень медленно). Но быстрота возобновления может быть также увеличена привычкой, т. е. частым и постоянным оборотом между процессом истощения и процессом возобновления, и притом может быть увеличена как во всем организме, так и в отдельных органах его и даже отдельных системах мускулов и нервов.

Начиная непривычную для нас работу, мы быстро устаем и после непродолжительного труда нуждаемся в продолжительном отдыхе; чем же более привыкаем мы к тому или другому труду, тем более эта пропорция изменяется: периоды труда становятся длиннее, а периоды отдыха короче. На этом же физиологическом явлении основывается необходимость перемены деятельности нервов при воспитании животного организма в человеке: и чем менее развиты силы организма, тем чаще должна быть эта перемена. Так, переменяя деятельности ребенка, вы успеете заставить его сделать гораздо более и без усталости, нежели давая его деятельности одно и то же направление. Заставьте ребенка идти – он устанет очень скоро, прыгать – тоже, стоять – тоже, сидеть – он также устанет; но он перемешивает все эти деятельности различных органов и резвится целый день, не уставая.

То же самое замечается и при учебных занятиях детей, и для 8– или 9-летнего ребенка почти невозможно вынести десятиминутного направления внимания на один и тот же предмет; но постепенная привычка может расширить этот короткий промежуток времени до нескольких часов. Педагог должен прежде всего учиться у природы и из замеченного явления детской жизни выводить правила для школы; заметив же, что чем моложе возраст, тем более требует он разнообразия деятельности, должно и в школах назначать в разных классах неодинаковое время на урок: да и самый урок следует разбивать на две половины.

Для мальчика тринадцати лет урок может быть и часовой; для молодого человека в пятнадцать-шестнадцать лет урок может продолжаться и полтора часа, но и то в том только случае, если ученик действительно работает в классе, а не сидит неподвижно, устремив глаза на учителя; провести подобным образом полтора часа в классе я считаю возможным только для мальчика, уже совершенно отупевшего.

Усвоив этот физиологический закон, мы легко поймем, отчего так губительно действует на ребенка всякая слишком долгая и постоянная деятельность в одном направлении: она насильственно устремляет всю силу обновляющего питательного процесса к одному органу и отвлекает ее от других, требующих роста, развития и силы. Это одна из главнейших причин, почему дети, которых начинают усаживать за уроки слишком рано, болеют, развиваются плохо и даже тупеют.

Детское внимание надо воспитывать понемногу, и нет ничего хуже, как надорвать его. Дитя, которое по физической невозможности внимательно следить долгое время за одним и тем же предметом, приучается мало-помалу уже вовсе не следить за уроком и делать только внимательную мину – такое дитя учить уже очень трудно. Если же урок весь состоит из толкования учителя, не призывающего детей к участию, – а у нас именно такие уроки и встречаются всего чаще, – то я считаю час времени пес plus ultra внимания не дитяти, а взрослого человека. Попробуйте сами, господа наставники, прослушать кого-нибудь целый час и потом передать, что вы слышали. Но если наставника не слушают, то зачем же он говорит? Для препровождения времени, для собственного удовольствия; а урок все же будет выучен по книге или по тетрадке.

О потребности в сне

Но, как бы ни привык человек к деятельности, как бы ни переменял он ее, настает, наконец, минута, когда он должен дать совершенный и полный отдых своему организму, когда он не только не может работать, ходить, стоять или заниматься чем бы то ни было, но даже не может глядеть, слушать, не может даже пассивно воспринимать никаких внешних впечатлений – словом, когда он должен уснуть. Недостаток сна расстраивает пищеварение и, замедляя все более и более процесс возобновления, разрушает силы организма. В детском возрасте, когда растительный процесс разом достигает двух целей – роста, т. е. увеличения объема, устройства и развития органов, и возобновления организма, истощаемого жизненной деятельностью, – количество времени, потребного для сна, гораздо продолжительнее, чем в зрелом возрасте. Дети больные, если организм их еще имеет достаточно силы, чтобы бороться самому с болезнью, спят более обыкновенного, иногда по целым дням, и болезнь проходит во сне: природа сама вознаграждает потерянные силы.

Но если недостаток сна ослабляет организм, а иногда усиливает нервную деятельность на счет растительной, что мы замечаем по особой раздражительности нервов после бессонной ночи, то, с другой стороны, излишний сон усиливает растительный процесс более чем того требует деятельность животного организма, и делает человека вялым, мало впечатлительным, тупым, ленивым, увеличивает объем его тела – словом, делает его более растением. Вот почему воспитание, заботясь о гармоническом развитии человеческого организма, должно управлять и сном.

О том, почему уставшие дети иногда не могут заснуть

Нервы устают точно так же, как и мускулы; точно так же после продолжительной деятельности нуждаются они в отдыхе, во время которого приобретают, без сомнения, из питательного процесса новые силы для деятельности. Если нерв устал, а мы продолжаем его возбуждать, то он невсегда отказывается от деятельности, а иногда, наоборот, впадает в такую судорожную деятельность, от которой мы отделаться не можем. Этим же объясняется и то, отчего сильная усталость лишает нас возможности уснуть, и отчего этим страдают в особенности люди с так называемыми раздражительными нервами.

Нормальная деятельность нервов состоит именно в том, что они устают, отдыхают и потом снова начинают действовать; но, выведенные из этой нормальной деятельности, они как бы перестают уставать, продолжают работать с необыкновенной энергией и часто мучат нас своею непрошеною работой.

Нетрудно видеть уже, что процесс уставания и отдохновения нервов, а равно их нормальная или раздраженная деятельность должны иметь большое влияние на яркость, отчетливость и ход наших представлений, а следовательно – на акты внимания, воспоминания, воображения и даже мышления, насколько мышление связано с представлениями.

Взгляните на ребенка, который пересидел то время, когда он обыкновенно ложится спать, – и вы замечаете в его движениях, голосе, мимике что-то нервное, как говорят обыкновенно, т. е. что-то судорожное, непроизвольное или, точнее, рефлективное: ребенок рассмеется и не может перестать; расплачется и не может остановиться; капризам его нет конца. Такое явление, знакомое каждому, легко объясняется усталостью главного центра нервной деятельности, и именно полушарий большого мозга, которые играют такую важную роль в наступлении сна.

Глава 3

Все ли привычки плохие?

Уж так повелось, если мы желаем сказать о чем-то нехорошем в поведении ребенка, мы обязательно жалуемся: это уже вошло у него в привычку. То есть приходит домой и прямо в грязных ботинках бежит в комнату погладить кошку – вошло в привычку не снимать обувь, нужно наказывать; вместо того чтобы есть медленно и спокойно, заглатывает пищу, как змея, – вошло в привычку, нужно наказывать; раскидает игрушки и не уберет – вошло в привычку, нужно наказывать, и так далее, и так далее до бесконечности.

О дурных привычках уж и не говорю. Ребенок вряд ли имеет привычку к пьянству, курению, наркотикам и сексуальным извращениям. В эти занятия он втягивается взрослыми или старшими подростками. Обычно это случается с детьми подросткового возраста, и к счастью, не со всеми. Но можно приохотить, например, к курению и совсем юное создание. Известна даже обезьяна, которую хозяин научил в ее обезьяньем детстве курить сигару, научил ради смеха, а обезьяна стала рабом сигары на всюоставшуюся жизнь и умерла с сигарой в руке. Печально, но эти пристрастия действительно могут стать привычкой. Думаете, подростки злоупотребляют всем выше перечисленным только в наши дни? Да ну вас! Шестилетние проститутки были обычным явлением в Англии XVIII века. Отечественные подмастерья XIX века вволю и пили, и курили. А также крали, насильничали и продавались за деньги. Ушинский с отчаянием писал об их недетской развращенности. Макаренко в начале XX века приходилось вытаскивать детей улиц из алкоголизма и наркомании.