Шалва Амонашвили - Основы гуманной педагогики. Книга 2. Как любить детей Страница 46

– Будь самим собой, ищи собственный путь.

– Познай себя прежде, чем захочешь познать детей.

– Прежде, чем наметить круг прав и обязанностей, отдай себе отчёт в том, на что ты способен.

– Ты сам тот Ребёнок, которого должен раньше, чем других, воспитать, научить.

Тут следуют мудрые пояснения. Одна из грубейших ошибок, говорит Корчак, считать, что педагогика является наукой о Ребёнке, а не о человеке. И вот какой изумительной логикой он это доказывает: «Вспыльчивый Ребёнок, не помня себя, ударил; взрослый, не помня себя, убил. У простодушного Ребёнка выманили игрушку; у взрослого – подпись на векселе. Легкомысленный Ребёнок за десятку, данную ему на тетрадь, купил конфет; взрослый проиграл в карты всё своё состояние».

Из этого следует вывод, о котором мир до сих пор не знал, и он должен изменить наше сознание, наше отношение к детям и к самому себе:

«Детей нет – есть люди, но с иным масштабом понятий, иным запасом опыта, иными впечатлениями, иной игрой чувств». Корчак наставляет: «Будь самим собой и присматривайся к детям тогда, когда они могут быть самими собой. Присматривайся, но не предъявляй требования».

Следует пояснение: «Тебе не заставить живого, задорного Ребёнка стать сосредоточенным и тихим; недоверчивый и угрюмый не сделается общительным и откровенным; самолюбивый и совестливый не станет кротким и покорным… Если ты не обладаешь внушительной осанкой и здоровыми лёгкими, то напрасно будешь призывать галдящих к порядку».

Опять наставляет:

– Но у тебя добрая улыбка и тёплый взгляд. Не говори ничего: может быть, они сами успокоятся. Дети ищут свой путь.

– Не требуй от себя, чтобы ты уже сразу был степенным, зрелым воспитателем с психологической бухгалтерией в душе и педагогическим кодексом в голове.

И поясняет: «У тебя есть чудесный союзник – волшебная молодость, а ты призываешь брюзгу – дряхлый опыт». Вот еще наставление:

– Не то, что должно быть, а то, что может быть.

И пояснение: «Ты хочешь, чтобы дети тебя любили, а сам – обязанный добросовестно выполнять предписанную работу – должен втискивать их в душевные формы современной жизни, современного лицемерия, современного насилия. Дети этого не хотят, они защищаются и должны быть на тебя в обиде».

– Не наказывать, не награждать.

– Ты должен быть для них образцом.

Но вот вопрос: «А куда ты денешь свои пороки, недостатки и смешные стороны? Попробуешь скрыть. Наверное, тебе это удастся; ведь чем старательней ты будешь, тем старательней дети станут притворяться, что не видят, не знают, и потешатся над тобой, только самым тихим шёпотом».

Эти наставления я впитал в себя как школьник, устремлённый к познанию; как монах, устремлённый к совершенствованию; как артист, устремлённый к выражению. Я понял: очень трудно любить детей по Корчаку, по Сухомлинскому, по Песталоцци.

«Трудно тебе, даже очень трудно, согласен! – говорил „мне“ Корчак, – Но трудности есть у каждого, а вот решать их можно по-разному. Ответ будет лишь относительно точен. Ведь жизнь не задачник по арифметике, где ответ всегда один, а способ решения самое большее два».

Я искал свои ответы – как любить детей – не только в непосредственном общении с детьми, но и в построении учебников и задачников для всех, в утверждении смысла духовности в содержание образования, в возвеличивании воспитания над обучением, в обогащении жизни детей через содержательную организацию полного школьного дня, с занятиями по шахматам, театру, балету, по творческому труду, играм и прогулкам… В общем, протаптывал тропинку Педагогической Любви всеми теми способами, которые могли доставить детям радость, развитие в многогранной деятельности, а самое главное, чувство того, что они в школе живут жизнью, которая манит их.

Корчак помог мне понять ещё одну мудрость, связанную с вопросом: что есть гармоничное развитие. Сколько только ни философствовали по этому поводу педагоги, считавшие себя учёными-законодателями – левое полушарие, правое полушарие… физическое, умственное, нравственное, эстетическое… высвободить всю полноту скрытых возможностей…

А Корчак иронически улыбается: «Наивный, попробуй! Общество дало тебе маленького дикаря, чтобы ты его обтесал, выдрессировал, сделал удобоваримым, и ждёт. Ждут государство, церковь, будущий работодатель. Требуют, ждут, следят. Государство требует официального патриотизма, церковь – догматической веры, работодатель – честности, а все они – посредственности и смирения. Слишком сильного сломает, тихого затрёт, двуличного порой подкупит, бедному всегда отрежет дорогу – кто? Да никто – жизнь!» А как же с гармоническим развитием, гармоническим воспитанием?

Корчак даёт простой совет, но от Высшего Педагогического разума: «Заповедь: люби ближнего своего – это гармония, простор, свобода. Глянь вокруг – улыбнись!»

Эта мысль освободила меня от лишнего научного мудрствования. Действительно: гармония – в любви ближнего. Если кто хочет быть гармоничной сущностью, пусть научится любить; если кто хочет воспитывать гармонию в детях, пусть научит их любить. Любовь проявляется многообразно. Что есть уважение? Одно из прекрасных форм проявление любви, конечно, если оно искреннее.

Уважение есть проявление любви. Уважать Ребёнка – значит растить в себе Педагогическую Любовь. Так я понял защиту Корчаком прав Ребёнка на уважение. Я выписал наказы по этому поводу:

Уважайте незнание Ребёнка!

Уважайте труд познания!

Уважайте неудачи и слёзы!

Уважайте собственность Ребёнка и его бюджет!

Уважайте право Ребёнка быть тем, кто он есть!

Уважайте тайны и отклонения тяжёлой работы роста!

Уважайте его текущий час и сегодняшний день!

Уважайте каждую отдельную минуту, ибо умрёт она и никогда не вернётся!

Уважайте ясные глаза, гладкую кожу, юное усилие и доверчивость!

Уважайте, если не почитайте, ясное, непорочное святое детство!

А если всё это уважать, какая сложится педагогика?

Казарменная?

Нет, совсем нет! Она будет другая – корчаковская, сухомлинская, песталоцциевская и, вообще, классическая.

От имени всех классиков Януш Корчак скажет нам: «Воспитатель, который не сковывает, а освобождает, не подавляет, а возносит, не комкает, а развивает, не диктует, а учит, не требует, а спрашивает, – переживёт вместе с ребёнком много вдохновляющих минут, не раз следуя увлажнённым взором за борьбой ангела с сатаною, где светлый ангел побеждает».

Величие Ребёнка Януш Корчак раскрывает, сравнивая его со взрослым. Он пишет: «А взрослый – это сплошной винегрет, захолустье взглядов и убеждений, психология стада, суеверие и привычки, легкомысленные поступки отцов и матерей, взрослая жизнь сплошь, от начала до конца, безответственна! Беспечность, лень, тупое упрямство, недомыслие, нелепости, безумства и пьяные выходки взрослых…»

«И детская серьёзность, рассудительность и уравновешенность, солидные обязательства, опыт в своей области, капитал верных суждений и оценок, полная такта умеренность требований, тонкость чувств, безошибочное чувство справедливости».

Я полон Янушем Корчаком.

Это он впервые в мире написал книгу и назвал её так: «Как любить Ребёнка». Любить Ребёнка по-всякому нельзя. Если Любовь не воспитывает, она не для Ребёнка. Если в Любви нет преданности и скрытой готовности к самопожертвованию, она тоже не для детей.

А теперь свершается последний аккорд Педагогики Корчака: жизнь его была Любовью к детям, и смерть тоже будет проявлением Любви к ним.

Я сопровождаю его и детей в своём траурно-торжественном воображении, как они направляются по варшавским улицам на вокзал.

Оттуда в товарных вагонах их отправят в Треблинку на сожжение, уничтожение в газовых камерах.

День 5 августа 1942 года.

В колонне двести детей. Дети одеты празднично. Они ещё не знают, что их ждёт. Они улыбаются.

Впереди идёт Януш Корчак с двумя детьми – самыми маленькими.

Над колонной развивается зелёное знамя с четырёхлепестковым золотым цветком клевера. Клевер – цветок счастья, надежды, любви.

Очевидец говорит: «Корчак объяснил сиротам, что их ждёт приятное событие – поездка в деревню. Наконец-то они могут покинуть стены отвратительных душных комнат, чтобы отправиться на луга, поросшие цветами, к источникам, где можно купаться, в село, где много ягод и грибов. Он велел детям получше одеться… Когда я встретил их на Гусиной улице, дети шли весело, с песней, Корчак нёс на руках двоих – самых маленьких, они тоже сияли, а Корчак рассказывал им что-то смешное…»

Воображаю это шествие, которому суждено свершить переворот педагогического сознания: искрой Великой Педагогической Любви сжечь старое сознание, в котором так много недоверия и неуважения к детям, так много насилия и принуждения, и дать возгореться костру, несущему Свет Возвышенного, Классического, Божественного Педагогического Сердца и Разума.